Читаем без скачивания Виток истории - Игорь Росоховатский

— Значит, мы готовились к нему вместе, — сказал я, и на этот раз он не отвел взгляд. — Исчерпался лимит памяти — вот как это называется. И ты знаешь все не хуже меня.

— Нам придется на время оставить свою работу, подыскать новую, — сказал Степ Степаныч. (Я не ошибся — он немало думал об этом.) — Такую работу, где не пришлось бы пополнять память. Ведь у каждого из нас колоссальный опыт. А тем временем медицина что-нибудь придумает.

— Да, придется некоторое время побездельничать, — ответил я в тон ему, как можно беззаботнее. — Море и солнце. Азартные игры. Пикники. Путешествия с женами. Недаром говорят, что безделье тоже работа. Если бы это было не так, от него бы не уставали.

— В конце концов люди принимаются за работу, когда хотят отдохнуть от безделья! — рявкнул он. — Мы были идиотами! Помнишь, как отлично жили некоторые людишки без всякой работы? Их называли рантье или тунеядцами, и они гордились этими титулами.

— Это было давно! — сказал я резко, потому что мне надоела игра и я слишком хорошо понимал своего друга. (Впрочем, оказалось, что я его понимаю не до конца.) — Но нам все равно придется на некоторое время отстраниться от дел. Конечно, найдется такая работа, которую и мы сможем выполнять. А пока…

— Я уже нашел место для отдыха, — сказал Степ Степаныч, вытаскивая карту. — Вот этот заливчик, а? Потом — путешествие в лунные заповедники. Вы все могли бы поехать раньше.

— А ты?

— Я — потом. Как только закончу одно дельце. Это недолго.

— Но как же тебе удается?..

Он понял, о чем я хотел спросить.

— Стимуляторы. Принимаю их, когда необходимо что-то запомнить.

— Интересно… Какие же именно?

Он подал мне листок бумаги и поспешно сказал:

— Не советую следовать моему примеру. Нужно все время увеличивать дозу. Это небезопасно.

Вот зачем он пришел!

— Отправим жен на этой неделе, — предложил я.

— А вы с Юрой?

— Нам нужно закончить работу. Создание защитной энергетической оболочки вокруг организма. Ты знаешь. А потом поедем и мы. Давно мечтал побродить по дну с тагикамерой.

— Вот совпадение! А я собирался поохотиться, — улыбнулся он. — И волей-неволей…

Его лицо снова стало озабоченным.

— Смотри же не злоупотребляй стимуляторами. Закончишь работу — и точка. Иначе наступит отравление, появятся припадки, провалы сознания. Это похоже на безумие. Я испытал на себе.

«Так вот что с ним было тогда — отравление стимуляторами! — подумал я. — Но какой выход? Безделье? Безоблачная жизнь? А чем это лучше безумия?»

Я сказал:

— За меня не беспокойся. Приказано бездельничать — будем бездельничать.

Он недоверчиво спросил:

— И на новую работу потом перейдешь? На такую. чтобы полегче?

— А почему бы и нет? Так даже интереснее.

— Вот это дело! — обрадовался он. — А то всегда выбираем такие занятия, что впору надорваться. Признаюсь: я подумывал об этом и тогда, когда ничего такого еще не стряслось.

— Главное, чтобы жизнь была интересной.

Он поднялся, проговорил на прощание:

— Увиделся с тобой, побеседовал — легче стало. И яснее. Нас поневоле ждет безоблачная жизнь, старина!

— Так договорились?

— Уговор дороже дела.

Я протянул ему руку, но тут же передумал. Обнял его за плечи, притянул к себе. Он с готовностью закинул подбородок на мое плечо, щекой касаясь моей щеки. Так не нужно смотреть друг другу в глаза…

Степ Степаныч дышал тяжело, с присвистом. Крупные выпуклые черты лица искажались судорогами волнения, львиная голова то поднималась с подушки, то опускалась, как будто он всматривался во что-то и не мог увидеть или кого-то ждал. Он смотрел на нас глазами, полными мучительной напряженности, отчаянного усилия, и не видел нас. Врач, стоящий за его спиной, развел руками…

Юра кусал губы, Майя бессильно уронила руки на колени, жена Степ Степаныча смотрела куда-то поверх его головы. И все мы думали, думали, пытаясь увидеть выход из ловушки.

Конечно, закончив одну работу, он начал другую. Иначе он не мог. Злоупотреблял стимуляторами, все увеличивая дозу. Я знал еще во время нашего последнего разговора, что все слова о безделье и отдыхе, о другой работе ничего не стоят. Не потому, что море, путешествия, развлечения, а потом — легкая полуавтоматическая работа, где не нужно приобретать новых знаний, хуже безумия и смерти. Но ведь мы были полны сил. Наши мышцы эластичны, как у юношей, дыхание ритмично и спокойно даже после быстрого бега. Мы не могли принять новую долю.

Я прислушивался к тишине мучительного ожидания, и мне казалось, что пахнет мышами, которые остались лишь в зоопарках. У нас оставался единственный выход, но говорить о нем было трудно. Он назывался «смыв памяти» — конечно, не всей, а ее части, но это было то же самое, что отсечь часть своей личности, ведь наше «я» — это в основном то, что мы пережили и запомнили.

— Чтобы спасти его, — я не узнавал собственного голоса, — мы произведем смыв памяти излучениями в узком диапазоне…

— Да, больше ничего не придумаешь, — сказал Юра и облегченно вздохнул.

Я удивленно смотрел на него; как легко он воспринял мое предложение! Я ожидал другого…

— Так мы спасем и его, и себя, — прошептала Майя и ободряюще улыбнулась мне, как в прежние времена.

Жена Степ Степаныча задумчиво смотрела на мужа, опершись на руку. Может быть, она гадала, вспомнит ли он ее после «смыва». Все они делали вид, что не боятся опасности и не знают, кто в ней виноват. И я подумал: не является ли наивысшим достижением человека умение правильно воспользоваться правом выбора, сделать верный ход в шахматной партии после того, как уже сделано столько ходов наобум?..

Этот странный рыжий человек, сухощавый и гибкий, как юноша, с широкими плечами и тонкой талией, ожидал меня в моем доме.

— Только взгляни, какой прекрасный гравилет я тебе предлагаю! — сказал он, увлекая меня на эскалатор. — Собственная конструкция, автопилот руководствуется и твоими желаниями, и безопасностью.

Он тащил меня к гравилету, а я пытался вспомнить, где его видел и как его зовут. И поэтому, когда он спросил «берешь?», я согласно кивнул головой.

Его веснушчатое задиристое лицо ослепительно заулыбалось, показав крепкие белые зубы.

— Спасибо за подарок! — воскликнул он, и я не понял, на что он намекает и чего от меня хочет за свой аппарат.

Я растерянно смотрел на него, и вид у меня был, наверное, не очень умный. Он еще несколько раз поблагодарил и направился к такому же аппарату, как и подаренный. Но внезапно остановился и снова подошел ко мне. На его лице с острым птичьим носом отражалась нерешительность.