Читаем без скачивания Печать василиска - Татьяна Корсакова

– Уеду, когда сам решу! – тут же взвился Толик, стряхивая с плеча руку Николая. – Мне еще всякие Оле-Лукойе указывать будут, когда уезжать!

Разговор грозил перерасти в банальную перебранку, поэтому Аля, которой участвовать во всех этих дрязгах совсем не хотелось, молча встала из-за стола.

– Ты куда? – Егор посмотрел на нее со смесью тревоги и заботы.

– Спать. Поздно уже, – она виновато улыбнулась.

– Ну и правильно! Чего ей тут ловить? Обломалась наша внучка-то с завещанием! – Эллочка, которая к этому моменту уже успела изрядно напиться, расплылась в радостной улыбке и даже от переизбытка чувств показала Але язык.

Отвечать на глупую провокацию Аля не стала, пожелала всем доброй ночи и вышла из каминного зала. Егор догнал ее уже в коридоре второго этажа, поймал за руку.

– Аля, не обращай внимания на этих уродов. Ты же видишь, тут у каждого свой интерес.

Да, тут у каждого свой интерес. Неплохо было бы узнать, какой именно. А обижаться она не собирается и уж тем более расстраиваться из-за не доставшегося ей наследства. Как-то не успела она еще вжиться в роль наследницы. Значит, и переживать особо не о чем. Сейчас намного важнее, чтобы Агафья Сидоровна не погнала их всех поганой метлой из поместья.

– Егор, все нормально, – она устало улыбнулась. – Просто день такой был... ну, сам понимаешь.

– Если тебе страшно оставаться одной...

– Не страшно, – она не дала ему договорить, нетерпеливо махнула рукой. – Я сейчас только одного хочу – лечь и заснуть.

– Так, может, давай я тебя поохраняю, – Егор смотрел на нее сверху вниз и хмурился. – Аля, я просто посижу в кресле и ничего больше, честное слово. Ты же сама видишь, что творится.

У него был такой взгляд и такая улыбка, что Аля едва не согласилась, отказалась в самую последнюю секунду. Даже если Егор просто посидит в ее комнате, даже если не будет претендовать на что-то большее, расслабиться все равно не получится, потому что теперь он тоже в списке подо-зреваемых, и вычеркнуть его из этого списка она не сможет при всем своем желании. Жизнь уже научила Алю не доверять даже самым близким, самым любимым, а Егор пока еще всего лишь случайный знакомый.

Если он и обиделся, то виду не подал, погладил по волосам, чмокнул в щеку и сказал:

– Хорошо, это твое право. Но если что, я всегда готов прийти на выручку прекрасной даме. Ты только позови.

Ей очень хотелось, чтобы не пришлось никого звать на помощь, чтобы предстоящая ночь была тихой и беспроблемной, но Егор был так искренен в своем желании помочь, что Аля помимо воли улыбнулась.

– Если что, позову.

– И просто так зови, без «если что». – На сей раз, за дурашливым тоном слышалось что-то гораздо более серьезное, чем желание помочь ближнему, и Аля мысленно порадовалась, что не позволила Егору себя охранять.

Она твердо решила, что не будет этой ночью спать. И даже не потому, что боится какого-то неведомого злоумышленника, скорее уж из-за неожиданно проявившегося лунатизма. Мало приятного в том, чтобы снова очнуться посреди ночи где-нибудь на краю обрыва или посреди Настасьиной топи. Нет уж, отоспаться можно и днем, а ночью нужно потерпеть. Тут и терпеть-то осталось недолго, сейчас первый час ночи, а в пятом уже светает.

Лучший способ не уснуть – это что-нибудь почитать. Книг у Али с собой не было, слишком уж поспешно она собиралась в дорогу, но в прикроватной тумбочке обнаружился кем-то забытый прошлогодний номер «Гео». Журнал был толстый, до утра должно хватить...

Журнал оказался не только толстым, но еще и очень занимательным. Читаешь, к примеру, статью о фьордах и прямо чувствуешь, как босые ноги лижут волны сурового Норвежского моря, а ночную сорочку треплет ледяной ветер. А сами норвежцы – люди гостеприимные, но немного назойливые: в порыве гостеприимства трясут за плечи, панибратски треплют за щеки...

– ...Эй, красавица! Открой глазки... – и голос у одного из норвежцев знакомый, противный такой голос, ехидный. – Ну не бить же мне тебя, честное слово! – И ведь ударил – по щеке, не больно, но как-то оскорбительно.

Аля вздрогнула, отпихнула чужие настырные руки, открыла глаза...

Вот тебе и журнал «Гео», вот тебе фьорды и норвежцы! Нет никаких фьордов, и норвежцев никаких нет, а есть чужая комната и наглая гришаевская морда. Морда без очков, поэтому узнать ее сразу трудно. А еще трудно, потому что сама она спросонья и ровным счетом ничего не понимает. Что она делает в гришаевской комнате, что делает с ней Гришаев, почему так холодно и почему на ней насквозь мокрая ночнушка?..

– Оклемалась? – Гришаев точно в тисках сжал ее подбородок, повертел голову сначала в одну сторону, потом в другую, сказал удовлетворенно: – Похоже, оклемалась.

– Пусти! – Аля дернулась, оттолкнула гришаевские лапы, сама отодвинулась подальше, спросила срывающимся шепотом: – Что ты тут делаешь?

– Где – тут? – кажется, он удивился. – Тут – это в своей собственной комнате? Странный вопрос.

Действительно странный. Тогда второй вопрос:

– А что я делаю в твоей комнате?

– Ну, ты пришла, – Гришаев взъерошил и без того растрепанные волосы, поскреб щетину. – Видишь ли, я дверь на ночь забыл закрыть. Просыпаюсь оттого, что холодно и мокро и кто-то лезет целоваться. Открываю глаза – а это ты. Так что позволь встречный вопрос, что ты делаешь в постели едва знакомого мужчины?

А ведь и правда в постели, и мужик чужой, да еще такой, что и в страшном сне не приснится. А на ней ночнушка мокрая, а под ночнушкой практически ничего нет. И этот урод пялится как раз туда, куда пялиться не следует, и ухмыляется своей мерзкой ухмылкой, и смеет врать...

– Я к тебе не лезла! – Целоваться с этим негодяем – да боже упаси! Она лучше жабу болотную поцелует, чем Гришаева!

– Лезла, лезла! Всю постель мне замочила, ненормальная! – Гришаев кивнул на мокрые простыни.

А сам он, кстати, тоже голый. Ну, не совсем голый, а так же, как она, – почти. Трусы – это ж не одежда...

– Ты что напилась с горя, что наследство не досталось? Решила искупаться, а потом дверью ошиблась?

Ну сколько же можно пялиться! Аля выдернула из-под Гришаева простыню, натянула до самого подбородка, и только потом до нее окончательно дошел смысл сказанного.

– Я к тебе сама пришла?

Гришаев не ответил, лишь молча кивнул.

– Пришла вот в таком виде и начала приставать?

– Начала, – он снова кивнул, а потом добавил: – Горячая ты штучка, хоть и холодная. Еле отбился от ласк твоих русалочьих, уже хотел на помощь звать. Слушай, – он с силой сжал ее плечо, всмотрелся в лицо, – а ты случайно наркотиками не балуешься? Уж больно поведение у тебя странное. Нет, моему мужскому самолюбию, конечно, льстит, что меня домогается такая красавица, но было бы намного приятнее, если бы ты домогалась меня на трезвую голову.