Читаем без скачивания Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Саша вторая бессонная ночь! На этот раз он думает не только о театре и пьесах, которые он сможет написать для отца, но также и о необыкновенном счастье, которое его ожидает, потому что он знает, что скоро он, Вон и его отец воссоединятся на подмостках, чтобы отметить этим долгожданное примирение!
5
Короли Парижа
Нет, нет, никогда не будьте среди тех, кто ненавидит.
Старайтесь быть скорее среди тех, кого ненавидят, вы будете в лучшей компании.
Саша Гитри, «Toutes réflexions faites»
Ровно в час дня 8 марта 1918 года лимузин Гитри подъехал дому 18 на авеню Элизее Реклю. Разрываясь между счастьем и тревогой, Саша обратился к Ивонн:
— Вон, так договорились, поднимешься через десять минут?
— Да, дорогой! И не волнуйся, всё будет потрясающе, вот увидишь!
Верная служанка Люсьена уже некоторое время поджидала Саша; она открыла дверь ещё до того как он собрался позвонить. Он проходит в круглый вестибюль, откуда начинается знаменитая лестница, ведущая на галерею. Расположившись наверху лестницы, Люсьен наблюдал за своим сыном, который первый раз входил в парижскую обитель отца. С бьющимся сердцем Саша поднимается до промежуточной площадки, а отец спускался ему навстречу, где они встретились и заключили друг друга в долгие объятия. Момент, которого они так ждали, наконец, свершился.
Время обменяться парой фраз, начать говорить о театре, чтобы скрыть свои эмоции. Появляется Ивонн... Люсьен осматривает её долгим взглядом и улыбается, широко раскрыв объятья. Он тотчас проникся симпатией к спутнице сына. Ивонн, со своей стороны, почувствовала большое восхищение и большую нежность к Люсьену.
После проявлений любви и нежности настала пора обеда. Люсьен пригласил их пройти в столовую на первом этаже, примыкающую к большой галерее (настоящая бонбоньерка, украшенная старинными китайскими лаковыми панелями, утопленными в ниши стен). Обед прошёл весело и душевно, говорили о театре и снова о театре! Под конец Люсьен взволнованным голосом обратился к сыну:
— Саша, ты знаешь, кого я видел вчера на сцене?
— И кого же?
— Тебя, конечно! Но в Петербурге, в возрасте пяти лет. Да, в России, когда я доверил тебе первую роль... Да ты это помнишь, конечно! И вот, колесо истории совершило оборот и теперь, Саша, долг платежом красен!
— Да, папа, с огромным удовольствием! И я даже могу сказать, что я начал писать её прошедшей ночью.
— И о чём же эта пьеса?
— Пастер... папа! Да, о Пастере!
Красивый обман, поскольку идея только что пришла ему в голову. А писать он начал несколько дней спустя... в подвале на улице Шеффер, где супруги укрывались во время многочисленных артналётов, нарушающих сон парижан. Действительно, в течение нескольких недель люди опасались разрушений, которые могла нанести «Большая Берта», дальнобойная пушка, из которой немцы обстреливали столицу («Большая Берта» не обстреливала Париж. Для обстрела Парижа было применено сверхдальнобойное орудие на железнодорожной платформе — «Kolossal», также известное как «Парижская пушка» и «Труба Кайзера Вильгельма», калибр 210 мм, дальность стрельбы 130 км. — Прим. перев.). Под конец марта обстрелы стали столь часты, что приходилось прерывать представления «Дебюро» несколько раз за один вечер.
Именно поэтому стало очень затруднительно поддерживать сценическую жизнь театральной пьесы. Саша, всё ещё оптимистически настроенный, даже опубликовал в газете любопытную статью под названием «L’O.D.A.D.Q.» (L’Optimiste Des Abris De Quartier) («Оптимист окрестных убежищ»), но и он в начале апреля решил покинуть Париж, чтобы отсидеться недели две на юге.
Вернувшись 20-го числа того же месяца, ожидая, когда Ивонн будет готова для главной женской роли в «Ноно», он возобновил в театре «Водевиль» пьесу «Помечтаем...».
Премьера состоялась 25 мая. После восьми представлений перед почти пустым залом руководство театра решает положить этому конец, к большому огорчению Ивонн, которая не могла не подумать о том, что публика решила, будто она забрала роль у Лизес.
Это также расстраивает Саша, который, кроме всего прочего, сталкивается с одной из самых клеветнических статей, опубликованных в «La Rampe»:
«В эти последние дни на перроне Лионского вокзала мсьё Саша Гитри в окружении друзей ждал отправления поезда в Ниццу. Один из них был удивлён этим:
— Как, — сказал он ему, — вы тоже уезжаете?
— Да, — мило ответил Саша Гитри, — но я не по тем же причинам, что остальные.
— Вы не весну искать собираетесь?
— Нет, я уезжаю, потому что боюсь.»
И эта публикация сразу же возрождает полемику на тему «Саша-уклонист». Молодой король парижского театра, освобождённый от воинских обязанностей, отказавшийся идти на войну, кроме того ещё и боится обстрелов! Низость, но приводит в восторг недоброжелателей Саша, и он чувствует себя обязанным ответить на вызов несколько дней спустя: «Грубость некоторых журналистов никогда не была так велика, как сейчас. Их статейки — не только не сравнимая ни с чем низость, в них невозможно заметить и проблеска ума, но они ещё и анонимны. Их трусость равновелика их тупоумию... Вот уже три недели мне напоминают об идиотских словах, которые я никогда не произносил по поводу отъезда в Ниццу, где я никогда не был. Более того, из 1 200 000 парижан, покидавших Париж, нас лишь трое или четверо, чьи приезды и отъезды отслеживаются. [...] И они позволяют себе говорить о храбрости, те, у кого даже не хватает смелости просто работать!»
Люсьен предложил сыну вместе с Ивонн провести несколько недель на вилле, которую он снял в Турени (Touraine, одна из старинных провинций Франции с центром в городе Тур. — Прим. перев.), чтобы отвлечься от забот последнего времени. Нет ничего лучше семейной безмятежной атмосферы для спокойной работы над окончанием «Пастера» («Pasteur») и других его незавершённых пьес: «Une petite main qui se place» и «Белое и Чёрное» («Le Blanc et le Noir»). Он также намерен работать над «Парижским ревю» («La Revue de Paris»), которое он пишет совместно с Альбером Виллеметцем.
***
Именно в Люине (Luynes) он узнал, что развод с Шарлоттой был оглашён 17 июля.
После обычного, но утомительного лечения в Даксе, пара вернулась в Париж в середине августа. Саша плохо перенёс неудачу с «Ноно» в июне, тем более Ивонн убедила себя в том, что только она несёт ответственность за произошедшее. Чтобы
