Читаем без скачивания Цезарь в тесте - Иван Дубинин

— Изжогин Игорь Васильевич.

— Он живой? — обрадовалась я.

— Как Ленин, — уверенно сказала секретарша.

— В смысле? — не поняла я.

— Живее всех живых! — заверила она меня.

Да, с юмором у них всё в порядке. Особенно, после смерти начальника.

— Мне нужно срочно с ним переговорить, — безаппеляционным тоном заявила я. — Скажите, следователь Ламанова Евстолья Анатольевна.

Она не стала возражать, пообщалась с ним по внутреннему телефону, и соединила нас.

— Здравствуйте, Евстолья Анатольевна! Вы, как ревнивая жена, появляетесь в самый неожиданный момент, — голос у него был усталый, но всё равно с изрядной долей иронии.

— Здравствуйте, Игорь Васильевич. Рада, что Вы в данной ситуации не утратили чувство юмора.

— Да, ситуация весёленькая, — он сделал паузу для моей фразы. Но я молчала, решила посмотреть, как он будет реагировать. — Я так понимаю, что звоните Вы не случайно.

— Не случайно.

— А что, сейчас уже арестовывают по телефону? Куда мне идти с повинной?

— Есть в чём покаяться, Игорь Васильевич?

— Только перед Вами, Евстолья Анатольевна, что совсем забыл о Вас и не уделял Вам должного внимания.

Странная у него была манера общения. То ли он шутками пытался скрыть свою причастность к этому делу, то ли, зная свою невиновность, издевался надо мною. И самое удивительное, что я подпадала под его влияние.

— А другие грехи Вас не мучают?

— Интересная у Вас тактика, — усмехнулся на том конце провода мой собеседник, — почти, как в детской считалочке:

Раз, два, три, четыре, пять.

Я иду искать.

Кто в живых остался,

Тот и виноват.

— Но Вы не единственный. Есть ещё Ида, — пустила я пробный шар.

— Как, она ещё жива?! — деланно удивился Изжогин. — Совсем упустил из виду. Надо сегодня же её укокошить!

— Игорь Васильевич! — мне надоели его шуточки. — Нам нужно встретиться и серьёзно поговорить.

— Хорошо, — согласился он. — Только Вы привозите с собой все вещдоки: топор, пилу, бутыль с ядом, пистолеты, зажигалки, кино- и аудиоплёнки… Что там у Вас ещё имеется?

— Не ёрничайте! — не выдержала я.

— А знаете что? — он и вправду сменил тон. — Давайте с Вами сегодня поужинаем. Может быть, в последний раз. А то в тюрьме, говорят, макароны.

Я задумалась. Наверное, не стоит с ним встречаться сегодня. Запудрит мне мозги, подсыплет какой-то гадости, завезёт куда-то и…

— Нет! — сказала я. — Завтра мы встретимся у Вас на работе. Так будет надёжнее. И не думайте смыться, это не в Ваших интересах.

— Конечно! Какой был смысл убивать всех, чтобы потом удариться в бега?

— Вот-вот. Тем более что у меня для Вас припасена невероятная новость!

Но он на это никак не среагировал, просто сказал:

— Жду Вас завтра в одиннадцать.

— До свидания, — ответила я вместо согласия.

— До свидания, — повторил за мной Изжогин и дождался, пока я положила трубку. Вежливый, сволочь!

Ну, всё, облегчённо вздохнула я. Дело сделано. Завтра я ему расскажу увлекательную историю, прижму, что называется к стенке, и напоследок ошарашу сообщением о Труфанове. А там уже они пусть сами разбираются. Кому — на Канары, кому — на нары. Главное, успеть получить гонорар с моего ожившего клиента.

До самого вечера я пребывала в радужном настроении. И вдруг раздался телефонный звонок. Вообще-то телефон у нас трезвонит, не переставая. И что характерно, чаще всего им пользуются те, кому по большому счету он и не нужен. Вы поняли, что речь идёт о Даньке и Тоське. Причём, стоит кому-то из них занять телефон, как тут же появляется другой и тоном, не терпящим возражений, заявляет: «Так! Хватит болтать без толку. Мне срочно надо позвонить!». И после получасовой перебранки отвоёвывает-таки своё право на «срочный телефонный звонок»:

— Алё, Лёха! Привет! Ка-ак де-е-ла? Чем занима-а-ешься?

Вы никогда не задумывались над тем, что телефон — нахальнейшая вещь? Ну разве Вы позволили бы себе встрять в официальную беседу или оторвать занятого человека от важного дела? А с телефоном — без проблем! Позвонил — и Ваш абонент вынужден бросать всё и разговаривать с Вами даже по пустяшному поводу.

Так вот, я сразу почувствовала, что звонят мне. Даже где-то под сердцем кольнуло. Я сняла трубку.

— Слушаю Вас.

— Алло, Евстолья Анатольевна? — раздался глухой далёкий голос.

— Да.

— Извините, пожалуйста, мы с Вами еще не знакомы. Меня зовут Валерий Васильевич. Мне про вас Алина рассказывала.

— Вы Алинкин папа? — догадалась я.

— Да. Вы, наверное, слышали, что Аля… — он замолчал. И я поспешила сказать:

— Конечно. Это так печально.

— Так вот, её убили!

— Убили? Вы уверены?

— Абсолютно! Нам нужно срочно, прямо сейчас встретиться с Вами.

— Но уже поздно, десять часов.

— Дело в том, что я завтра рано утром улетаю. А на руках у меня важные улики, неопровержимые доказательства, которые проливают свет на все эти загадочные убийства.

— Хорошо, — решила я, — еду! Куда?

— Евстолья Анатольевна, — мужчина замялся, — поймите меня правильно. Я их доставал с риском для жизни. Вот только Алинку не сумел уберечь… О нашей встрече не должен знать никто! Приезжайте сами.

Я пообещала.

— Вы на машине?

— Да.

— Знаете, где трикотажная фабрика «Красная игла»?

— По Шитокрытовскому проспекту?

— Правильно. За ней находится старое общежитие. Сейчас оно пустое. Идёт под снос. Там на третьем этаже я буду Вас ждать.

— До встречи, — сказала я.

— И умоляю Вас, — ещё раз напомнил Валерий Васильевич, — никому ни слова!

Я быстренько оделась и, выскочив в прихожую, стала натягивать сапоги. Из кухни вышел Влад. Он, как всегда вечером, орудовал в холодильнике. Знакомая история. А потом утром Шурочка сокрушается: «Куда подевалась докторская колбаса? Хотела бутербродов наделать» — «У доктора и спрашивай!» — переводит стрелки на мать котяра и невинными глазами смотрит на жену.

— Ты куда это, на ночь глядя? — вытаращился он на меня.

— На спецзадание, — гордо ответила я.

— Возьми меня с собой!

— Зачем?

— Буду тебе пистолет перезаряжать.

— Так у меня его нету.

— Ну, прикрою тебя грудью. В случае чего.

Я посмотрела на его «пуленепробиваемую» грудную клетку и покачала головой.

— Думаю, не понадобится.

— Всё равно, боюсь тебя отпускать одну ночью. Вдруг кто-то захочет взять тебя за… муж!

— Ночью — может, — согласилась я. — Но придётся назначить ему свидание днём, и он потом сразу передумает.

Мой защитник стоял в нерешительности.

— Да не переживай ты! — засмеялась я как можно беззаботнее. — Через полчасика вернусь. Надо у одной знакомой забрать бумажку.

— А утром нельзя? — высказал робкую надежду Владик.

— Ты же не откладываешь на завтра… — я многозначительно замолчала.

Обжора намёк на бутерброды понял и согласился.

— Ладно, езжай. Только не долго!

Всё-таки Валерий Васильевич появился не случайно, думала я, мчась по ночной Москве к трикотажной фабрике. Видимо, старые чувства жили в нём. Конечно, был молодой, непутёвый. А сейчас вот выбился в богатеи, захотелось козырнуть возможностями, реабилитироваться, так сказать. А тут узнал про смерть Наташи. И сам стал доискиваться до истины. Если деньги есть, можно решать проблемы. Но, наверное, слишком глубоко копнул. Потому и вынужден скрываться. Труфанов с Изжогиным — крепкие орехи. И, судя по развитию событий, убрать человека со своей дороги, особого труда для них не составляет.

Я обогнула швейную фабрику справа и долго ехала вдоль бетонного забора. Наконец, свернула налево и, проехав немного, увидела одинокое барачного типа здание. Фонари вокруг не горели, да и само бывшее общежитие отнюдь не сияло огнями. Хоть это и Москва, но было тихо и пустынно, темно и… страшно.

— Дуй-ка ты, Евстолья, отсюда, пока не поздно, — вроде и не боязливо, а рассудительно сказал мне внутренний голос.

— А как же документы, улики? — возмутился разум. — Ведь Валерий Васильевич завтра улетает.

— Вот и проводила бы его в аэропорту.

— Так нас там могут увидеть, а здесь нет.

— Жаль, — печально произнёс голос сердца. — Жаль, что ты приехала не на мотоцикле.

— Какая разница?

— Ну, мотоциклисты должны в шлёмах ездить.

— А при чём тут это? — возмутился разум.

— А при том, что ты сейчас по слишком умной башке и получишь!

— Ладно, хватит! — прервала я постоянные пререкания. — Раз уже приехала, надо действовать до конца.

Я вышла из машины. Тишина и темень. Ни фонарика не догадалась взять, ни даже зажигалки. Я подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и поднялась на порог. Двери были двухстворчатые, деревянные. Они просели и застряли в полураскрытом состоянии. Я вошла внутрь. На меня пахнуло смешанными запахами общественного туалета, зоопарка, нестиранных носков и скисшего борща. Я выскочила наружу. Чуть не добавила к этому «букету» свой аромат съеденного накануне ужина. Я подняла воротник пальто, уткнула в него капризный нос и сделала вторую попытку. Нащупывая ногами ступени и держась левой рукой за перила, я стала подниматься наверх. Сердце моё стучало, как игрушечный заяц по барабану, а душа была в… Ну, об этом — потом. На втором этаже я сделала передышку и прислушалась. Старый дом вздыхал, скрипел, шуршал. Было жутко! Ещё немного и я бы, вытаращив глаза, с диким воплем, помчалась вниз, на выход, к спасению! Но я всегда в таких случаях вспоминаю о деньгах, которые зарабатываю сейчас своими действиями. И это меня успокаивает. Я медленно поползла вверх. На третьем этаже я остановилась в нерешительности. По обе стороны темнел коридор. Куда идти?