Читаем без скачивания Современный кубинский детектив - Луис Рохелио Ногерас

— Чем же она живет?

— Во всяком случае, не тем, что ей оставил Хосе Мануэль. Она постоянно жалуется на его скупость. А сейчас нам известно, что она продает мебель и другие вещи из дома. Ой, вспомнила! Недавно Хулию посетил мужчина, которого я прежде никогда не видела. Молодой, симпатичный и... одет как иностранец.

Рубен и Осорио удивленно переглянулись.

— Иностранец?

— Во всяком случае, на кубинца он не похож. Я как раз в лавку шла, когда его увидела. Он оглянулся по сторонам, прежде чем войти в дом. Больше я его не встречала.

— Белый?

— Белый, но волосы черные.

— Товарищ Сойла, — Осорио нахмурил брови, — в дом не приходил человек, похожий на адвоката, немного полноватый, в очках с черной оправой?

— Насчет адвоката не знаю, но, как вы описываете — толстый и в очках, — это доктор Анхель Мирамар, врач, а никакой не адвокат.

Буй качался на волнах как пьяный. В ночной темноте по направлению к Лас-Мукарас хорошим ходом шло небольшое рыболовецкое судно. Оно причалило к молу, и двое мужчин спрыгнули на берег. Пока судно не отчалило и не достигло середины канала, взяв курс на Кайо-Гранму, они стояли тихо, а потом подхватили джутовый мешок и зашагали от пристани направо.

Бодрящий запах моря и сухих водорослей сопровождал их, пока они шли по песчаной прибрежной полосе. При свете луны они видели крабов, которые отступали боком, испуганно поднимая свои маленькие клешни. Дома Ла-Сокапы стояли темные — верный признак того, что в это время года в них никто не жил. Ветер дул холодный, как в ноябре.

Мужчины шли быстро и уверенно, будто ходили этим путем каждый день. Теперь почва под ногами стала твердой и влажной, сухой песок остался позади. Наконец они остановились у невысокой полуразрушенной стены с маленькими железными воротами, ведущими на кладбище. Заржавевшие створки пришлось сломать. Разросшиеся кусты и травы совсем поглотили тропинки между могилами. Лишь кое-где кресты поднимались над этим буйством сорняков. Не возникало сомнений, что тут уже давно никого не хоронили.

Один из мужчин указал на третью дорожку налево; продираясь сквозь вьющиеся травы, они направились туда и застыли на месте, испуганные внезапным и громким кваканьем лягушки. Огляделись: вдали, на волнах бухты, дрожали тусклые огни Кайо-Гранмы. Мужчины пошли дальше.

Пятая могила точно соответствовала описанию Хулии: стоя на одной ноге, ангелочек, скованный неподвижностью мрамора, дул в трубу, будто бы хотел оповестить весь свет о том, что здесь покоится Хосе Мануэль Трухильо.

Это не был склеп, а обыкновенная могила, где гроб зарывают не очень глубоко, засыпают землей, а сверху кладут мраморные плиты, чтобы придать могиле красивую форму, а также сделать ее непохожей на общую могилу. Казалось, и ангелочек был поставлен тут с той же целью.

Заступ и лопата упали, подмяв траву. Один из мужчин зажег фонарь и, загораживая свет ладонью, чтобы его не увидели издали, направил узкий луч к подножию креста. Там он прочел: X. М. Т. 1961 — и едва заметно улыбнулся.

Они уже успели снять с могилы мраморные плиты, боковые и центральную, когда луна спряталась за облака. Ничего не оставалось, как продолжать копать в темноте. В их распоряжении был всего один час. В одиннадцать отправляется последний катер в Сьюдамар. Лишь удары железа о сырую землю раздавались в ночной тишине. Даже лягушки молчали.

Наконец заступ ударился о крышку гроба. И, как бы им в помощь, в эту минуту луна вышла из облаков. Ткань, которая покрывала гроб, уже была съедена сыростью. Мужчины заработали еще быстрее, подгоняемые нетерпением. Вогнали заступ между досок, нажали, дерево треснуло, сломались проржавевшие запоры.

Зажгли фонарь, и оба вздрогнули, увидев перед собой скелет с сохранившимися еще остатками волос на черепе и клочьями кожи, кое-где прилипшей к гладкой поверхности костей. Неприятный, удушливый запах шел из могильной ямы.

Луч фонаря скользнул к изножию гроба, у костей правой ступни что-то блеснуло. Один из мужчин схватил этот кусочек металла и поднес его к фонарю. Пластина была чистая — ни надписи, ни даты. Мужчина с яростью сжал ее в пальцах.

— Нас обманули.

— Вместо ключа... — произнес другой и закусил губу. — Да я убью этого гада!

— Спокойно! Не стоит так торопиться. Он наверняка и старика обманул. Давай зарывать могилу, мы не можем терять время, — сказал Фрэнк. — Мы должны немедленно разыскать доктора Мирамара.

— Да, я доктор Анхель Мирамар.

Осорио без особого труда нашел его дом в квартале Суэньо. И сейчас стоял в просторной библиотеке, куда его провела жена врача, перед полноватым мужчиной в очках с темной оправой.

— Не угодно ли вам присесть?

Осорио опустился в удобное, широкое кресло. Минутой раньше, пока дожидался врача, он успел внимательно осмотреть эту комнату: два кресла, обитых кожей, письменный стол черного дерева с массивным стеклом на крышке. За письменным столом, по обе стороны, — стеллажи с книгами, а над стеллажами — черепа животных. И хотя в комнате был установлен кондиционер, в воздухе слегка пахло формалином.

— Жена сказала, что вы из полиции.

Осорио представился. Анхель Мирамар сел за письменный стол, положив на него локти.

— Итак, чем могу служить? — спросил он тем же непринужденным тоном, каким беседовал с пациентами.

Жена бесшумно приблизилась к нему.

— Я могу остаться? — спросила она робко, что вовсе не вязалось с ее роскошным платьем.

Офицер кивнул. И когда он увидел, как женщина тихо и покорно, словно хорошо вымуштрованная собака, садится рядом с мужем, ему пришло в голову, что она либо много страдала, либо состарилась раньше времени. Врач чуть ли не казался ее сыном.

— Вы лечили Хосе Мануэля Трухильо?

Анхель Мирамар моргнул раз-другой, поднес сигарету к губам и протянул руку за спичками, которые держало чучело обезьяны. Осорио только сейчас заметил рядом с собой еще одно чучело обезьяны, немного побольше, которое держало пепельницу.

— Да, Трухильо был моим пациентом, — выпуская дым, ответил врач.

— Чем он болел?

— У него было несколько болезней, но самым серьезным было заболевание печени. Я ему категорически запретил употреблять алкоголь в любом виде, но он меня не слушал.

— Насколько я понял, вы терапевт.

— Да, это моя специальность.

— Однако вы пользуетесь хирургическими перчатками?

Осорио указал на ящик стола, из которого торчала перчатка. Доктор тихо рассмеялся.

— Вы это имеете в виду?

Женщина, будто угадав неотданное приказание, подошла к столу. Доктор открыл ящик: в нем лежала пара перчаток, которые надевали, хотя тальк на них кое-где сохранился, и еще две пары, ни разу не надеванные.

— Вы правы, я пользуюсь хирургическими перчатками. Мне они нужны для работы с этими пациентами — он кивнул на чучела. — Вы, разумеется, не знаете, но я увлекаюсь изготовлением чучел. Это мое хобби.

Широкая улыбка расплылась на его лице, маленькие глазки за стеклами очков совсем исчезли в складках кожи. Осорио взял сигарету, которую ему предложили, и зажег от спички из коробки в руках обезьяны.

— Итак, — продолжал врач, становясь серьезным, — вы спросили меня насчет хирургических перчаток и напомнили, что я терапевт, наверное, чтобы подчеркнуть некоторое логическое несообразие, потом спросили, не лечил ли я Хосе Мануэля Трухильо и чем он болел. Я вежливо отвечал вам на все вопросы, надеясь, что вы объясните причину своего визита, вы же ограничились заявлением, что вы из полиции. Думаю, прежде чем отвечать на дальнейшие ваши вопросы, мне пора узнать, почему вы их задаете. Что случилось?

— Убийство.

Худая жена доктора затрепетала и задрожала так, будто ее ударило током. Ее большие ввалившиеся глаза искали глаза мужа. Врач же, напротив, казался совершенно спокойным. Его лицо не выражало ни малейшего волнения, словно бы он не услышал ничего необычного. Он откинулся на спинку кресла.

— Убийство? — Он выпустил дым изо рта. — А какие отношение оно имеет ко мне?

— Как раз это я и хочу выяснить, доктор, и очень рассчитываю на вашу помощь.

— Располагайте мною, дружище. Что вас интересует?

— Что вы делали сегодня утром?

— Дайте вспомнить. — Он наморщил лоб. — Я встал рано, позавтракал и пошел прогуляться.

— В зоологический сад.

— Правильно, туда, — врач наклонился вперед. — А вы откуда знаете?

— Повидаться с Хайме Сабасом?

Осорио решил ставить вопросы стремительно, не давая Мирамару ни передышки, ни возможности обдумывать ответы, словно надеялся таким образом выведать то, что при нормальном течении допроса врачу удалось бы скрыть.

— Да, повидаться с Хайме Сабасом. — Мирамар казался озабоченным. — Вы следили за мной?