Читаем без скачивания Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом - Андрей Шляхов

– Ну и зануду ко мне положили. – Галина Федоровна закатила глаза и в сердцах шмякнула тощенькой свежей историей о свой стол. – Вязкий как тесто, липкий как патока, тупой как пробка… Но у него такая милая жена…

«Милая» на языке Галины Федоровны означало «платежеспособная и нежадная».

– Да и сам он не ханурик какой-нибудь. – Галина Федоровна подошла к раковине и стала тщательно мыть руки. – Солидный мужчина, имеет собственный бизнес, что-то там связанное с компьютерами, причем, если судить по камням в ушах его жены, бизнес не хилый…

– Что ж он тогда к нам лег? – съязвила Безменцева.

– Какое мне дело до этого? – фыркнула Галина Федоровна. – Раз лег – буду лечить. Через три недели будет как огурчик, и галлюцинации свои позабудет, и нервишки в порядок приведет. Я уже поняла – главное не давать ему уклоняться от темы.

Галина Федоровна неодобрительно посмотрела на вафельное полотенце, висевшее около раковины, и, найдя его недостаточно чистым, вытерла руки полой халата.

– Перекусим? – предложила она, открыв дверку холодильника.

– Я на диете, – сказала Безменцева.

Позавчера, производя дома ревизию летнего гардероба, она обнаружила, что некоторые из вещей стали слегка узковаты в поясе, и немедленно ограничила себя в еде.

– Я тоже по молодости лет увлекалась диетами. – Галина Федоровна была лет на десять старше Тамары Александровны. – А теперь уже плюнула на них и, что самое интересное, за свои восемьдесят два килограмма никогда не вылезаю. Может соблазнить тебя бутербродом с семгой?

– Бесполезно, – улыбнулась Безменцева. – Вот закончу писать и буду есть свой грейпфрут.

Грейпфрута ей не хотелось. С куда большим удовольствием она бы съела бутерброд с ветчиной или даже два-три бутерброда. Невеселая штука жизнь, то и дело приходится себя ограничивать.

Глава восемнадцатая

Будь малым доволен – больше получишь

Мобильный зазвонил ровно в восемь вечера. Макс вообще был очень ответственным и пунктуальным – хоть часы по нему проверяй.

– Привет, Лен! – Голос Макса прямо-таки вибрировал бодростью и уверенностью в том, что все непременно будет хорошо.

«Плохие новости», – догадалась Елена и не ошиблась.

– Как дела? Не обеспокоил?

– Нет, конечно, – ответила Елена и деликатно предложила: – Перезвони на городской, я же дома. Чего зря тратиться? Или давай я тебе перезвоню.

– Не парься, я могу себе это позволить, – отклонил предложение Макс и сразу перешел к делу: – Ситуация такая. Лежит сейчас твой Владимир в коридоре, куда его вчера вывезли из надзорной палаты. Ведет себя хорошо, и сестры и врачи им довольны. Скорее всего, выписка не за горами…

– А диагноз? Какой у него диагноз?

– Шизофрения. Сегодня ему устроили персональный профессорский обход и подтвердили диагноз… Вот… тебе сначала читать?

– А у тебя разве история на руках? – От удивления Елена чуть не выронила трубку. – Ты что, там? В отделении?

– Есть такая штука – ксерокс. В приличных больницах он стоит в каждой ординаторской. Там же лежат истории болезни…

– И что – можно так вот прийти и снять копию?

– Ну, смотря кому прийти, и потом, зачем оповещать всех, что ты копируешь историю? Сделал свое дело, спрятал под халатом и уходи, пока не застали. Там же днем принято все двери запирать на стандартный запор, как в поезде, открывалка есть у каждого… Так что завтра могу тебе ее передать. Давай договоримся, как это лучше сделать. Ты в Центре завтра будешь?

– Не планировала.

– Ладно, заброшу тебе ее утром, по дороге на сутки.

– Так тебе же крюк придется делать! Давай лучше я…

– В семь утра по Москве и крюк можно сделать – дело минутное, – ответил Макс. – Не волнуйся. Сказал – значит заброшу. Оставлю у диспетчеров…

– Только ты в какой-нибудь конверт положи, поплотнее…

– Не учи ученого! – рассмеялся Макс. – Лучше ответь – почему ты положила Владимира в психиатрию, а не в психосоматику, и почему сразу не нашла общего языка с врачами?

– Давай я все же тебе перезвоню с обычного телефона, – Елена почувствовала, что разговор может затянуться надолго.

– Перезванивай, я дома.

Елена открыла окно – то ли в комнате было душно, то ли ощущение нехватки воздуха возникло от волнения, и перезвонила Максу:

– Психосоматику мне отсоветовал ваш психиатр, сказал, что она хороша для тех, кто пытается отравиться «ношпой» после ссоры с мужем, а у Вовы более глубокие проблемы.

– А кто у тебя был?

– Травин… или Травкин? Бородатый такой крепыш…

– Ну, он толковый, – похвалил Макс, – только большой перестраховщик. Любит по воробьям из всех пушек палить…

– Макс, мы так подробно обсудили Вовино состояние, и я с ним согласилась. Был риск, что в психосоматике с Вовой просто не сладят…

– Зато там сладили, но ты все равно недовольна, – хмыкнул Макс. – Хорошо, пусть так. Но почему ты сразу же, как говорится, по горячим следам не наладила контакт с лечащим врачом и заведующим отделением?

– Я пыталась, но как-то не пошло…

– Значит, мало давала.

– Чего? – не поняла Елена.

– Лен, ты, конечно, в некотором роде идеалистка, но не настолько же, – упрекнул Макс. – Что ты можешь дать, как не деньги? Или ты не в курсе, что врачи берут деньги?

– Деньги?

– Да, деньги! Мани, мани, мани. Причем сразу же, «на входе», чтобы с самого начала все пошло так, как вам надо.

– Знаешь, у меня и в мыслях такого не было, – призналась Елена. – Нет, я, конечно, подразумевала, что в конце нужно будет отблагодарить врачей…

– Я примерно в курсе, сколько получает заведующий подстанцией, – перебил Макс. – И также я в курсе внутренних цен в двадцать первой психушке. Так вот – тебе пришлось бы целый год сидеть на хлебе и воде, не тратясь больше ни на что, чтобы собрать сумму, необходимую для покупки там места заведующего отделением.

– Ну это бред… – не поверила Елена.

– Бредят наши пациенты, а не мы. Тебе надо было сразу подойти, обозначить свой интерес…

– Как это?

– Интересы бывают разные – одним нужно выглядеть невменяемыми, а другим – нет. Исходя из этого и действуют. То есть тебе надо было сказать, что Владимир – врач, что ему еще жить и работать, и нельзя ли максимально сгладить диагноз…

– Что значит «сгладить»?

– Понаблюдать, полечить и выписать с чем-нибудь, не подлежащим постановке на учет у районного психиатра. Да хоть с вегетососудистой дистонией!

– Это после суицидальной попытки?

– Да кому о ней надо вспоминать? Тебе надо? Нет. И ему не надо.

– Ты знаешь, Макс, я об этом и не подумала… Как-то не до того было, да и представить…

– Ну а раз не проявила сознательность, то получай! Там ведь не дураки работают. Они прекрасно понимают, кому что надо, и если не получают денег, то делают все наоборот. Да, кстати, у твоего Владимира в отделении репутация скандалиста, имей в виду.

– Думаю, что и у меня не лучше.

– Ну вот тебе и обоснование шизофрении. Двустороннее обоснование – с одной стороны, вы не заплатили, так получайте, а с другой – поскандалили, так вот вам! Шизофренику какая вера? В истории болезни, кстати, отражено, что он с твоих слов был склонен к беспочвенным обвинениям и постоянно злоупотреблял алкоголем. Кроме того, там описаны галлюцинации…

– Да их у него сроду не было…

– Теперь есть, хочешь зачитаю?

– Нет, спасибо, я лучше сама завтра все по порядку прочту. Ты лучше посоветуй, что мне со всем этим делать?

– Хрен его знает. – Макс помолчал. – По-хорошему ты с ними уже не договоришься…

– Да, после последнего разговора с заведующим, так особенно. Придется, наверное, по-плохому. Подскажи – как?

– Хм… это тебе не диагноз внематочной беременности у мужика оспаривать, – пошутил Макс, пытаясь хоть немного поднять Елене настроение. – Наверное, лучше всего поступить так… Пусть он выписывается, не встает ни на какой учет у районного психиатра, незачем зря время терять, и едет в Питер. Вместе с тобой…

– Зачем в Питер? – Елене показалось, что Макс снова шутит. – Вроде не время для романтического путешествия?

– Какое романтическое путешествие? В Питере есть свой НИИ психиатрии…

– Знаю.

– Так ищи туда пути, чтобы положить Владимира на экспертизу. Если хочешь – могу дать наводку, к кому обратиться за предварительной консультацией.

– А в Москве ему что, не проведут экспертизу?

– Ты про великое противостояние чего-нибудь слышала?

– Нет.

– Московская и питерская психиатрические школы испокон веков тихо ненавидят друг друга. В Москве «московский» диагноз опровергнуть очень трудно – кастовость, один за всех и все за одного. А в Питере это сделать в сто раз проще. Тем более что такое психиатрический диагноз? Это всего лишь вывод, к которому врач приходит, опираясь не на объективные данные больного, а на свое суждение о нем. Это я тебе как психиатр говорю. Короче, война – фигня, главное – маневры. Куда повернешь – туда и поедет. Тем более учти, что в Питере не любят ставить налево и направо шизофрению, как это делают в Москве, позабыв про другие диагнозы. Это тебе на руку. Разумеется, не забывай интересоваться, сколько ты кому должна…