Читаем без скачивания Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942 - Гюнтер Банеман

Из моего прошлого опыта посыльного я довольно хорошо знал обычную процедуру. Вся почта с фронта разгружалась в отделе военной цензуры в Бенгази, где письма до отправки в Германию прочитывались, а посылки вскрывались для осмотра. Военная полиция и гестапо будут только рады задержать все, что касается меня, особенно когда цензор предупрежден относительно моих писем. Все, посланное обычным путем, не дойдет до моей матери, или у нее будут неприятности из-за почты, о которой властям станет известно.

Сдавая почту на самолет в Германию, я познакомился с экипажами некоторых самолетов, но летчики, скорее всего, не запомнили, как меня зовут. Если кто-нибудь из них и ознакомлен с приказом о моем аресте, то вряд ли узнает меня в лицо.

Несмотря на риск, я должен отправить посылку в Германию прямым рейсом. Ее прихватит с собой кто-нибудь из экипажа, а на родине сдаст на почту. Другого шанса не будет – я не смогу отправить матери даже открытку. И если что-то со мной случится, то она так никогда и не узнает, что заставило меня дезертировать…

В пещеру вошла Селина и села подле меня. Я понял, что Ибрим сообщил ей о моем отъезде этой ночью, и говорить было уже не о чем. Интересно, о чем она сейчас думает? Она просто сидела и смотрела на меня: думала ли она, как все могло быть?

Вошел Ибрим с кувшином оливкового масла. Улыбаясь, он заметил, что лучше вернуть мне облик белого человека, поскольку я уезжаю, и йодную окраску на моем лице, руках и ногах лучше убрать.

Чтобы отмыть лицо, ушло больше часа, а теплое масло пришлось менять дважды, прежде чем я закончил отмывать ноги и руки. После этой процедуры, сколько бы тряпок я ни использовал для вытирания, кожа все равно оставалась скользкой и лоснящейся, как у бронзовой статуи.

Глава 30

ПОРА В ДОРОГУ

Вскоре после заката я забрался на водительское сиденье своего джипа, а Ибрим уселся рядом со мной.

Девять арабов залезли в кузов сзади. Я не мог сдержать улыбки при мысли, что это, должно быть, самый тяжеловооруженный автомобиль, отправлявшийся в пустынную ночь. Все арабы имели немецкие или итальянские карабины, поверх одежды – патронташи крест-накрест. А из-за кушаков торчал целый арсенал пистолетов и кинжалов.

Вдобавок в кузове было четыре пулемета «Бреда» и небольшая горка боеприпасов к ним. Мой пулемет тоже был установлен спереди на шарнирной стойке, и Ибрим любовно прикасался к нему.

Я медленно выехал из сухого русла и далее следовал указаниям Ибрима, продвигаясь вдоль осыпи от одной тени скалы к другой. Интересно, сколько же оружия взяли с собой Абдул и Бен Омар для атаки на итальянский конвой, если эта группа из десяти человек – всего лишь группа прикрытия, для которой, если все пойдет по плану, не предполагалось никакой перестрелки, – бряцала таким количеством огнестрельного оружия и кинжалов!

Через полтора часа мы сделали остановку. По приказу Ибрима двое из его людей забрали из машины пулемет и установили тыловой сторожевой пост в тени утеса. Мы проехали еще километра три и выехали на верблюжью тропу, по которой передвигались караваны. Здесь заняли позицию еще два человека с пулеметом.

Через восемь километров еще два человека с пулеметом залегли вблизи мартубской дороги, готовые встретить врага.

Ибрим объяснил, что пост рядом с мартубской дорогой поставлен для наблюдения за всеми, кто возвращался с места засады, до которого оставалось тринадцать километров. Всякий итальянский грузовик, который ускользнет от нападения и направится в Барку, чтобы поднять тревогу, будет остановлен здесь.

Вся эта схема была тщательно спланирована. Я убедился, что весь путь отхода повстанцев к пещере надежно прикрывался на ключевых точках. Шансов для прорыва случайно уцелевших при нападении итальянцев не было. Неудивительно, что эта банда так долго действовала безнаказанно. При столь отработанной тактике до поры до времени они были хозяевами положения.

Мы проехали еще около семи километров вперед и остановились у темного подножия холма, где, как пояснил Ибрим, находился крутой поворот мартубской дороги.

– А сколько отсюда до места засады? – спросил я его.

– Около семи километров, – ответил он.

– Тогда уже должна быть слышна перестрелка, – заметил я.

Он покачал головой:

– Ущелья и холмы поглощают звук. Если только не взорвется грузовик с боеприпасами, мы ничего не услышим.

Он был прав, как я понял часом позже, когда внезапно послышался нарастающий шум моторов и из-за сухого ручья стали выезжать грузовик за грузовиком, показавшись лишь в полутора километрах от нас. Ибрим коротко просигналил фонарем, с грузовиков последовал ответ.

– Наши! – победно произнес Ибрим.

Мы не пытались связаться с какой-нибудь из машин, проезжавших мимо наших позиций, но, когда проследовал двенадцатый грузовик, вновь был дан сигнал фонарем, и Ибрим сказал мне:

– Это все!

Я завел мотор, и наш джип двинулся за колонной грузовиков в километре позади в качестве арьергарда. Мы подобрали двоих, оставшихся у мартубской трассы. Затем двоих у верблюжьей тропы и далее, пока не въехали в сухое русло с пещерной базой повстанцев без каких-либо приключений.

Ни одна машина из итальянского конвоя не вернулась назад по мартубской дороге, как мне передали два араба-наблюдателя. Засада прошла успешно.

Селина ждала нас в пещере с приготовленным завтраком. Там Абдул и Бен Омар рассказали мне, что из четырнадцати грузовиков конвоя они захватили десять плюс два своих «опеля».

Броневик «моррис», который я водил прошлой ночью на переговоры с англичанами, разбился, упав в пропасть в узком ущелье, где и остался. Из сорока арабов, вышедших на дело, тридцать два вернулись домой. Четверо погибли в ущелье на «моррисе» и четверо в засаде – в перестрелке с итальянцами.

Один итальянский грузовик сгорел, когда пуля попала в бензобак, а три были выведены из строя, но их груз был аккуратно перенесен на «опели».

– Итальянцы, – сказал Абдул, – почти не сопротивлялись и бежали в горы, как только мы открыли огонь. Только трое их было убито, раненых мы не нашли.

По моему мнению, нападение на конвой было выполнено мастерски. Будучи не просто «пустынными налетчиками», эти люди планировали и осуществляли свои нападения с хитростью и тщательностью, которым невозможно было противостоять.

Когда Ибрим объявил о моем намерении уехать в течение ближайшего часа, Абдул отрицательно покачал головой:

– Amico, если ты поедешь сегодня, тебе не прорваться! С наступлением дня за пустыней будут наблюдать сотни глаз, а самолеты из Барки и Бенгази будут искать грузовики, которые мы отобрали у конвоя. Тебя сразу же заметят и перехватят.