Читаем без скачивания Стечение обстоятельств - Иоанна Хмелевская

— Почти сразу.

— Тогда не очень долго. Часа два-три. Получается, я поехала сюда через час после того, как ты заявился.

Моему собеседнику с каждой минутой становилось хуже, он едва мог сидеть. Я велела сообщить его домашний адрес. Вообще-то следовало бы отвезти его прямиком в больницу, но уж очень мне нужна была сумка Миколая. А от Познанской до Хожей, где больница, рукой подать.

— Спасла я тебе жизнь или нет? — поставила я вопрос ребром.

— Спасла, факт. Просто чудо...

— Так вот, отдашь мне за это сумку Миколая и считай, мы квиты. У тебя сейчас в квартире этот самый братец?

— Да нет, я живу один. Он только ждал у моего телефона.

— А сейчас его там нет?

— Сейчас там никого нет.

— Очень хорошо. Сделаем так. Подъедем к твоему дому, ты дашь мне ключи от квартиры, я поднимусь, возьму сумку, а потом отвезу тебя в больницу. И никому обо мне ни слова. Ну, если будет нужда, скажешь, какая-то незнакомая негритянка, а впрочем, говори что хочешь. Ты сильно замешан в деле с фальшивомонетчиками?

— Как тебе сказать? Может, и порядочно. Я им цвета подбирал. Заставили меня, мерзавцы, силой. Я ведь чем раньше занимался? Голых снимал, когда у нас порнография еще была под запретом, и, как последний дурак, последний кретин, попался! Побоялся их шантажа, они каким-то образом получили мои пленки, негативы, грозились посадить за решетку, и я, как последний дурак, как...

— Об этом ты уже говорил!

— А что я теперь буду делать? Все мои негативы остались в туннеле, землей засыпаны...

— Очень хорошо, пусть там и лежат. А что лежит на заднем сиденье моей машины? Эти бумаги я выгребла из шкафа.

— Должно быть, улики против других. Ведь тот подонок, который сейчас делом заправляет, держит всех в руках. Значит, ты их забрала? Очень хорошо!

— Так это он купил дом?

— Не такой он дурак, подговорил другого, если что и обнаружат в доме противозаконного, другой и будет отвечать.

— А почему все осталось как раньше? Приходи и снова печатай денежки. Никто не сторожит, вдруг украдут?

— Ведь очень хорошо законспирировано, никто и не найдет. Кому придет в голову, что под подвалами есть еще один этаж? А производство приостановили до лучших времен, видала, сколько этого добра наготовили? Надолго хватит. Про ход из беседки вообще мало кто знал, я бы тоже не нашел, если бы не указания в сумке Миколая. Не только было написано, но и нарисовано.

До улицы Познанской осталось совсем немного. Надо успеть расспросить об остальном.

— А в этом доме ты никогда не был?

— Был как-то раз, но меня везли на машине и позаботились, чтобы я не увидел куда. В доме сразу в погреб загнали, я и не разобрался, где это. И заставили работать. Цвета я им подбирал, да я тебе уже говорил. Не волнуйся, придет время, опять возьмутся бумажки штамповать.

—А ты знаешь этих людей? Их фамилии, адреса?

— Теперь уже знаю, через Миколая. Слушай, а мне в больнице ноги не отрежут? — вдруг забеспокоился он.

— Пошевели пальцами. Можешь?

— Вроде могу.

— Значит, только придавило или кость какая треснула.

— Боль жуткая...

—Считай, Господня кара за дурость. Этот дом, что ли?

— Этот.

—Давай ключи.

Он сунул руку в карман, скривился от боли, извлек ключи и вдруг отдернул руку.

— Ты чего?

— Знаешь, а ведь я те бумаги сжег.

— Что? Какие бумаги?

— Ну те, что были в сумке Миколая. Все, что могло гореть, взял выгреб из сумки и сжег над унитазом. Пепел туда спустил. Доллары там были, фальшивые наверное, фотографии, что я сам делал. Разные записки, фотографии, да я не разбирал, все подряд сжигал. Одну только бумагу и прочел, ту самую, в которой Миколай описал дом в Поеднане, как найти, как из беседки пройти. Я несколько раз прочитал, выучил наизусть и тоже сжег. Остались только матрицы.

В жутком волнении слушала я этот хаотичный рассказ, не зная, радоваться или огорчаться. Конечно, записи Миколая были бы бесценны для полиции, ну да что уж теперь. А при чем здесь матрицы? Ведь матрицы же у меня с собой.

— О каких матрицах ты говоришь?

— Медные матрицы, чтобы с них печатать. И нумераторы. Не знаю, как Миколаю удалось это у них свистнуть, похоже, старые. Одна из них алюминиевая, на сто долларов...

Я вздрогнула.

— И это осталось в сумке? У тебя дома?

— В сумке. Времени было в обрез, ими я не стал заниматься, сунул в шкафчик в прихожей, за обувью спрятал...

Врал он или говорил правду, я все равно проверить не могла. Хотя многое я так себе и представляла. Нельзя терять времени. Оставив фотографа в машине, я поднялась в его квартиру, нашла в шкафчике за обувью сумку Миколая, и камень свалился с души. Не соврал! В сумке и в самом деле что-то осталось, и она по-прежнему была очень тяжелая. Бумаги, которые сжег фотограф, облегчили ее лишь немного. Потом я подошла к телефону.

— Примите к сведению, я говорю серьезно, — начала я свое сообщение в полицию. — В одном из домов поселка Поеднане, в четырех километрах за Тарчином, в доме, где ремонт, лежит человек с разбитой головой. Двигаться он не может. Если ему не оказать медицинской помощи — помрет. А у нас никто не может так оперативно оказывать помощь, как полиция. Привет!

И я выключилась. Поскольку мое сообщение явно записывали на магнитофон, говорила я почти шепотом. По шепоту голос трудно опознать.

Не назвала я полиции своей фамилии, хотя там успели рявкнуть: «Фамилия!», не сказала ни словечка о подземных апартаментах и их интересном содержании. Не стоит пока. А вдруг я чего-то не учла и мне придется опять нанести туда визит. С сумкой в руках поспешила я к машине, отвезла жертву собственной глупости на Хожую, остановилась у приемного покоя больницы. Отдав ему ключи, я подошла к дежурному приемного покоя и заявила, что привезла жертву несчастного случая. На заданный мне вопрос поспешила ответить отрицательно. Нет, это не я наехала на несчастного, ноги ему повредили без моего участия, я же благородно лишь доставила его в больницу. Санитары с носилками спустились к машине, пострадавший подтвердил, что не я виновница его несчастья, я дождалась, чтобы его переложили на носилки, и поспешила убраться восвояси.

Полночи заняло у меня изучение трофея. Начала я с рисунков. Сто долларовых купюр было две, несомненно, лучшая из них была делом рук Павла, да беда в том, что я не в состоянии была определить, которая из них лучшая. На всякий случай я уничтожила обе. Уничтожать я могла с удобствами, не то что глупый фотограф. В квартире тетки был камин. Наверно, его давно не топили, тяга была та еще, в комнатах изрядно надымило, но шедевры фальшивомонетного искусства уничтожить удалось. К сожалению, матрицы не сгорали. Пришлось их сначала выстирать в ванне с горячей водой, с щеткой и мылом, терла я их изо всех сил, а потом кулинарными ножницами разрезала на мелкие кусочки. Не все, только самые старшие, времен Павла, остальными пока не занималась.

Покончив с этим и отдыхая после трудов неправедных, я призадумалась. Что я сделала? Уничтожила следы преступления, вещественные доказательства, которым нет цены. Полиция очень не любит таких вещей. И если я даже выброшу и развею по ветру пепел из камина, в случае чего не так уж трудно будет установить связь между алюминиевыми обрезками и моими кулинарными ножницами. Значит, мелкие кусочки алюминия надо выбросить куда подальше, нет, ближайший бак для мусора не годится. И ножницы лучше всего бросить в Вислу...

И теперь уже никого я так не жаждала увидеть, как мою обожаемую свекровь и ее полицейского хахаля.

Весть о нечистой силе, которая появилась под Тарчином и бесчинствует там, совершенно случайно с быстротой молнии домчалась до капитана Фрельковича.

Дело в том, что, опять же совершенно случайно, в тарчинском отделении полиции оказался один из ближайших сотрудников капитана, сержант Рудальский. По личному делу. Ведь даже в полиции случается, что кто-то из ее состава получает вдруг свободный день и тогда занимается своими сугубо личными делами. Вот тот сотрудник и занимался. В городе Радоме. Оттуда он возвращался на служебном мотоцикле, а в тарчинскую комендатуру полиции заехал к корешу за яблоками. Тесть Кореща выращивал их в собственном саду. Отличные яблоки! Приехав с полной сумкой этих отличных яблок к себе, в родную комендатуру, полицейский принялся угощать сотрудников, а заодно и рассказал о том, какой странный звонок поступил к тар-чинцам, когда он у них сидел, беседуя о том о сем, пока ему насыпали яблоки. А поскольку он был на мотоцикле, он и подвез дежурного оперативника в Поеднане, к ремонтируемому дому, хотя полицейские не очень-то поверили анонимному сообщению.

Рудальский вместе с тарчинским полицейским зашел в названный дом, действительно обнаружил пострадавшего и даже выслушал его первые сбивчивые показания. И вот теперь утром рассказывал обступившим его коллегам, бодро хрустящим яблоками: