Читаем без скачивания Спецназ ГРУ. Элита элит - Михаил Болтунов

Провел ряд встреч с теми, кто хоть что-то мог сказать и сделать в розыске сына. Теплилась надежда.

Вечером из Ростова-на‑Дону поступила информация от начальника управления военной контрразведки ФСБ о том, что прижизненная формула зубов Сергея и найденного тела идентичны. Не верилось. Не хотелось верить.

Попросил врача-стоматолога, который лечил Сергея, прилететь в Ростов-на‑Дону из Москвы. Помог Главком Внутренних войск.

Делать в Чечне больше нечего, и на следующий день вылетел в Ростов-на‑Дону на окончательное опознание с участием специалистов лаборатории, врачей-стоматологов, представителей АТЦ ФСБ.

Тяжкое и очень горькое это дело. Куда деваться. Не хотелось верить, но это был наш сын. Правду говоря, я его уже узнал на видеокассете, но очень не хотелось верить. Очень. И все же сомнения были, пусть ничтожные, надуманные, но были.

Прощай, мой сын! Вечный покой тебе и слава. Спасая других, ты пожертвовал своей жизнью.

Вел себя геройски и погиб, как герой, не дрогнул в критическую минуту, не запятнал честь и достоинство настоящего офицера».

К этим словам остается добавить: майор Сергей Ромашин по достоинству награжден Золотой Звездой Героя России. Его именем названа школа № 3 города Южно-Сахалинска, которую он окончил. Там же, на Сахалине, ежегодно проводятся спортивные соревнования по рукопашному бою на приз Героя России Сергея Ромашина.

Прощай, мой муж

Прапорщик Геннадий Сергеев пришел в группу «А» в конце января 1992 года. До трагических октябрьских событий 1993‑го оставалось немногим более полутора лет.

Страна переживала трудное время. Вместе с ней тот кризисный этап пыталась преодолеть и «Альфа». Этому этапу предшествовали многочисленные командировки в горячие точки — в Баку, Ереван, Степанакерт, Тбилиси, Душанбе. Бойцы спецподразделения видели, как разваливалась некогда могучая страна, набирал силу махровый национализм, как экстремисты раздували пламя гражданской войны.

Тяжкий труд, огромные усилия, сложная оперативная работа нередко сводились на нет бездумными действиями политиков.

«Альфой» попросту затыкали дыры, использовали как пожарную команду. Полыхнуло в Азербайджане — мчались в Азербайджан, загорелось в Грузии — их бросали туда.

Сотрудники устали, издергались. А главное — они не понимали смысла отдаваемых сверху приказов. Вскоре каждому бойцу стало ясно — этот пожар с помощью спецназа не погасить.

Однако эту истину не осознавали или не хотели осознать в Кремле.

В январе 1991 года группу сотрудников «Альфы» посылают в Литву, в Вильнюс. Там вокруг телецентра круглосуточное дежурство несут тысячи агрессивно настроенных людей, дороги перекрыты грузовиками, автобусами.

Задача подразделений МВД и десантников — оттеснить людей от объектов, обеспечить коридор «Альфе» для штурма телецентра. Но этого не случилось: танки и десантники опоздали, и 25 бойцов группы «А» пробивались через многотысячную толпу самостоятельно, без поддержки.

В ходе штурма был смертельно ранен и вскоре скончался сотрудник подразделения лейтенант Виктор Шатских.

Наутро после событий в Вильнюсе «Альфу» предал президент Михаил Горбачев. Он сказал, что узнал о случившемся только рано утром.

А потом был август 1991‑го в Москве. И задачка — врагу не пожелаешь. «Альфе» предписывалось вместе с подразделениями Минобороны и МВД провести захват российского парламента, интернировать российское руководство. Президента Бориса Ельцина доставить в определенный пункт под Москвой.

Командиру группы «А» придавались московский ОМОН, другие подразделения КГБ и МВД. Такой приказ генерал Виктор Карпухин получил на совещании у зампреда КГБ генерала Агеева.

Приказ отдавался устно. Ну как тут было не вспомнить Вильнюс, когда «Альфа» оказалась крайней.

Все, что произошло дальше, известно. Об этом ныне написаны книги. Но что происходило в «Альфе»?

Уволили в запас совсем еще молодого, сорокадвухлетнего командира группы «А» Виктора Карпухина — Героя Советского Союза, генерала. Пресса, что левая, что правая, называла бойцов группы не иначе как «головорезами Крючкова». В подразделении не платили зарплату. В декабре 1991 года газета «Правда» написала: «Группа „А“ как таковая прекратила свое существование».

Каково было читать подобные строки живым, здоровым, действующим бойцам?

Почему и кто организовал подобный шабаш вокруг имени «Альфы», до сих пор не выяснено.

Вот в такую пору и пришел в группу «А» двадцатисемилетний прапорщик Геннадий Сергеев. В делах спецслужб был уже не новичок — почти четыре года отслужил в 15‑м Главном управлении КГБ, полтора года в спецподразделении «Вымпел». Человек ищущий, неспокойный.

«Когда в „Вымпел“ перевелся, — вспоминает вдова Геннадия — Елена, — я его спрашиваю: „Ген, ну как тебе в «Вымпеле»?“. А он с рюкзаком или спортивной сумкой спешит утром на службу. Мы жили тогда у метро „Шоссе Энтузиастов“ оттуда автобусы до Балашихи ходили.

На мой вопрос он ответил: „Нравится, Лена. Лучше, чем в 15‑м Главке, но все равно не то“».

А его товарищ по подразделению Анатолий Данилин сказал так:

«Человек ищет, где лучше. Всегда верим — там лучше. Начинаем искать, выбирать. Это вполне естественно.

Геннадию, например, нравилось больше антитеррористическое направление — освобождение самолетов, поездов, пароходов. А в „Вымпеле“ все-таки больше диверсионный уклон был».

Говорят, придя в «Альфу», Сергеев нашел себя. Все соответствовало его духу и устремлениям — обстановка в подразделении, уровень и направленность боевой подготовки, отношения между бойцами, взаимовыручка.

Многое оперуполномоченный Геннадий Сергеев уже знал и умел. Помогла хорошая физическая, спортивная подготовка. Он хорошо бегал кроссы, ходил на лыжах, отменно стрелял.

Да иначе, наверное, и быть не могло. С детства его приучали к спорту, сначала отец, в прошлом боксер, позже классный руководитель — преподаватель физкультуры Владимир Каштуров. Потом в армии Геннадий попал служить в спортивную роту.

Будучи в «Альфе», Сергеев поступил в академию ФСБ, стал офицером — младшим лейтенантом.

Однако судьба не отвела ему для службы в группе «А» и двух лет.

Откровенно говоря, скажи мне кто-нибудь за год до октябрьских событий 1993‑го, что «Альфу» вновь бросят на Белый дом, прикажут штурмовать, счел бы за бред сумасшедшего. Но бред, к несчастью, оказался страшной реальностью.

В это время военная судьба забросила меня в Германию. Я проходил службу в составе Западной группы войск за три границы от России. Увидев на экране телевизора знакомые лица ветеранов «Альфы», понял: дело худо.

Не знаю, Политковский ли пригласил их в свое вечернее «Политбюро», или сами они, жестоко ученые горьким опытом, постучались в дверь его «кухни», суть не в этом. К миллионам зрителей, а главное, к властям предержащим обращались ветераны группы антитеррора и просили об одном — не вмешивать их в политические игры, в дележ высоких кресел.

Ну как тут не вспомнить еще раз незабвенного полковника Чарльза Беквита, создателя и командира американской «Дельты», который с первых шагов своего подразделения добивался четкого юридического статуса группы.

Этого хотели и руководители «Альфы» — генералы Геннадий Зайцев и Виктор Карпухин.

Увы, статус «Альфы» — мощнейшего, мобильного, высокопрофессионального подразделения — в те годы был неопределенным. Хотя существовало положение о группе антитеррора, утвержденное президентом России. Однако многие главы его столь широко трактовали обязанности борцов с терроризмом, что вполне могли стать опасным оружием в руках политиков.

А искушение, как известно, велико. На крутом изломе политической борьбы «всяк, мнящий себя стратегом», готов направить клинок этого оружия в грудь противника.

Противник ненавистен. Желание одно — истребить противника. Но вот он повержен, а что делать с оружием? Как не хочется вспоминать о нем. Кровавый клинок не причислить к орудию демократии. Он — вечный упрек в глазах либеральной общественности. Его бы скорее спрятать подальше, зарыть, сломать, переплавить, — одним словом, уничтожить. Но что делать с оружием, если оно многоголосо, имеет сотни глаз, душ, сердец? Оно научилось думать, анализировать и даже принимать решения, единственные верные, но, к несчастью, не всегда совпадающие с волей политиков.

Какие мучительные вопросы, какая неразрешимая дилемма. Впору пожалеть тех, кто задает себе подобные вопросы.

Да, как ни горько это осознавать, но нелегкий опыт нашей страны доказывает — в горячке политических боев политики не задумываются о постпобоищных синдромах. Не до того им. Но о том всегда обостренно помнит «Альфа». Афганистан, Баку, Вильнюс, августовская Москва 1991 года. В эти точки, о которых и сегодня с содроганием вспоминает страна, бойцов группы бросали политики. Были, всегда были конкретные люди на политическом Олимпе, отдававшие приказы. Кто они такие? Имена их неизвестны. Они и сейчас вещают о своей приверженности демократии. Но не по вине ли этих «демократов» бойцов «Альфы» приговаривали к смертной казни в Литве, называли «убийцами», «головорезами КГБ», плели о них небылицы, выдумывали леденящие кровь истории?