Читаем без скачивания Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

его хватит примерно на двадцать четыре часа. Но это не самое страшное. Я весь в поту и вы тоже. До ста двадцати градусов мы еще сможем терпеть. Если температура поднимется выше, придется использовать кислород для охлаждения убежища. В таком случае нам останется выбирать между жарой и удушьем.

— Папа… то есть Хью, я хотела сказать. Ты имеешь в виду, что мы или поджаримся заживо, или задохнемся?

— Я этого не допущу, Карен.

— Если дойдет до этого… я предпочитаю пулю.

— Не потребуется. У меня в убежище запас снотворного, достаточный, чтобы безболезненно умертвить человек двадцать. Но мы здесь не для того, чтобы погибать. До сих пор нам везло. И если наше везение продлится еще немного, мы переживем катастрофу. Так что не настраивайтесь на похоронный лад.

— А как насчет радиации? — спросил Дьюк.

— Ты умеешь читать показания счетчика?

— Нет.

— Тогда поверь мне на слово, что с этой стороны опасность нам пока не грозит. Теперь насчет сна. В отсеке, где лежит Грейс — женская половина, другой отсек — для мужчин. Коек только четыре, но этого вполне достаточно. Один из нас постоянно должен наблюдать за температурой и воздухом, другой, которому тоже не хватает места, должен заботиться о том, чтобы дежурный не уснул. Тем не менее сегодняшнюю вахту я беру на себя, и напарник мне не понадобится — я принял декседрин.

— Я буду дежурить.

— И я с тобой.

— Мне совсем не хочется спать.

— Тише, тише! — сказал Хью. — Джо, тебе со мной дежурить нельзя, потому что тебе придется сменить меня, когда я выдохнусь. Мы с тобой будем дежурить попеременно до тех пор, пока ситуация не перестанет быть опасной.

Джо пожал плечами и промолчал. Дьюк сказал:

— Тогда, видно, я буду удостоен этой чести.

— Вы что, считать не умеете? Две койки для мужчин, две — для женщин. Что остается? Нужно сложить этот стол, и тогда пятый человек сможет спать на полу. Джо, доставай одеяла. Пару брось здесь на пол и пару — в туалетной комнате, для меня.

— Уже несу, Хью.

Обе девушки настаивали на том, чтобы им тоже разрешили нести вахту. Хью оборвал их:

— Довольно.

— Но…

— Довольно, я сказал, Барбара. Одна из вас спит на койке, другая здесь, на полу. Дьюк, дать тебе снотворное?

— Никогда не имел такой привычки.

— Не строй из себя железного человека.

— Ну… пусть это будет проверка на ржавчину.

— Хорошо. Джо? Секонал?

— Дело в том, что я так рад тому, что завтра не нужно писать эту контрольную…

— Приятно слышать, что хоть кто-то из нас чему-то рад. Хорошо.

— Я еще хотел сказать, что сна у меня ни в одном глазу. Вы уверены, что вам не понадобится моя помощь?

— Уверен. Карен, достань Джо одну таблетку. Знаешь, где они лежат?

— Да, и себе я тоже, пожалуй, возьму. Я не железный человек, и милтаун очень кстати.

— Прекрасно. Барбара, вы пока не пейте снотворное. Может быть, мне придется еще разбудить вас, чтобы вы не давали мне заснуть. Впрочем, милтаун можете принять. Это обычное успокоительное.

— Пожалуй, ни к чему.

— Как хотите. А теперь — всем спать. Сейчас ровно полночь, и через восемь часов на вахту заступят следующие двое.

Через несколько минут все улеглись. Барбара легла на полу. Свет выключили, оставив только одну лампочку для дежурного. Хью расположился на одеялах и принялся сам с собой играть в солитер, причем довольно плохо.

Пол снова вздрогнул, послышался раздирающий уши рев. Карен вскрикнула.

Хью мгновенно вскочил. На сей раз удар был не очень силен и он смог удержаться на ногах. Хью поспешил в женский отсек.

— Дочка! Где ты? — Он пошарил по стене и нащупал выключатель.

— Я здесь, папа. Боже, как я испугалась! Я уже почти заснула, как вдруг это! Я чуть не свалилась на пол. Помоги мне спуститься.

Он поддержал ее, и она, спустившись, прижалась к нему и зарыдала.

— Ну, ну, — приговаривал он, ласково похлопывая ее по спине. — Ты же у меня смелая, не бойся, все будет хорошо.

— И вовсе я не смелая. Я все время испытываю глупый страх. Просто я стараюсь не показывать этого.

— Карен… я тоже боюсь. Так давай не будем поддаваться страху, а? Выпей-ка еще таблетку. Можешь запить чем-нибудь покрепче.

— Хорошо. И то и другое. Но мне в этом бункере не уснуть. Здесь слишком жарко и страшно, когда трясет.

— Ладно. Мы можем постелить тебе на полу, там прохладнее. А где твое белье, девочка? Лучше надеть его.

— Оно там, наверху, на койке. Но мне это безразлично. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь был рядом. А впрочем, нет. Лучше я оденусь, а то Джозеф будет шокирован, когда проснется.

— Сейчас, подожди. Вот твои трусики. А куда же девался лифчик?

— Может быть, свалился на пол? Хью пошарил внизу.

— Нет, и здесь нету.

— Ну и черт с ним! Джо может и отвернуться. Я хочу выпить.

— Хорошо. Джо настоящий джентльмен.

Дьюк и Барбара сидели на полу на одеяле. Оба выглядели очень неважно. Хью спросил:

— А где Джо? Он не ранен? Дьюк усмехнулся:

— Хочешь посмотреть на «спящую невинность»? Вон там, на нижней койке.

Хью обнаружил своего заместителя лежащим на спине, громко храпящим и таким же нетранспортабельным, как Грейс Фарнхэм. Доктор Ливингстон свернулся калачиком у него на груди. Хью вернулся в первый отсек.

— На сей раз взрыв был гораздо более удален от нас. Я очень рад, что у Джо есть возможность выспаться.

— А по мне, так взрыв был чертовски близко. И когда только у них кончатся эти проклятые ракеты?

— Я думаю, скоро. Друзья, мы только что с Карен организовали клуб «Я тоже боюсь» и собираемся отпраздновать его учреждение небольшим возлиянием. Еще кандидаты в члены клуба есть?

— Я почетный член!

— И я тоже, — поддержала Барбара.

— Еще бы!

Хью извлек откуда-то бумажные стаканчики и бутылку шотландского виски, а также секонал и милтаун.

— Принесите кто-нибудь воды.

— Я не хочу, чтобы какая-то вода мешалась со столь благородным напитком.

— А я, пожалуй, разбавлю, — сказала Барбара. — Как все-таки жарко!

— Отец, какая у нас сейчас температура?

— Дьюк, в туалетной есть термометр. Будь добр, сходи и посмотри.

— Конечно. А можно мне потом тоже принять снотворное?

— Ради Бога. — Хью дал Карен одну капсулу секонала и таблетку милтауна, посоветовав Барбаре тоже принять успокоительное. Затем он и сам принял милтаун, решив, что декседрин слишком возбудил его. Вернулся Дьюк.

— Сто четыре градуса, — объявил он. — Я еще немного отвернул вентиль. Правильно?

— Скоро нам придется отвернуть его еще больше.