Читаем без скачивания Полное собрание стихотворений - Александр Пушкин

Жалоба

Ваш дед портной, ваш дядя повар,А вы, вы модный господин —Таков об вас народный говор,И дива нет – не вы один.Потомку предков благородных —Увы, никто в моей роднеНе шьет мне даром фраков модныхИ не варит обеда мне.

Кто, волны, вас остановил,Кто оковал [ваш] бег могучий,Кто в пруд безмолвный и дремучийПоток мятежный обратил?Чей жезл волшебный поразилВо мне надежду, скорбь и радость[И душу] [бурную][Дремотой] [лени] усыпил?Взыграйте, ветры, взройте воды,Разрушьте гибельный оплот —Где ты, гроза – символ <свободы>?Промчись поверх невольных вод.

Ночь

Мой голос для тебя и ласковый и томныйТревожит поздное молчанье ночи темной.Близ ложа моего печальная свечаГорит; мои стихи, сливаясь и журча,Текут, ручьи любви; текут полны тобою.Во тьме твои глаза блистают предо мною,Мне улыбаются – и звуки слышу я:Мой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя!..

Завидую тебе, питомец моря смелый,Под сенью парусов и в бурях поседелый!Спокойной пристани давно ли ты достиг —Давно ли тишины вкусил отрадный миг —[И вновь тебя зовут заманчивые волны].[Дай руку – в нас сердца единой страстью полны.]Для неба дального, для [отдаленных] стран[Оставим <берега>] Европы обветшалой;Ищу стихий других, земли жилец усталый;Приветствую тебя, свободный Океан. —

<Из письма к Вигелю.>

Проклятый город Кишенев!Тебя бранить язык устанет.Когда-нибудь на грешный кровТвоих запачканных домовНебесный гром конечно грянет,И – не найду твоих следов!Падут, погибнут пламенея,И пестрый дом ВарфоломеяИ лавки грязные жидов:Так, если верить Моисею,Погиб несчастливый Содом.Но с этим милым городкомЯ Кишенев равнять не смею,Я слишком с библией знаком,И к лести вовсе не привычен.Содом, ты знаешь, был отличенНе только вежливым грехом,Но просвещением, пирами,Гостеприимными домамиИ красотой не строгих дев!Как жаль, что ранними громамиЕго сразил Еговы гнев!В блистательном разврате света,Хранимый богом человек,И член верховного совета,Провел бы я смиренно векB Париже ветхого завета!Но в Кишиневе, знаешь сам,Нельзя найти ни милых дам,Ни сводни, ни книгопродавца. —Жалею о твоей судьбе!Не знаю, придут ли к тебеПод вечер милых три красавца;Однакож кое-как, мой друг,Лишь только будет мне досуг,Явлюся я перед тобою;Тебе служить я буду рад —Стихами, прозой, всей душою,Но, Вигель – пощади мой зад!

[Мое] беспечное незнаньеЛукавый<?> демон возмутил,И он мое существованьеС своим на век соединил.Я стал взирать [его глазами],Мне жизни дался бедный клад,С его неясными словамиМоя душа звучала в лад.Взглянул на мир я взором [ясным]И изумился в тишине:Ужели он казался мнеСтоль величавым и прекрасным?Чего, мечтатель молодой,Ты в нем искал, к чему стремился,Кого восторженной душойБоготворить не устыдился?[И взор я бросил на] людей,Увидел их надменных, низких,[Жестоких] ветреных судей,Глупцов, всегда злодейству близких.Пред боязливой их толпой,[Жестокой], суетной, холодной,[Смешон] [глас] правды благо<родны>й,Напрасен опыт вековой.Вы правы, мудрые народы,К чему свободы воль<ный> клич!Стадам не нужен дар свободы,[Их должно резать или стричь],Наследство их из рода в родыЯрмо с гремушками <да бич>.

Бывало в сладком ослепленьеЯ верил избр.<анным> душам,Я мнил – их тай<ное> рожденьеУгодно (властным) небесам,На них указывало мненье —Едва приближился я к ним

Надеждой сладостной младенчески дыша,Когда бы верил я, что некогда душа,От тленья убежав, уносит мысли вечны,И память, и любовь в пучины бесконечны, —Клянусь! давно бы я оставил этот мир:Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,И улетел в страну свободы, наслаждений,В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,Где мысль одна плывет в небесной чистоте…

Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;Мой ум упорствует, надежду презирает…Ничтожество меня за гробом ожидает…Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!Мне страшно!.. И на жизнь гляжу печален вновь,И долго жить хочу, чтоб долго образ милыйТаился и пылал в душе моей унылой.

Придет ужасный [час]… твои небесны очиПокроются, мой друг, туманом вечной ночи,Молчанье вечное твои сомкнет уста,Ты навсегда сойдешь в те мрачные места,Где прадедов твоих почиют мощи хладны.Но я, дотоле твой поклонник безот<радный>,В обитель скорбную сойду [я] за тобойИ сяду близ тебя, печальный и немой,У милых<?> ног твоих – себе их на коленаСложу – и буду ждать [печаль<но>]… [но чего?]Чтоб силою мечтанья моего

Вечерня отошла давно,[Но в кельях тихо и] темно.Уже и сам игумен строгойСвои молитвы прекратилИ кости ветхие склонил,Перекрестись, на одр убогой.Кругом и сон и тишина,Но церкви дверь отворена;Трепе<щет> луч лампадыИ тускло озаряет онИ темну живопись иконИ позлащенные оклады.

И раздается в тишинеТо тяжкой вздох, <то> шопот важный,И мрачно дремлет в вышинеСтаринный свод, глухой и влажный.

Стоят за клиросом <чернец>И грешник – неподвижны оба —И шопот<?> их, как глас <из> <гроба<?>,И грешник бледен, как мертвец.

М.<онах>.Несчастный – полно, перестань,Ужасна исповедь злодея!Заплачена тобою даньТому, кто в мщеньи<?> свирепея<?>Лукаво грешника блюдет —И к вечной гибели ведет.Смирись! опомнись! [время, время],покров <?>Я разрешу тебя – греховСложи мучительное <бремя>.

Демон

В те дни, когда мне были новыВсе впечатленья бытия —И взоры дев, и шум дубровы,И ночью пенье соловья —Когда возвышенные чувства,Свобода, слава и любовьИ вдохновенные искусстваТак сильно волновали кровь, —Часы надежд и наслажденийТоской внезапной осеня,Тогда какой-то злобный генийСтал тайно навещать меня.Печальны были наши встречи:Его улыбка, чудный взгляд,Его язвительные речиВливали в душу хладный яд.Неистощимой клеветоюОн провиденье искушал;Он звал прекрасное мечтою;Он вдохновенье презирал;Не верил он любви, свободе;На жизнь насмешливо глядел —И ничего во всей природеБлагословить он не хотел.

Простишь ли мне ревнивые мечты,Моей любви безумное волненье?Ты мне верна: зачем же любишь тыВсегда пугать мое воображенье?Окружена поклонников толпой,Зачем для всех казаться хочешь милой,И всех дарит надеждою пустойТвой чудный взор, то нежный, то унылый?Мной овладев, мне разум омрачив,Уверена в любви моей несчастной,Не видишь ты, когда, в толпе их страстной,Беседы чужд, один и молчалив,Терзаюсь я досадой одинокой;Ни слова мне, ни взгляда… друг жестокой!Хочу ль бежать: с боязнью и мольбойТвои глаза не следуют за мной.Заводит ли красавица другаяДвусмысленный со мною разговор:Спокойна ты; веселый твой укорМеня мертвит, любви не выражая.Скажи еще: соперник вечный мой,На едине застав меня с тобой,Зачем тебя приветствует лукаво?…Что ж он тебе? Скажи, какое правоИмеет он бледнеть и ревновать?…В нескромный час меж вечера и света,Без матери, одна, полу-одета,Зачем его должна ты принимать?…Но я любим… На едине со мноюТы так нежна! Лобзания твоиТак пламенны! Слова твоей любвиТак искренно полны твоей душою!Тебе смешны мучения мои;Но я любим, тебя я понимаю.Мой милый друг, не мучь меня, молю:Не знаешь ты, как сильно я люблю,Не знаешь ты, как тяжко я страдаю.

«Свободы сеятель пустынный…»

Изыде сеятель сеяти семена своя.

Свободы сеятель пустынный,Я вышел рано, до звезды;Рукою чистой и безвиннойВ порабощенные браздыБросал живительное семя —Но потерял я только время,Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!Вас не разбудит чести клич.К чему стадам дары свободы?Их должно резать или стричь.Наследство их из рода в родыЯрмо с гремушками да бич.

Кн. М. А. Голицыной

Давно об ней воспоминаньеНошу в сердечной глубине,Ее минутное вниманьеОтрадой долго было мне.Твердил я стих обвороженный,Мой стих, унынья звук живой,Так мило ею повторенный,Замечанный ее душой.Вновь лире слез и тайной мукиОна с участием вняла —И ныне ей передалаСвои пленительные звуки…Довольно! в гордости моейЯ мыслить буду с умиленьем:Я славой был обязан ей —А может быть и вдохновеньем.

Как наше сердце своенравно!томимый вновь,Я умолял тебя недавноОбманывать мою любовь,Участьем, нежностью притворнойОдушевлять свой дивный взгляд,Играть душой моей покорной,В нее вливать огонь и яд.Ты согласилась, негой влажнойНаполнился твой томный взор;Твой вид задумчивый и важный,Твой сладострастный разговорИ то, что дозволяешь нежно,И то, что запрещаешь мне,Всё впечатлелось неизбежноВ моей сердечной глубине.

Т<уманский><?>, Фебу и ФемидеПолезно посвящая дни,Дозором ездит по ТавридеИ проповедует Парни.

Телега жизни