Читаем без скачивания Висрамиани - Саргис Тмогвели

Не поступай так, Рамин, ибо когда ты будешь мучиться, раскаиваясь, тебя никто не исцелит, кроме Вис.

Не поступай так, о Рамин, ибо когда ты пресытишься любовью Гуль, у тебя не хватит храбрости овладеть Вис.

Не поступай так, Рамин! Ныне ты опьянен и потому нарушил клятву!

Не поступай так, Рамин, ибо когда ты отрезвишься, ты останешься без жены и без возлюбленной!

Я увижу тебя рыдающим у дверей моего дворца; ты обратишь свою вражду в любовь, будешь искать меня, но не обретешь меня. Если ты пресытился мною и моими устами, без сомнения, Гуль еще скорее надоест тебе. Если ты не был покорен мне и пе радовался, будучи со мной, то кому же ты станешь повиноваться? Влюбленные вопиют: «Кто пренебрег Вис, тот обретет смерть!»

Тебя постигла уже тогда неудача, когда бог вручил тебе розу-Гуль и лишил тебя пышного цветника — Вис; бог показал тебе ущербную луну и лишил сверкающего солнца. Ты хвастаешь тем, что обрел одно дерево, и ты не ведаешь, что лишился виноградника. Неужели ты забыл, в каком горе и нетерпении ты пребывал, домогаясь моей любви? Когда я тебе снилась, ты мнил себя царем; когда ты вздыхал, ты чуял мою душу, ты восставал из мертвых. Безумие человека в том, что он скоро забывает и горе и радость. Оказывается, ты говорил: «Я потерял свою молодость, добиваясь ее, и раскаиваюсь, ибо она затмила мне светлый мир. Я думал, что посадил сахарный тростник, и искал сладости; но вместо сахара вкусил желчь». Когда я вспоминаю горести, причиненные тобой, огонь охватывает меня с ног до головы и Джеон изливается из моих глаз. Ты выкопал для меня колодец, а кормилица ввергла меня туда, вы же проводите время как пи в чем по бывало. Ты набрал дров, а кормилица развела огонь, и вы сожгли меня. Я не знаю, на кого жаловаться, на тебя или на нее? Вы оба — источник моих горестей. О. сколько огорчений ты мне причинил! Ты заковал меня в цепи разлуки и зажег огонь в моем сердце. Ты заставил меня проливать кровавые слезы, ты бросил меня в озеро крови и потопил меня в Джеоне, — и все же мое сердце не велит мне ни проклинать тебя, ни взывать о справедливости перед творцом. Не дай бог мне услышать о твоем горе; твое горе еще больше огорчит меня. Я буду писать тебе письма, пока перо не начнет писать кровью и пока я не повидаюсь с тобой, и да не пошлет бог мне смерти, пока не состоится наша встреча».

49.

ВТОРОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ

«Если бы семь небес мне служили бумагой, все звезды были бы моими писцами, ночной воздух был бы чернилами, буквы были бы столь же многочисленны, как листья, песок и рыбы, и до самой смерти в моем сердце жила бы надежда увидеть моего возлюбленного, — то, клянусь твоим солнцем, я не сумела бы написать и половины того, что хочу.

Меня может устрашить лишь разлука с тобой; меня не может ничто огорчить, кроме твоего отсутствия. Когда я нахожусь вдали от тебя, у меня нет отдыха, сон бежит от меня, и если удается вздремнуть, перед глазами возникает твой образ. Без тебя я до того несчастна, что меня жалеют даже враги. Когда я делаю то, что, мне кажется, принесет утешение, я все же изливаю потоки слез, и это похоже на то, что я тушу огонь огнем и исцеляю горе горем. Потеряв тебя, я горько горюю, а ты веселишься и радуешься с моим врагом. Мои очи будут источать слезы, увидев, что поводья возлюбленного в руках моего врага. Твое отсутствие — это огонь, сжигающий терпенье. Человек не может спать, когда у него жар, и как могу я отдохнуть, пылая в огне?

Я словно старый кедр, покинутый тобой, высохший и преданный огню. Мой стаи, прежде прямой, как стрела, согнулся от дум о тебе, и я бессильно простерта на ложе. Когда соболезнующие приходят навестить меня и справиться о моем самочувствии, они не замечают меня на ложе. И, словно насмехаясь надо мной, они говорят: «Неужели больная отправилась на охоту? Ее здесь не видно». Желание видеть тебя так иссушило мое тело, что люди уже не видят его, и только по моим стонам догадываются, что я жива, а теперь от слабости я не в силах даже вздыхать. Единственное преимущество, которое я обрела от всех этих страданий, это то, что, если придет смерть и будет искать меня хотя бы целый год, клянусь моим чувством, даже и она не сможет найти меня в постели, — так я сошла на нет. Хотя из-за твоего отсутствия я желаю смерти, но, пока я в таком состоянии, она не грозит мне. Тоска по тебе возросла до того, что уподобилась горам, и путь терпения стал мне слишком, тягостным. Пусть бог не избавляет меня от такого испытания, если я буду в состоянии вынести твое отсутствие! И как может все это переносить и быть терпеливым сердце, которое стало подобно адской печи и в нем уже нет ни крови и ничего другого? Неправда, что душу питает кровь. У меня не осталось крови, но я все еще живу.

О возлюбленный, пока я была около тебя, тело мое было стеблем, на котором росли розы. Ныне я должна быть сожжена, ибо бесплодные стебли сжигают. Когда ты уехал, терпение покинуло меня; с той поры, как я не вижу тебя, я не нахожу радости ни в чем. За время твоего отсутствия воля покинула меня, и пока тебя нет, она не возвратится. Судьба так обращается со мной, словно я запряжена в ее колеснице; судьба привела меня в смятение, как войско, оставшееся без вождя; от горя день для меня превратился в ночь, как для дикой козы, страшащейся настигающего ее ловчего барса. Если я горько плачу в таком горе, тебе не приходится удивляться, и пусть никто не укоряет меня за это. Лишенная возлюбленного, я стала возлюбленной печали. Я ничем не могу заняться и изнемогла от любви. Без тебя я не нахожу успокоения. Ты даровал мне жизнь, ты посеял любовь в моем сердце, и ныне, заклинаю тебя, полей ее ручьем радости.

Взгляни еще раз на мой лик, ибо я сомневаюсь, чтобы ты когда-либо видел такое желтое золото. Хотя ты ныне мой кровный враг, все же, увидев меня, пожалеешь. Хотя ты покинул меня и неверен, но когда убедишься в моих несчастьях, будешь огорчен и подавлен.

Мне говорят, что я больна и мне следует найти врача, который бы мне помог. Меня убивает мой врач и лекарь, это он предал и обманул меня; я заболела от его вероломства. Пока я столь несчастна, я буду добиваться встречи с тобой, как целительного средства. Я могу исцелиться, только увидев тебя, мое сердце не может испытать радости, пока ты не будешь возле меня. Я еще надеюсь на бога и на судьбу, что они снова покажут мне мое яркое солнце. Если появится солнце твоего лика, осветится ночь моей скорби. Меня пожалеет и закоренелый враг, неужели я не вызову в тебе жалости? Я не провинилась перед тобой ни в чем. И если ты, прочтя это письмо, не пожалеешь меня, узнав о моих горестях, то ты стал вероломным и клятвопреступником».

50.

ТРЕТЬЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ

«О всегдашний предмет моих дум, когда ты покинул меня, ты похитил мое сердце и разум. Поэтому я не только спрашиваю тебя, но и умоляю сказать: если ты удалился от меня, зачем тебе нужны были заложниками моя душа, мое сердце, мой покой и терпение? Как же я могу жить радостно без них? Мое сердце, которое ни на минуту не может оторваться от тебя, стремится к Рамину, как больной к здоровью. Оно не может искать любви другого. Сердце, которое живет тобой, как может тебя забыть? Сколько бы ты его ни огорчал, оно будет продолжать тебя любить, как душу. Хотя ты поступил со мной вероломно и покинул меня в твоем безумии, я все же не могу забыть тебя. Ныне я думаю о тебе еще больше и люблю сильнее, и не в силах упрекать тебя даже за зло, мне причиненное. Я не отстану от тебя и буду умолять до тех пор, пока не признаешь мою правоту и свою вину. Ты можешь быть непостоянным, но зачем меня упрекать за постоянство моего сердца? Мое сердце подобно опущенной в воду меди, оно несет тяжелое бремя любви. Нельзя вытравить любовь из моего сердца, ибо оно твердо, как камень и железо. Если бы оно не было столь твердым, как оно могло бы перенести столько горя и вдобавок твой гнев? От вина, которое я выпила из твоих уст, я неотрезвимо пьяна хмелем.

Когда я взираю на солнце и луну, они напоминают мне твой лик; и когда я смотрю на стрелу или кипарис, я тысячу раз преклоняюсь перед ними вследствие их сходства с твоим станом. Где только я нахожу розу, я целую ее из-за сходства с твоими ланитами. И в час рассвета, когда ветерок приносит мне, плачущей и рыдающей, благоухание фиалок и роз, я утешаюсь, ибо я говорю: неужели ко мне едет мой возлюбленный и благоухание его доносится до меня? Когда меня охватывает дремота, передо мною тоже возникает твой лик, радующий меня. Порой я жалуюсь тебе самому на твои поступки, а порой и оплакиваю твое отсутствие перед тобой же. Спящей ты кажешься другом; когда же горе гнетет меня и я просыпаюсь, ты снова становишься врагом. Если ты выказываешь любовь ко мне, когда я сплю, то зачем же ты заставляешь меня страдать, когда я просыпаюсь? Во сне ты сострадателен; почему же ты столь безжалостен и похищаешь душу мою наяву? Бодрствуя и горюя, я призываю тебя, но ты не приходишь, чтобы я скорбела и рыдала. Когда же я засыпаю, ты приходишь словно из милости, чтобы я с еще большим нетерпением тебя желала. Пребывание с тобой и это мгновенье во сне я переживаю с той же силой. С тех пор как ты покинул меня, тьма и свет, день и ночь стали для меня одинаковыми. Твой образ остался в моем сердце, а твое отсутствие сделало меня немощной. Я так сильно жажду тебя, что, когда вижу во сне, я и тем довольна и благодарю бога.