Читаем без скачивания Абуджайская шаль - Татьяна Любушкина

Побледневший и осунувшийся за этот нелёгкий день Николенька, не чуя жалостливого взгляда отца, неловко примостился на краешке добротного письменного стола. Ломал, не замечая того лёгкие белые перья, которые с печальным треском гибли в его руках, превращаясь в пыльное крошево. Тысячи мыслей роились в отяжелевшей голове бедного юноши, толкаясь и бранясь меж собою, не давая одной единственно верной выбраться наружу и привести в порядок весь тот хаос, что гнездился в его воспалённом мозгу. В силу своей молодости и обладая некоторыми, прямо скажем, весьма поверхностными знаниями в области естественных наук, Николенька отличался недюжинной долей здорового скептицизма, позволяющего ему снисходительно относиться ко всякого рода мистицизму, кстати, столь распространённому во всех уважающих себя модных салонах города. И вдруг, все его научные познания и доводы стали совершенно бессильны здесь, в этой маленькой комнате, с треском рассыпаясь перед серебристым, мерцающим Зеркалом, старинными пергаментами и потёртыми книгами, написанными его далёкими и не очень предками. Оказалось, что невзрачный сельский священник, в жизни своей не покидавший глухой лесной деревушки знает о Мире гораздо больше, чем он Николенька, не самый последний студент столичного университета, видавший известных поэтов и художников и не раз побывавший в Европе! Всё это решительно не укладывалось в Николенькиной голове и стремительный водоворот событий, куда бедный юноша был столь бесцеремонно втянут волей обстоятельств, ни мало не способствовал трезвому размышлению и степенному осознанию всего происходящего. И Николенька, как когда-то в детстве с надеждой взглянул на своего стареющего отца, уверенный, что уж он-то во всём разберётся и скажет своё веское слово, которое тотчас разрешит всяческие сомнения и всё встанет на свои места, обретая привычный и милый сердцу порядок. Но, поднимая глаза, натолкнулся на такой неожиданно растерянный и виноватый взгляд отца, что сердце юноши болезненно сжалось.

Затянувшуюся тишину нарушил внезапный стук. Юному Виктору, единственному из всех, кто не обременял себя хлопотными мыслями, наскучило сидеть без движения, и он принялся шарить по своим уцелевшим карманам, в надежде хоть как-то себя развлечь. Мелкие, зелёные и нестерпимо кислые яблочки, набранные утром в лесу, покатились из его рук, когда он осторожно выуживал их из кармана, и своим дробным весёлым стуком заставили всю компанию оторваться от своих мыслей, возвращая каждого к действительности.

Дарья Платоновна с неудовольствием глянула на Виктора и уже собиралась сделать ему замечание, как её опередил озабоченный голос отца Никона, поспешно подскочившего с дивана:

— Однако, господа, спешу откланяться! Уж и так изрядно задержался.

— Куда же вы спешите, батюшка? — озадаченно спросила Дарья Платоновна, тут же позабыв про внука, и с недоумением воззрилась на подскочившего священника.

— Да как же благодетельница! — всплеснул руками отец Никон, одёргивая помятую рясу — ведь, чай, в церкви мне надобно быть — сегодня раба божьего Макара отпеваем! — и добавил еле слышно, — нет ведь, чтоб один раз помереть, они по второму разу умудряются, а ты изволь — служи!

Он хлопотливо пробежался по комнате, бесцельно трогая быстрыми руками старинные вещи, словно раскланиваясь и с ними тоже, и поспешил к выходу, нелепо подёрнув одной рукою полы длинного одеяния, а другой небрежно осеняя оставшихся крестом и торопливо бормоча благословения.

Дарья Платоновна тут же всполошилась, ахнула, всплёскивая полными ладошками, и тоном, не допускающим никаких возражений, выговорила супругу о необходимости тоже присутствовать на похоронах.

— Да как же, Дмитрий Степанович! — восклицала она, возмущённо разводя руками, хотя Перегудов и не пытался с нею спорить, — ведь мы здесь с вами — закон и власть! А тут такое дело — смертоубийство! Беспременно нам надобно на отпевании быть!

Тут же решено было посетить службу всей семьёй, и Дарья Платоновна вышла распорядиться, чтоб поторопились с обедом.

Виктора отправили приводить себя в порядок, выговорив ему за непослушание (не очень, впрочем, усердствуя), но, тем не менее, в наказание оставили его дома под присмотром верного Ёры Семёновича.

Пообедали наскоро, причём часть семейства, посвящённая в чудесные и невероятные тайны, хранила важное молчание. Дмитрий Степанович немало озабоченный эдакими прямо скажем странными новостями, Дарья Платоновна и Николенька, горделиво раздуваясь от приобщения к семейному таинству, а Виктор просто потому, что чувствовал снисходительную мягкость знающего человека к ничего не подозревающим малышам и тётке Екатерине.

И вот пару часов спустя семейство Перегудовых в неполном составе чинно выступало по деревенской улице. От усадьбы до церкви было рукой подать, а поскольку Дмитрий Степанович и Дарья Платоновна не склонны были к помпезности, то запрячь коляску и не подумали. Шагали по-простому пешком, раскланиваясь со встречными крестьянами.

Дмитрий Степанович был непривычно задумчив, по-новому оглядывая свои владения и живущих в нём людей. Его супруга всю дорогу развлекала себя тем, что старалась угадать, к какой народности принадлежит тот или иной житель. И порою до того пристально осматривала встречных обитателей Полянки, дотошно донимая их двусмысленными расспросами, что Дмитрий Степанович, осердившись, был вынужден сделать ей замечание. После этого Дарья Платоновна немного угомонилась и лишь шёпотом комментировала шедшему рядом Николеньке свои предположения относительно того либо другого крестьянина.

Катенька, единственная дочь Перегудовых, была как обычно довольна и безмятежна. Она шла, поддерживая под руку близорукую мисс Флинт и рассеянно оглядывая деревенские окрестности, одинаково радушно глядя на пролетавших ли птиц или на кланяющихся ей крестьян. По обыкновению она всё больше молчала и лишь кивала иногда с лёгкой улыбкой на безумолчную трескотню гувернантки. Её бездумный поверхностный взгляд оживлялся, только падая на одетых в аккуратные тёмные платьица Настеньку и Володеньку, да и то ненадолго, а затем она вновь уходила в свои далёкие никому неведомые мысли.

Катюшина спутница мисс Флинт надевшая маленькую чёрную шляпку с вуалеткой по случаю печального торжества, поначалу безуспешно пыталась спасти подол длинного чёрного же платья, мгновенно намокший после недавнего дождя. Поняв, наконец, всю тщетность своих попыток она принялась воинственно разглядывать в позолоченный лорнет местных жителей, изредка делая замечания своим воспитанникам на английском языке. Впрочем, дети Настенька и Володенька, осознавая всю важность момента (мисс Флинт сообщила им с печальной миной, что они будут присутствовать на похоронах маленького мальчика и должны вести себя достойно) шествовали серьёзно и чинно, крепко держась за руки и не шаля, как обычно, так что замечания мисс Флинт отпускала более по привычке.