Читаем без скачивания Идеальная любовница - Бетина Крэн

— Этот мистер Лондсдейл — просто мошенник И лжец! — распалялась все больше Габриэлла. — И .письмо за него наверняка написал кто-то другой. Этот негодяй двух слов связать не умеет.

Усевшись в карету, Габриэлла немного успокоилась. Какое счастье, что весь этот кошмар остался позади! И как жаль, что она ничем не может помочь бедным ребятишкам. Подумать только, наглый купец ведет себя так, будто облагодетельствовал их! Да ему место в тюрьме, среди воров и убийц, потому что то, что он делает, самое худшее из преступлений.

— Куда теперь? — спросил Питер, втайне очень довольный тем, что первый жених оказался такой скотиной.

Габриэлла открыла сумочку и достала письмо викария из Бромптона. Писанину купца она нервно порвала на клочки и выбросила в окно.

— Ну, что ж, первый опыт не удался, зато следующий, я уверена, окажется более успешным, — преувеличенно весело проговорила она. — Едем в Бромптон. Это далеко?

— Не очень, — улыбнулся Питер и приказал Джеку поворачивать на юго-запад.

До Бромптона они добрались за полчаса и Троицкую церковь искали почти столько же. Маленькая церквушка затерялась среди огромных домов, окружающих ее со всех сторон.

Наконец, деревянный тротуар вывел их прямо к храму Господнему, и Питер вылез из кареты, чтобы оглядеться. Тут же, как по заказу, из церкви выбежал священнослужитель с лицом цвета красного гранита и возмущенно заголосил:

— Нет, вы когда-нибудь видели подобное безобразие! Проклятые баптисты намерены уничтожить этот храм! — он указал рукой на покосившуюся церквушку. — Они хотят построить свою богопротивную ораторию прямо на носу у Святой Троицы. Это оскорбление, скажу я вам. И они делают это намеренно, чтобы уничтожить мой приход, — он перевел дух, поправил воротничок и запальчиво продолжал: — Так вот, я, не позволю им разрушить мою церковь. С нами Бог, и Господь Всемогущий не допустит подобного кощунства! — он осекся и, подозрительно посмотрев на богато убранную карету, спросил: — А вы собственно кто такие? Что вам здесь нужно?

— Мы хотели бы видеть викария, — почтительно ответил Питер.

— Викария Троубриджа, — добавила Габриэлла. — Он здесь?

Поведение священнослужителя чудесным образом изменилось. Он подтянулся и, молитвенно сложив руки, проговорил:

— Я викарий Троубридж. Чем могу быть полезен?

Что? Глаза Габриэллы полезли на лоб. Не таким она представляла себе служителя церкви. Из письма следовало, что он печется о своей пастве, помогает беднякам, а в свободное время музицирует. Но маленький человечек, стоящий перед ней, похоже, пекся только о собственном благополучии. Да и описание внешности мало соответствовало действительности.

— Мы хотели бы осмотреть церковь… — сказал Питер, догадавшись, что Габриэлла не в силах выдавить ни слова. — По-моему, чудесное место для венчания. Ты согласна, дорогая?

Габриэлла с трудом удержалась от того, чтобы не ткнуть ему кулачком в бок.

— А-а, — Троубридж сделал единственный возможный вывод из его слов. — Что ж, я готов обвенчать вас, хотя вы и не из моего прихода. Но прежде вы должны получить мое благословение и принять некоторые… э-э, условия. Видите ли, я считаю, что в наши дни молодые люди слишком легкомысленно относятся к браку. Мужчины, забыв о своих прямых обязанностях, позволяют своим женам все, что им взбредет в голову. Женщины свободно разгуливают по улицам без всякого сопровождения, рядятся в какие-то немыслимые платья, — он покосился на Габриэллу, ясно давая понять, что именно он имеет в виду. — Еще в священном писании сказано: «Жена да убоится мужа своего» — викарий так яростно сжал руку в кулак, словно обуздал некую гипотетическую женщину. — Послушайте моего совета, сэр, не жалейте розг и не давайте вашей жене сойти с пути праведного. Женщина требует твердой руки, особенно если она красива.

Габриэлла бросила на Троубриджа уничтожающий взгляд и демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая, что им здесь больше нечего делать.

— Ох, уж эти современные девушки, — улыбнулся Питер и полез в карету.

Габриэлла негодовала всю дорогу от Бромптона до Лондона. Она была просто в ярости.

— Напыщенный осел! — то и дело восклицала она. — Писал мне о милосердии и любви к ближнему, утверждал, что жаждет священного супружеского счастья, а на самом деле хочет лишь держать женщину в узде. Лицемерный болван!

Чем больше сердилась Габриэлла, тем шире становилась улыбка на лице Питера. Ведь второй кандидат оказался еще хуже первого. Хорошо бы и остальные не подкачали!

Габриэлла успокоилась только тогда, когда они уже подъезжали к Гайд-парку. Она не смела поднять на Питера глаза и сидела, уставившись на мыски своих туфелек. Не стоило ей так распускаться, но если бы она не выплеснула свой гнев наружу, то непременно взорвалась бы изнутри. Попробуйте-ка сдержать раздражение, когда надежды рушатся, как карточный домик. А тут еще этот… граф, сидит напротив и ухмыляется.

Габриэлла ошиблась, думая, что Питер ухмыляется. Он действительно находился в приподнятом настроении, но в то же время ему было искренне жаль девушку. Бедняжка, она так надеялась на эти письма… И все-таки приятно, что оба кандидата ее разочаровали. Однако как она хороша, когда сердится! Раскрасневшиеся щеки, сверкающие глаза, забавно надутые губки — прелесть!

Они медленно катили по аллее парка. Габриэлла уже не хмурилась. Она откинулась на спинку сиденья и довольно поглядывала по сторонам. Нечего кукситься. В конце концов у нее в запасе есть два потенциальных жениха.

Сзади послышался цокот копыт, и вскоре их нагнали два всадника. Поравнявшись с каретой, один из мужчин воскликнул:

— Сэндборн! Я сразу узнал твою упряжку. Высокий, поразительно красивый молодой человек в костюме для верховой езды натянул поводья, и его рысак перешел на шаг. Он мерно покачивался в седле рядом с каретой и… не отрывал от Габриэллы глаз.

— Ей-богу, Сэндборн, ну, нельзя же быть таким скрытным. Почему ты не сказал нам вчера, что едешь кататься да еще в такой очаровательной компании. Представь же нас своей очаровательной спутнице.

Питер и слова не успел сказать, как его приятели уже велели Джеку остановиться и спешиться. Красавчик вспрыгнул на подножку кареты, а его дружок облокотился на дверцу. Оба беззастенчиво пялились на Габриэллу.

— Хулиганы, — буркнул Питер. — Нельзя уже спокойно прокатиться по парку, чтобы не подвергнуться нападению.

Приятели, не обращая на его слова ни малейшего внимания, продолжали пожирать Габриэллу глазами. Их поведение выходило за рамки приличий, и девушка почувствовала, что краснеет.

Когда стало ясно, что озорники так просто от них не отстанут, Питер испустил тяжелый вздох и вяло сказал: