Читаем без скачивания Агенты Берии в руководстве гестапо - Валерий Шамбаров

Лаврентий Павлович, напротив, провел широкомасштабный пересмотр дел, были освобождены сотни тысяч невинно арестованных. Неоспоримы и его заслуги в подготовке государства к войне. Например, были реабилитированы многие военачальники и офицеры, попавшие под гребенку террора и очутившиеся в местах не столь отдаленных. В результате репрессий оказалась фактически парализованной и военная промышленность, за решеткой пребывали Туполев, Мясищев, Петляков, Королев, Томашевич и другие талантливые конструкторы, инженеры, ученые, директора заводов. Их реабилитация и поддержка, оказанная им по отлаживанию работы своих предприятий — тоже на счету Берии. В 1939 г., по указанию Сталина, он в своем ведомстве прекратил преследования по религиозным мотивам, организовал пересмотр приговоров и освободил из заключения более 5 тысяч православных священников и монахов.

И именно благодаря Берии в предельно сжатые сроки, всего за два года, оставшиеся до войны, смогла возродиться и вернуться на должный уровень разгромленная разведка. Лаврентий Павлович предпринял для этого экстренные и решительные меры. Он вернул к работе мастеров своего дела, таких, как Зарубин, Судоплатов, Коротков, Полякова и др. По заявкам, которые они составили, Берия скопом освободил всех еще уцелевших сотрудников, находящихся в тюрьмах и лагерях. Добился того, чтобы и в Политбюро ему поручили курировать стратегическую разведку. Таким образом, Лаврентий Павлович подчинил себе спецслужбы разных ведомств, централизовал их деятельность под своим общим руководством. И начались энергичные мероприятия по реанимации зарубежных сетей.

Дипломаты, спецслужбы и начало Второй мировой

В результате Мюнхена многим стала ясна истинная цена западных союзников. Ведь и Чехословакия считалась союзницей «европейских демократий». Как раз после того, как с ней подло обошлись англичане и французы, начали постепенно переориентироваться на немцев Румыния, Венгрия, Болгария. Для Сталина это тоже стало аргументом, показывающим, что с англичанами и французами дела иметь нельзя — предадут, едва лишь сочтут выгодным. Тем более, что вскоре добавился еще один красноречивый пример.

В Мюнхене Чемберлен и Даладье пообещали чехам, что остатки их государства будут приняты под «международную гарантию». Но зимой 1938/39 г. через Судеты началась засылка в Чехословакию многочисленной агентуры, в основном из студенческих нацистских организаций. Были также инспирированы волнения словаков. Чешское правительство Гахи шло уже на любые уступки, предоставило Словакии автономию с образованием собственного парламента и кабинета министров. Тогда агенты СД вывезли словацкого премьера Тисо в Берлин, и он там 14 марта 1939 г. провозгласил независимость. А 15 марта без всякого предупреждения на чешскую территорию вступили германские войска. Укрепленной пограничной линии, способной остановить или задержать их, больше не было. Страна была оккупирована мгновенно. А наводнившие ее немецкие агенты сразу заняли все стратегические посты, парализуя любые попытки сорганизоваться и дать отпор. При захвате Чехии Гиммлер впервые применил такое формирование, как айнзацгруппа, — в нее входили представители гестапо, СД, отряд СС. Она двигалась сразу за войсками, в Праге немедленно прибрала к рукам архивы полиции и произвела ряд «чисток».

Чехию объявили «протекторатом Богемии и Моравии», протектором стал Нейрат, а шефом полиции был назначен группенфюрер СС Франк. В это же время и так же быстро немцы заняли и присоединили к рейху Мемель, получивший по Версальскому договору статус вольного города. И никто ни о каких международных гарантиях и договорах опять не вспомнил. Что можно было объяснить только одним — надеждой Лондона и Парижа подтолкнуть Гитлера к нападению на Россию. Западные политики тоже разбирались в географии и видели, что для нападения на Францию или Польшу у него есть все возможности, а на пути в СССР, к сожалению, лежат другие страны. Так надо ли мешать фюреру туда продвигаться?

Однако нацисты, разделавшись с одной жертвой, сразу же обозначили следующую! 21 марта Риббентроп вызвал польского посла Липского и выдвинул тяжелые требования о присоединении к Германии Данцига (Гданьска) и экстерриториальных железных и шоссейных дорогах через всю Польшу, которые связали бы Берлин с Восточной Пруссией. То есть полностью повторялась история с Судетской областью Чехословакии. Теперь уже и коню было ясно, что мюнхенскими уступками Гитлер не удовлетворился. Западные державы сочли, что его наглость зашла слишком далеко. 31 марта Великобритания, а за ней и Франция предоставили гарантии военной помощи Польше на случай агрессии. Аналогичные гарантии были даны западными державами Румынии и Греции.

Фюреру давали понять, что больше дармовых кусков он не получит. А раз так, то дальнейшая игра на сугубо антисоветских лозунгах стала для него ненужной. Требовалось переходить к другой игре — с русскими. И из предшествующих контактов он уже знал, что такая игра у него получится! Откуда это видно? Разработка плана «Вайс» — нападения на Польшу, завершилась 3 апреля 1939 г. И данный план не предусматривал даже гипотетической возможности, что германские войска в ходе операции столкнутся с Красной армией! Кстати, к этому моменту фюрер Сталина очень зауважал. Особенно за репрессии 1937–1938 гг. Впоследствии он не раз говорил, что если бы сам аналогичным образом избавился от слишком возомнивших о себе генералов, оставив только молодых, обязанных всем и преданных лично ему, то и война пошла бы по-другому.

Что ж, Сталин был готов к диалогу. Он также понял, что в сложившейся ситуации Гитлер уже может отказаться от антисоветизма. 17 апреля произошли сразу два события. В Москве нарком иностранных дел Литвинов вызвал британского посла и вручил ему советские предложения о создании единого фронта с Великобританией и Францией. И в тот же день в Берлине поверенный в делах Астахов посетил статс-секретаря МИДа Вайцзеккера. Предлогом для визита стала необходимость уточнить судьбу военных заказов, размещенных на заводах «Шкода» еще в бытность Чехословакии независимой. Но после разговора по данному поводу Астахов вдруг сделал заявление: «Идеологические разногласия почти не отразились на русско-итальянских отношениях, и они не обязательно должны явиться препятствием также для Германии. Советская Россия не воспользовалась нынешними трениями между западными демократиями и Германией в ущерб последней, и у нее нет такого желания. У России нет причин, по которым она не могла бы поддерживать с Германией нормальные отношения. А нормальные отношения могут делаться все лучше и лучше».

От своего лица дипломаты таких заявлений не делают. А поскольку одновременно с Астаховым Литвинов вел противоположную линию, разве трудно было понять, что оно сделано «через голову» министра? Следовательно, инициатором мог быть только Сталин. То есть формально «двери» еще оставались открытыми для обеих сторон. Но уровень различался. И судьба двух обращений была различна. Фюрер, похоже, «подачу» принял. 28 апреля он вдруг денонсировал германо-польский пакт о ненападении. Под предлогом того, что англо-польские и франко-польские гарантии, допускающие возможность войны с Германией, противоречат этому пакту. А заодно, в ответ на «политику окружения», как окрестил фюрер данные гарантии, разорвал и морское соглашение с Великобританией. Ранее уже упоминалось, что это соглашение практических выгод немцам не давало, а лишь юридически закрепляло попустительство нарушениям Версальского договора. Но сам факт разрыва значил много — Гитлер продемонстрировал, что в попустительстве уже не нуждается и подстраиваться к западным интересам больше не хочет.

А в предложении Литвинова к англичанам о «едином фронте» сразу выявился нешуточный камень преткновения. Им стало условие, что государства, которым угрожает нападение Германии, должны принять гарантии о военной помощи не только от Запада, но и от СССР. Следовательно, в случае войны Советский Союз имел бы право ввести войска на их территорию, чтобы не получилось такой же неопределенности, как с Чехословакией. Но это не устраивало ни англичан, ни французов. 3 мая Литвинов, лидер прозападного направления в советской политике, был отстранен от должности. На его место назначили Молотова. А Астахов в Берлине через день заявил высокопоставленному дипломату Ю. Шнурре, что отставка Литвинова, «вызванная его политикой альянса с Францией и Англией», может привести к «новой ситуации» в отношениях между СССР и Германией. Ну а Молотов был свободен от заверений и инициатив предшественника. И, в отличие от Литвинова, не был евреем.

Германия отреагировала и сделала еще несколько шагов навстречу. По команде Геббельса вся пресса мгновенно сменила тон, прекратив нападки на «большевизм» и обрушившись на «плутодемократию». В партийных изданиях последовали разъяснения, что геополитические установки фюрера некоторыми понимаются неверно: мол, «лебенсраум» (жизненное пространство) на Востоке, о котором он так часто говорил, на самом деле заканчивается на советских границах. И причин для конфликта с СССР у Германии совершенно нет, если только Советы не вступят в «сговор об окружении» с Польшей, Англией и Францией. А посол в Москве Шуленбург, вызванный в Берлин для консультаций, вернулся оттуда с предложениями о выгодных товарных кредитах на долгосрочной основе.