Читаем без скачивания Мужей много не бывает - Адель Паркс

— Скажи, Лаура говорила с тобой обо мне? — неуверенно начинаю я.

— Нет. Она говорила о своей подруге Белле Эдвардс. Я знаю — или знал — тебя как Белинду Макдоннел. — У него в голосе проскальзывают обвинительные нотки.

— Белла мне больше нравится, чем Белинда. Оно мне как-то больше… подходит.

— А что не так с Белиндой? Оно недостаточно шикарное для твоей новой лондонской жизни?

Я с негодованием смотрю на Стиви, но не могу сразу придумать подходящего ответа — потому что он прав на все сто. Правду сказать, даже если бы родители окрестили меня Флавией, Камиллой или Джемаймой, я бы, наверное, все равно сменила имя, уехав из Эдинбурга. Он что, так и не понял? Я хотела оставить все за спиной.

— Неплохой паб ты выбрала для нашего разговора, — озвучивает свое наблюдение Стиви. — По крайней мере, я вижу в этом прежнюю тебя.

Я осматриваюсь по сторонам, старясь понять, с какой целью он так ясно показывает свое враждебное отношение ко мне. Вне всякого сомнения, он хочет меня оскорбить. Да, этот паб напоминает питейные заведения Кёркспи, и мы часто сидели в таких, когда были студентами, но не думает же Стиви, что я выбрала его, потому что мне тут понравилось.

Этот паб просто мерзкий. Грязный, как последний нищий, он нагоняет тоску. Воздух, ковры и сиденья стульев пропитались застоявшейся алкогольной и табачной вонью. Минуту назад я была в туалете — хотела сполоснуть водой лицо, — и запах блевотины там, оставшийся, скорее всего, от излишеств прошлого вечера, не перебивался даже химическим запахом дешевого моющего средства.

Сейчас всего полпятого, но в пабе уже людно. Неприятные на вид старухи, слишком жирные для того, чтобы удобно устроиться на стульях, сидят, по-мужски расставив ноги и тем самым выставив на всеобщее обозрение старые чулки и расплывшиеся, покрытые сеткой вен бедра. Их спутники — сплошь тихие, немногословные старики, которые выглядят так, будто ни разу в жизни не ели досыта. Я уверена, что попадание в их организм витамина или, не дай бог, минерала приведет к тяжелейшему анафилактическому шоку. Пара мужиков лет под сорок играет в домино. Джинсы у них заляпаны краской и штукатуркой — ясно, что они только что со стройки. Перед всеми (кроме меня) стоят пинтовые стаканы со светлым пивом или густым темным «Гиннессом». Я пью диетическую кока-колу. При нормальных обстоятельствах меня можно сюда затащить, только предварительно оглушив. Я выбрала этот паб потому, что здесь нас не увидит никто из знакомых.

— Могла бы написать, — говорит он.

Похоже, общие темы исчерпаны. Я не знаю, как начать, но не собираюсь оскорблять его, притворившись, что не понимаю.

— Надо было, — признаю я.

— Почему тогда не написала?

— Не знаю.

— Все эти годы всякий раз, когда я вспоминал о том, что произошло между нами, я надеялся, что мне просто приснился дурной сон.

— Спасибо, — говорю я.

Почему я сказала это с такой горечью? Разве меня не посещала та же самая мысль?

— Я не имею в виду наш брак, Белинда. Я имею в виду то, что мы сначала скрывали его, а потом разбежались, — и я даже не знал, где ты и что с тобой.

Я неловко ерзаю на стуле.

— У нас ничего не получалось.

— Да, — подтверждает Стиви. — Не получалось.

Он не пускается в объяснения, почему не получалось. И в его голосе не слышно сожаления — а в конце концов, чего я ожидала? Все это было сто лет назад и быльем поросло. Я не хочу предаваться ностальгическим воспоминаниям. Я хочу развода. Мы должны действовать быстро и бесстрастно — насколько это возможно. Мы должны порвать с прошлым и обеими руками вцепиться в будущее.

— Это было давно. Мы оба сильно изменились, — говорю я.

— Ты уж точно. — Стиви отхлебывает из стакана.

Он всегда был мучительно честен, на грани бестактности. Ему было глубоко плевать, кто что думает о нем, и это странным образом приводило к тому, что все окружающие его уважали. Я всегда восхищалась этим его качеством, но сейчас я боюсь, что оно станет помехой.

Я задумываюсь над тем, насколько я честная. Не надо считать меня омерзительным средоточием лживости. Если бы я жила в идеальном мире, то предпочитала бы говорить правду, а не врать, — но я не живу в идеальном мире, и часто правда является для меня роскошью, которую я не могу себе позволить.

Я еще не разобралась, то ли Стиви ненавидит меня, то ли готов помочь. Он может занять непримиримую позицию: попытаться шантажировать меня или просто отказаться дать согласие на развод, чтобы отплатить мне за все. И его трудно будет за это винить. Господи, да если бы он так бесцеремонно бросил меня, то я точно стала бы искать способ усложнить ему жизнь — даже через восемь лет. Необходимо соблюдать осторожность. Филип небедный человек, и это делает меня уязвимой для всяких злодеев и негодяев, шантажистов и двойников Элвиса. Я больше не знаю Стиви — он мог превратиться во что-то вовсе непотребное.

Но надо признать, не похоже, чтобы это в действительности произошло. С виду он такой же милый, добрый и спокойный парень, как много лет назад. Прежний Стиви никогда бы не стал играть взакрытую. Он бы и не подумал ни о шантаже, ни о мести. Стиви, сидящий напротив меня, выглядит совершенно как прежний Стиви — только, может быть, он стал чуть массивнее. Не толще, просто мужественнее, мускулистее. На одном вздохе я решаю играть честно — если уж все обернется плохо, то, по крайней мере, я смогу сказать себе, что применила новаторский подход.

— Стиви, мне нужен развод. Филип ничего о тебе не знает.

— Ха! — У Стиви изо рта вылетает струйка пива и падает на нечистые доски стола, едва не попав мне на рукав. Неизвестно, случайно это произошло или нет, но вот промахнулся он точно случайно. — Я уже вчера об этом догадался. О чем ты, черт возьми, думала, когда, уже состоя в браке, выходила замуж? Это что, афера? Ты собираешься оставить этого мужика без копейки? Никогда бы не подумал, что ты превратишься в отъявленную преступницу.

— Ни в кого я не превратилась! — в ярости кричу я.

В нашу сторону поворачиваются несколько голов. Старые люди не очень любопытны — они полагают, что видели уже все в жизни (пари могу держать, что о таком они даже не слышали). Они смотрят на нас потому, что мы шумим и мешаем им тихо пить.

Я наклоняюсь ближе к Стиви и шепчу:

— Ну… да, формально я преступила закон, но мой брак с Филипом — не афера. Это настоящее. Это любовь.

— Тогда почему ты не развелась со мной?

— Я… я не знаю. Я не знала, как тебя найти. — Я понимаю, что это слабый довод.

— А ты не пыталась поискать меня там, где бросила?

Я не смотрю ему в глаза, но чувствую, как его взгляд проникает мне в мозг.