Читаем без скачивания Печать василиска - Татьяна Корсакова

– Попробуй. Да только говорю я тебе, он не отпустит. Странно, что у Игната ничего не получилось. Я думала, получится, а оно вот как вышло... Где тело-то?

– В город увезли, на экспертизу.

– Это какую еще экспертизу?

– Решают, носила ли смерть естественный характер, – сказала Аля и поежилась.

– Естественный характер, – усмехнулась Агафья Сидоровна. – Ну-ну, пусть решают. За то им и зарплату платят, чтобы они решали... Устала я, – она потерла поясницу. – Старая совсем стала, немощная. Ты иди уже домой, Алевтина. Скоро темнеть начнет. И вот еще что. – На Алино запястье легла холодная, точно у утопленницы, ладонь. – Феденька мой хороший мальчик, никому дурного не желает, да только тебе с ним нынче знаться никак нельзя. Два запрета для тебя, Алевтина, – вода и Феденька. Может, даст бог, и убережешься. А теперь иди, недосуг мне тут с тобой... – не говоря больше ни слова, Агафья Сидоровна скрылась в избушке.

Обратная дорога к Полозовым воротам показалась Але раз в десять длиннее. Может, от невеселых дум, а может, еще от чего. Легко сказать – берегись воды. А как ее беречься, когда она повсюду – эта вода. С одной стороны Мертвое озеро, с другой – Настасьина топь, попробуй уберегись! И солнце уже садится. Нет, время до заката у нее еще есть, но все равно как-то жутко. Тишина кругом, даже цикады не стрекочут. И на озере полный штиль: ни рыбешка не всплеснет, ни мошкара не вьется. Озеро точно нарисованное.

Аля поравнялась со старой вербой, росшей на обрыве над озером, когда услышала странный плеск. Вода Мертвого озера больше не была гладкой, совсем близко от берега она расходилась концентрическими кругами и пузырилась. Что-то всплывало со дна, что-то большое, гораздо большее, чем самая большая рыба...

Слишком уж свежи в памяти были слова Агафьи Сидоровны, чтобы просто стоять столбом и смотреть. Аля метнулась за вербу, прижалась щекой к шершавой коре, затаила дыхание. Вот оно и начинается... даже заката ждать не пришлось. Плеск стал громче и, кажется, даже приблизился.

Ну глупо же прятаться за деревом, как неразумный ребенок! Глупо, и посмотреть хочется хоть одним глазком, как же он выглядит – озерный змей. Ветви у вербы развесистые, листва густая, почти до самой земли, если выдвинуться чуть-чуть, самую малость, то можно и посмотреть...

...Озерный змей был похож на человека. Да что там, озерный змей и был человеком в полном аквалангистском снаряжении. Вот тебе и круги по воде, вот тебе и пузырьки воздуха. А озеро-то, оказывается, вовсе не мертвое, вон, какая живность в нем водится. Интересно, кто это?

Аквалангист тем временем выбрался из воды, не снимая маски и ласт, прошлепал к притулившейся у берега старой коряге, сунул под нее какой-то сверток и опять ушел под воду. Аля подождала, пока поверхность озера снова сделается полировано-зеркальной, и только после этого вышла из укрытия.

Старая коряга наполовину вросла в землю, чтобы найти тайник, Але пришлось стать на колени. Вот он – сверток! В непрозрачном полиэтиленовом пакете лежало что-то тяжелое с острыми краями. Когда Аля разворачивала сверток, руки предательски дрожали.

Внутри пакета оказался старинный крест: большой, кажется, золотой, украшенный красными камнями. Камни сверкали в лучах солнца, разбрызгивали вокруг кровавые блики. На память тут же пришел рассказ Гришаева о затонувшей церкви. Значит, все-таки церковь существовала, и сейчас кто-то отыскал ее руины на дне Мертвого озера. Причем отыскал не случайно, если судить по аквалангистскому снаряжению, готовился к поискам долго и тщательно, знал, где именно нужно искать.

Прятать крест под корягой Аля не стала, сунула за пояс джинсов, сверху прикрыла футболкой. Дома, в более спокойной обстановке, можно будет повнимательнее рассмотреть находку, а заодно понаблюдать за реакцией гостей. Потому что аквалангист наверняка один из них. А гости-то все сплошь добропорядочные граждане: туристы, экологи, фольклористы, финансисты. Никого из них в дурных наклонностях не заподозришь. Зато в свете увиденного кое-что становится понятным и объяснимым. Нет никакого озерного змея! Есть старинная легенда, и только-то. А все остальное – дело рук человеческих. Ведь разумно предположить, что если некто ищет в Мертвом озере клад – а чем не клад старинный крест?! – то этот «некто» будет всеми силами стараться отвадить от озера любопытствующих. А как отвадить? Лучше всего рассказать страшилку про озерного змея, утопленницу Настасью, пропавших прямо с пленэра немцев. А для пущей убедительности поплавать с аквалангом, организовать круги на воде и загадочное волнение, включить магнитофонную запись с колокольным звоном, убить парочку аборигенов...

От последней мысли Алю затошнило. Получается, что человек, организовавший всю эту мистификацию, причастен к смерти деревенского тракториста и ее деда. Может, и не убивал он их нарочно. Но тут ведь места такие особенные – жуткие. Если, к примеру, наслушается человек об озерном змее, присядет на бережке отдохнуть, а тут раз – всплывет перед ним какое-то неведомое чудище, о чем такой человек подумает в первую очередь? О том, что это и есть Василиск. И если человек впечатлительный, или пьяный, или очень старый, то до разрыва сердца недалеко. Вот так-то...

А чудище соорудить при желании и сноровке ничего не стоит, даже из подручных материалов. И уж если задаться целью, то можно сделать змея, неотличимого от живого... Очень все получается складно и логично, и старинная история, подпитанная людскими страхами, запросто может сработать. Вот на озере нет ни единой живой души, ни местных жителей, ни отдыхающих. Потому что, может, и не верят до конца в озерного змея, но где-то в глубине души все равно боятся. И тот, кто всю эту мистификацию затеял, может спокойно заниматься своим делом. Знать бы еще, кто это...

Ничего, она посмотрит, понаблюдает, глядишь, и вычислит Василиска среди дедовых гостей. Все равно делать ей больше ничего не остается. Уезжать некуда, да и как-то не слишком прилично – деда ведь еще даже не похоронили. Вот и будет чем заняться.

От мыслей, что творящаяся на озере чертовщина – дело рук человеческих, стало как-то полегче. Не нужно больше бояться воды и старинного проклятия, о котором толком никто и рассказать не может. Опасаться нужно человека, но, как говорится, предупрежден, значит, вооружен. Теперь ее врасплох никто не застанет, главное – по ночам из дому не выходить.

В Полозовы ворота Аля вернулась в половине восьмого вечера и едва успела спрятать крест и переодеться к ужину. Стол был накрыт в каминном зале. Здесь же, на круглом венском столике, горела свеча и стояла фотография Алиного деда, перевязанная траурной лентой.