Читаем без скачивания Холера. Дилогия (СИ) - Радик Соколов

Вот чего было вдоволь, так это спирта. Анфиса приволокла огромную бутыль. Другого антисептика пока не было.

Саблин щедро помазал пациентку и тщательно протер собственные руки. Перчатки он решил одеть только перед разрезом. Игла могла бы быть и тоньше. Черт. Придется делать местное обезболивание. Больная сидела, нагнувшись вперед. Женька наметил нужную точку и стал постепенно вводить иглу. Привычная к внутривенным уколам рука чувствовала различную упругость тканей, которые прокалывала игла. Вот и долгожданное отсутствие сопротивления. Рука словно готова провалиться. Теперь можно достать мандрен. Есть. Потекла тягучая мутноватая жидкость. Осталось ввести анестетик, помазать ранку йодом и прилепить бактерицидный пластырь.

— Как вы себя чувствуете? — Голос Саблина не выдавал его ликования. Пока все шло нормально. — Ничего не болит?

— Пока нет.

— Тогда потихонечку поднимайте ноги и ложитесь на спину.

Под голову больной положили подушку, а верхнюю часть тела отгородили небольшой ширмочкой. В изголовье устроилась Мария Ивановна и принялась шептаться с пациенткой.

Началась подготовка операционного поля. Замелькала опасная бритва, щедро полился спирт.

Из кастрюль появились многочисленные простыни. — Так. — Женька мысленно хлопнул себя полбу. Как он мог забыть. — Не волнуйтесь, милая, сейчас почувствуете онемение нижней части туловища. Так и должно быть.

— Вроде и боль прошла. — Голос больной стал бодрее. — Так гораздо лучше, чем в прошлые разы.

— Чувствуете? — Саблин надавил на кожу острием скальпеля.

— Нет.

— Работаем.

Анфиса споро подожгла спиртовку. Тумба с аккуратно разложенными инструментами была под рукой.

Женька сделал поперечный разрез в области лобковой складки и тут же принялся прижигать кровящие сосуды. Затем апоневроз и раздвинуть мышечные волокна. Саблин не торопился. Здесь лучше все сделать аккуратно. По правде сказать, до этого момента у Женьки была лишь одна самостоятельно выполненная операция. Ну как самостоятельно. Во время банальной аппендэктомии ему ассистировал заведующий отделением. Какой-никакой, а опыт. Вот и брюшина. Анфиса, хоть и пыталась отводить взор, но импровизированные ранорасширители держала уверенно.

Женька сам, чтобы не отвлекать помощницу схватил полотенце и отодвинул скользкие петли кишечника. Завел руку и тут же наткнулся на раздувшуюся трубу. Очень осторожно молодой хирург вывел видоизмененный участок в рану, затем сцапал Кохера и пережал брызжейку.

— Вроде все. — Женьке хотелось вытереть пот. Он подцепил корнцангом шарик и промокнул лоб.

Сохранить трубу Саблин и не думал пытаться. Не с его квалификацией. Сейчас только тубэктомия. Помня, что поспешность нужна только при ловле блох, вынужденный гинеколог послойно выходил из раны. Теперь смазать йодом и наклеить повязку.

Устало вздохнув, Женька только сейчас понял, как нелепо они выглядят с Анфисой. Оба в просторных ночных рубашках с закатанными рукавами. Подпоясаны полотенцами, на головах косынки, вместо хирургических масок нелепые повязки.

Пока медики сворачивали свою импровизированную операционную, Мария Ивановна продолжала тихо беседовать с пациенткой, уже не отвлекая ту от ненужных переживаний, а перейдя к деловому разговору.

— Я думаю, — говорила Софья Генриховна, поправляя подушку и ласково улыбаясь Марии Ивановне, демонстрируя свое к ней отношение — что счастие моего брата будет обеспечено. Как я, право, ценю его невесту, хотя никогда не видела. — Еще недавно скорбно сжатые губы разошлись в улыбке.

— Восхищаюсь вашей бесконечной добротой. — Никто бы не заподозрил Марью Ивановну в неискренности. — Потратить большую часть семейных драгоценностей на выкуп векселей племянника мужа. Это благородно.

— Ах, оставьте. Я и так болела душой за этого негодяя. — Софья Генриховна кинула взгляд на склонённую голову доктора. Слова «все благополучно завершилось» и спокойный голос доктора наполнили ее сердце радостью. — Я хотела серьезно с вами говорить. Заходите послезавтра к обеду.

— Почту за счастье.

— Надо отпраздновать второе рождение и обсудить, что говорить графу. — При этих словах в едва наметившихся морщинках около улыбающегося рта скользнуло неприятное выражение.

— Конечно.

— А что бы вы сказали, если бы я сумела найти деньги и выкупить письма и свои векселя? — Софья Генриховна понимала всю бесперспективность этого предложения. Источники были исчерпаны. Оставшихся драгоценностей не хватило бы и на десятую часть, а многочисленные векселя «дорогого» племянника уже не стоили ничего.

— Это во всех отношениях был бы наилучший выход. Тогда бы ничего не пришлось выдумывать. — Мария Ивановна благосклонно улыбнулась. Она хоть и относилась к словам графини как к болтовне, но противоречить не собиралась.

— Знаете, мне ведь тетка наследство оставила. Сумма выходит приличная.

— До чего надоела эта болтовня, — думала меж тем Мария Ивановна. — Многочисленные бредовые отговорки и просьбы отсрочек вызывали приглушенное раздражение.

Раз договорились о браке брата с дочерью Агапа Никитича, так тому и быть. А переменить казённого поставщика графу вполне по силам. Нет, не бесплатно. Там суммы гуляют такие, что все труды оправдаются.

Векселя на сорок тысяч и личные письма с признаниями, кого угодно сделают сговорчивым. Огласка ведь может ударить не только по жене, но и по мужу. Вот просто взять и пойти к графу. Тому ведь не захочется быть смешным.

— До чего же я устала. — Софья Генриховна потеряла интерес к беседе.

— Мы закончили и прощаемся, голубушка. — Голос доктора прервал тихий шепот собеседниц. — Теперь перевязки и больше пить. День-другой может болеть голова, но это не страшно, пройдет.

— А онемение? Я совсем ничего не чувствую. — Софья Генриховна теперь уже играла роль страждущей. В ее голосе все больше сквозила фальшь.

— Часика через полтора закончится. Вставать сегодня, завтра нельзя, а вот присесть можно будет уже вечером.

— Благодарю. — В голосе пациентки прорезались совершенно другие нотки. Еще час назад она прощалась с жизнью, а теперь всерьез задумалась об обещаниях, что раздала и о тех суммах, что заняла. — Вас проводят. — По тону чувствовалось, что если медиков пока не гонят, то только потому, что услуги могут еще понадобиться.

— У Саблина так и вертелась на кончике языка гадость, но он счел уместным не связываться с такой скотиной, как эта кичливая баба. Несколько минут общения распахнули доктору самую суть характера пациентки. Для этого не надо было быть чересчур проницательным. Когда человек приоткрывает свой внутренний мир перед ликом смерти, то невольный свидетель инстинктивно становится неприятен.

Уносить все свое имущество новоявленной хирургической бригаде пришлось самостоятельно. Слуг по соображениям секретности привлекать было нельзя.

Пара поворотов, мимо центра города и вот зелейная лавка заточенного Богдана.

— Анфис, — там горячая вода осталась. — Женька вымотался и физически и морально. Хотелось смыть с себя пот и по-человечески помыться. Кроме бани этого сделать было негде.

— Полно. — Анфиса, более привычная к физическим нагрузкам, была пьяна от возбуждения. Она даже предполагать не могла, что может быть такое, чему она стала свидетелем. В ее представлении Саблин занял место почти равное богу. Женщина им восхищалась, особенно после того как ей вручили красненькую. — Если надо, то я еще нагрею.

— Нет, я сейчас быстренько помоюсь, а потом сразу пойду к себе спать.

— Что вы! Я вас так не отпущу. Пока вы моетесь, я приготовлю что-нибудь. С утра ведь маковой росинки во рту не было.

— Присаживайтесь сюда, — говорила Анфиса, когда Женька вошел в гостиную, — угощайтесь.

— Спасибо. — Женька устроился поудобнее и, опередив хозяйку, сам положил из латки немного рагу с соусом. Есть совсем не хотелось.

— Анфиса Игоревна присела неподалеку и, чуть смущаясь небольшим количеством блюд выставленных на столе, ждала указаний.

— Отличное мясо. — Женька постеснялся сказать, что на его вкус еда была пресной, а если честно, то безобразной. — Черт знает, как отнесется к этому хозяйка, а ему с ней работать. Надо бы поскорее отсюда бежать. Не удивительно, что Богдан взъелся на такую стряпуху. — Подумал он. — Лучше перекусить в другом месте, чем набивать живот непонятно чем.

— Евгений, я постараюсь все подготовить как можно быстрее. — Хозяйка отложила перо. — Может еще надо что докупить или узнать?

— Да, узнать. — Женька обрадованно отодвинул от себя тарелку. — Мне надо срочно идти. Хотя… Что вы слышали о серном эфире или сладком купоросном масле?

— Сейчас. — Ассистентка полезла в ящик буфета и достала пухлую тетрадь. — Здесь ассортимент казённой аптеки, — пояснила она, листая страницы. — Ага, есть такой.