Читаем без скачивания Цезарь в тесте - Иван Дубинин

Изольда сидела возле меня, белая, холодная, как кусок льда. И хотелось расколоть эту глыбу, чтобы отыскать там, внутри, истинную девушку, теплую, нежную. Впрочем, подумала я, если разбить пополам её имя, то сразу всё станет понятным. Изольда — изо льда.

— Я из органов государственной безопасности. Меня зовут Евстолья Анатольевна, — представилась я. — Сейчас в моём производстве находится одно очень серьёзное дело с рядом изощрённых убийств. И в нём фигурирует Ваша подруга Кондрашкина. Она же Тамара, она же Мара, она же Мура. Вы ведь дружили с ней, не так ли?

Изольда перепугано кивнула. Кажется, девка готова, подумала я. Только бы не переборщить, мне хорошо известны подобные истеричные особы. Сейчас впадёт в прострацию и жди потом, когда она удосужится простраться, то есть выйти из этого состояния. А мне нужно выудить из неё важные сведения о Муре.

— Так вот, — продолжила я, — мне необходимо выяснить, в качестве кого проходила по этому делу гражданка Кондрашкина: жертвы, свидетельницы, соучастницы или же… — Я глянула на девицу и смягчила слово, — главной исполнительницы. И думается мне, что смерть её под колёсами не случайность, а подстроенное убийство!

Изольда заплакала. Тушь поплыла, и она размазывала её по лицу вместе со слезами. Мне стало жалко девушку. Я хотела сказать ей какие-то ободряющие слова, но не знала, как к ней обратиться. Изольда — как-то официально-холодно, а уменьшительные имена — Изя, что ли?

Но она успокоилась сама и посмотрела на меня решительно:

— Я тоже так думаю.

Женщины и сыщики любят ушами. Правда, у женщин они напрямую соединены с сердцем, а у сыщиков с мозгами. А поскольку я женщина-сыщик, то слушала сейчас исповедь Изольды Брайнер, одновременно сочувствуя ей всем сердцем и хладнокровно наматывая всё себе на ум.

Проблемы у Изольды начались в пубертатном периоде. В спокойно развивавшемся до этого времени теле словно сломалась какая-то заслонка, и в него хлынули скопившиеся гормоны, стимуляторы и катализаторы. Организм будто сбился с привычного ритма, и его стало бросать из одной крайности в другую. То выросли и оттопырились уши, то стал не пропорционально большим нос. Лицо покрылось яркими прыщами. А тут ещё, ко всему прочему, её попёрло вверх, как сорняк на навозе. «Ничего страшного, успокаивали врачи, идёт период физиологического вытяжения». Какое там вытяжение! Она не росла, она подпрыгивала в высоту! А вот то, что должно было наливаться объёмом и красотой, чахло на корню. Представляете себе такое? А каково девчонке? Короче, пубертат — самая благодатная пора для разгула юношеских комплексов! И родителям ее досталось сполна. А кто же ещё виноват? Сами произвели на свет такую уродину! Ну и, конечно, сверстники не остались в стороне, подростки вообще падки на чужие недостатки. Её фамилия, Брайнер, до этого вполне нейтральная, как-то естественным путём превратилась в кличку Бройлер. Дразнили и по-другому — Дылда, Каланча. Но эта была самая обидная, потому что точно отражала суть.

Удел и спасение рослых девочек — баскетбол. Но Изольда не любила спорт. Она быстро уставала, у неё кружилась голова. И она его оставила. Но потом всё как-то поутихло и даже приняло вполне благопристойный вид. И те же родители — а кому мы ещё нужны на этом свете? — устроили её в модельный центр. И Изольда воспрянула духом! У неё, оказывается, не ходули, а шикарные ноги от ушей, изящная грудь и стройное гибкое тело! Да и вокруг были такие же рослые, красивые, незакомплексованные девчонки. Но всё оказалось не так-то просто. Естественно, Изольда не блистала выдающимися данными. Таких, как она, с небольшими вариациями, здесь имелось в достатке. И кому отдавать предпочтение зависело чаще не от таланта, который никто, кроме Бога, тебе не даст, а от отношений с руководством, удачи, везения, интрижек, наконец. Ну, а это уже дело рук человеческих. Здесь могли исподтишка, с улыбочкой, перед самым выходом на подиум, подпортить твои демонстрационные наряды. Да что там наряды, могли и личико поцарапать. Короче, жизнь во всей своей красе.

А Мура отличалась от всех хладнокровностью, ровным характером. Не теряла рассудок из-за эмоций, хотя внешне этого не выказывала. Она вместе со всеми весело щебетала, обсуждая девичьи сплетни. Но чётко определяла, кто из её верных подружек готовит ей очередную подлянку. И разбиралась с ними сама. Что она им говорила или делала — неизвестно. Но и связываться с ней после этого никто не хотел. Да и руководство относилось к ней благосклонно. Поговаривали, что у неё «высокая крыша». А с Изольдой она подружилась. Правда, близко к себе не подпускала. У Муры имелись свои секреты. Она часто куда-то исчезала, но никогда ничего не рассказывала. Иногда у неё было озабоченное лицо, но, заметив на себе взгляд, тут же непринуждённо улыбалась. А однажды призналась: «Есть у меня, Изольда, большая благородная цель. И я добьюсь её!». Глаза в тот миг блестели холодом и решимостью. В последнее время с ней творилось что-то непонятное. Она была вся, как на иголках, но виду старалась не подавать. А потом приходил тот мужчина…

— Какой мужчина? — сразу спросила я.

— Ну, такой весь… Я сама испугалась. Его Веничка привёл. Они Муру искали. Он затем беседовал с ней один на один. В этом кабинете.

— А о чём, она не говорила?

— Нет, сказала, что работу, вроде, предлагал. Но я не верю! У него была такая рожа… суровая.

— А какой он вообще из себя?

— Высокий, плотный. Челюсть массивная.

— А волосы?

— Не помню. Светлые, по-моему.

«Труфанов!» — вспыхнуло у меня в голове.

— Когда он приходил?

— Дня четыре назад.

Значит, ещё до своей смерти, прикинула я.

— А дальше что было?

— А дня через два, около двенадцати часов, её к телефону позвали. Она так разволновалась! Я спрашиваю: «Что случилось?». А она: «Потом, потом…» И побежала к Венечке.

Изольда дальше не рассказывала. Да и зачем? И так ясно, что было потом.

ГЛАВА 23

Дома я первым делом съела шоколадку. Без этого моя голова туго соображает. И хоть никого ещё не было, закрылась у себя в комнате, чтобы любвеобильные псюрни не отвлекали меня. А то будут тереться, толкаться и слизывать с губ шоколадную пенку.

Итак, что у нас получается? Число подозреваемых уменьшается, потому что… увеличивается количество жертв. Умер Рисухин. Надо у Кости уточнить, была ли его смерть насильственной? Конечно, он будет выпендриваться, но подключим Надежду. Я же не ради праздного любопытства интересуюсь. Затем Алина. Она, правда, к трагическому застолью имела косвенное отношение, но факт есть факт. Впрочем, такой печальный конец она сама себе уготовила. Заранее. Теперь Ида. С нею непонятно. То ли она куда-то исчезла, то ли уже является «невыявленной» жертвой. А, может быть, поехать к ней сейчас на квартиру? Ведь телефонная связь ненадёжная. Ага, приезжаю, а у неё всё настежь! Убийцы, почему-то за собой дверей никогда не закрывают. Наверное, в детстве они были непослушными детками. Мне, например, моя няня Соня постоянно напоминала: «Закрывай за собой двери!» И я делаю это уже автоматически.

Нет, пусть будет всё, как будет. Сначала надо разобраться с мужчинами. Ведь Труфанова тоже убили! Вернее, хотели убить. Допустим, что по роковой случайности на его месте оказался брат-близнец, но убийца-то этого не знал! И уверен в его смерти. И теперь заметает следы. Позвонил Муре, ошарашил её каким-то сообщением. Та выбежала на дорогу, где её уже поджидал смертоносный автомобиль. И за рулём не обязательно сидел сам Изжогин. Автокиллеров хватает! А что с Идой? Он её или не нашёл — она вовремя смылась, или специально оставил в живых, чтобы свалить всё на неё!

Но Труфанов-то живой! И наверняка мог начать свою кровавую вендетту. Прикончил свою назойливую любовницу Иду. Затем устроил автопроисшествие Муре. Не зря же он к ней приходил накануне выяснять отношения. Значит, подозревал в чём-то. Теперь настала очередь его бизнес-партнёра.

В любом случае надо разыскивать Изжогина. И если он ещё живой — или спасать, или арестовывать!

Я решила позвонить сначала ему на работу, чтобы сориентироваться. Как там фирма их называется? «ИзоТру»? Или «ТруЖо»? Понавыдумывают, славолюбцы. Герострат на том свете в гробу переворачивается.

— Ал-л-ло! — пропел в трубке сладкий девичий голос. А дальше — молчок.

Ага, ясно. Учредителей прикончили, и фирма отбросила название.

— Здравствуйте, девушка.

— Здравствуйте.

— Скажите, кто у Вас сейчас остался за руководителя?

— Изжогин Игорь Васильевич.

— Он живой? — обрадовалась я.

— Как Ленин, — уверенно сказала секретарша.

— В смысле? — не поняла я.

— Живее всех живых! — заверила она меня.

Да, с юмором у них всё в порядке. Особенно, после смерти начальника.

— Мне нужно срочно с ним переговорить, — безаппеляционным тоном заявила я. — Скажите, следователь Ламанова Евстолья Анатольевна.