Читаем без скачивания Спецназ ГРУ. Элита элит - Михаил Болтунов

Прибыли. Отвели им казарму, которую в нашем понимании казармой даже и назвать нельзя. Здание без окон и дверей. Прошли — пыль поднялась, будто после стада овец.

В казарме как раз командир роты «мусульманского батальона» развод заканчивал. Дав все наставления караулу, советский офицер напутствовал подчиненных: «Аллах с нами!».

Караул вышел, а сотрудники группы удивленно переглядывались. Н-да, верно говорил Федор Сухов: «Восток — дело тонкое».

Спать почти на улице, на декабрьском холоде, большого желания не было. Потому, как могли, благоустроили казарму, завесили плащ-палатками окно, проемы, собрали все, что могло согреть: матрацы, одеяла, куртки.

Однако холод оказался не самым страшным ночным бедствием для группы. Донимали храпуны — Баев и Зудин.

Кувылин вспоминает, что в последнюю ночь он так и не сомкнул глаз. Попал как раз между двух храпунов, такое чувство, будто с самого вечера на танке ездил.

Утром на завтрак накормили верблюжатиной. Вкусно, хотя и недоварено; да что поделаешь, высокогорье, мясо долго упревает.

Выдали афганскую форму: мягкие куртки и брюки из шинельного сукна, такие же мягкие кепочки с козырьками. Долго подбирали куртку на Алексея Баева. Шутили: мол, на таких мощных мужиков афганцы не рассчитывали. Пришлось разрезать форму на спине, иначе Баев не влезал.

Сразу же стали «обживать» форму: укрепляли карманы для гранат, автоматных магазинов, ушивали, подгоняли. Взяли у десантников удобные ранцы, определились, где будут лежать боеприпасы, а где перевязочные средства. Не глядя запустил в ранец руку, достал бинт — мелочь, но в горячке боя это очень важно.

После полной комплектации учли все: от автоматов до бронежилетов — прикинули по весу. Оказалось 46 килограммов! В таких доспехах и стоять-то тяжело, не то что бегать, прыгать, вести огонь, метать гранаты. Да еще в горах, не на учебном центре в Балашихе.

Именно потому, что не учебный центр и от каждого «пустяка» могла зависеть собственная жизнь и жизнь товарищей, навьючились до упора.

К тому времени была доведена боевая задача — штурмовать дворец Амина.

Штурмовать так штурмовать. Стали приучать афганцев к своему присутствию. По ночам гоняли вхолостую двигатели БМП и БТРов, стреляли из автоматов, пускали сигнальные ракеты. Охрана дворца Амина смекала — «шурави» проводят учения, не теряют форму, если что, придут нам на помощь.

Накануне штурма в расположение «мусбата» тайно доставили будущих министров афганского правительства — Гулябзоя и Сарвари. Сопровождали их несколько бойцов группы «А», в том числе и Виктор Карпухин. Находились в постоянном напряжении, поскольку машину тормозили на каждом из афганских постов. В случае опасности была команда открывать огонь и прорываться, ведь Гулябзой и Сарвари находились на территории Афганистана нелегально.

План предстоящей операции был таков: следовало захватить важнейшие объекты Кабула — дворец Амина, Генеральный штаб и Министерство обороны, штабы ВВС, ПВО, Центрального армейского корпуса, военной контрразведки, МИД, Царандой, здание ЦК НДПА, Центральный телеграф, тюрьму Пухи-Чархи, радио и телецентр.

А также надо было провести блокирование воинских частей, дислоцированных в столице.

Однако главным, ключевым пунктом операции становится штурм дворца Амина.

Советские подразделения, которым предстояло совершить переворот в афганской столице, были немногочисленны — это «мусульманский» батальон, 9‑я рота 345‑го парашютно-десантного полка под командованием старшего лейтенанта Валерия Востротина и две спецгруппы КГБ — «Зенит» и «Гром».

Днем всех, кто был определен на штурм дворца, собрали, распределили по экипажам. Пять экипажей на БМП — старшие Балашов, Голов, Емышев, Карпухин. Общее руководство осуществлял Романов. С ним в БМП находились Репин, Мазаев и представитель Первого Главного управления Козлов.

Колонна БМП с бойцами «Грома» должна была выходить к дворцу по круговому серпантину, а «зенитовцы» на БТРах подъезжают к пешеходной лестнице и, спешившись, бегут наверх. У фасада здания соединяются.

Но, как говорят, гладко было на бумаге. А на войне как на войне.

Сигналом к штурму послужил взрыв «колодца» связи. После 19 часов, когда наступил комендантский час и центральная площадь опустела, группа спецназовцев выехала в город.

Две машины «УАЗ» остановились у ресторана, а еще один автомобиль подъехал вплотную к люку, который вел в «колодец» связи.

Прозвучал условный сигнал — хлопнула закрываемая дверь автомобиля. Сотрудник группы Хаятов, владеющий языком, ушел, чтобы отвлечь постовых Царандоя.

Три человека заслонили главного исполнителя взрыва, «зенитовца» Бориса Плешкунова. Специальными щипцами, которые изготовили сами, подняли люк, и Борис Андреевич опустил в колодец вещмешок с зарядами. Взрыватель был установлен на 15‑минутный режим.

Быстро сели в машину, подали сигнал Хаятову, и вскоре «УАЗы» уже мчались на виллу.

Ровно в 19:15, как и планировали, прозвучал мощный взрыв. Столица Афганистана была отключена от внешнего мира.

Группы спецназовцев, офицеры и солдаты «мусульманского» батальона, десантники пошли на штурм.

«Наша колонна — четыре БТР, — вспоминает Яков Семенов, командир группы „Зенит“. — Когда заговорила „Шилка“, ее поддержали пулеметы, стало ясно: игры кончились, началась война.

Я шел на первой машине. Мы успели проскочить. Второй бронетранспортер подожгли, остальные уцелели. Десантировались. А тут ад кромешный! Наша „Шилка“ бьет по дворцу, снаряды скачут от стен, как резиновые. Из окон поливают… В общем, прижали нас, пришлось залечь. И поднялись, лишь когда „Шилка“ подавила пулемет в одном из окон дворца».

Самому Виктору Карпухину начало боя запомнилось таким:

«Как только наша БМП оказалась в поле зрения охраны дворца, они стали поливать нас из всех видов оружия. Пули молотили по броне, что казалось, пошел град.

Так началось кровавое столкновение профессионалов.

Признаюсь, у нас не было должной психологической устойчивости. Да и откуда она? Наверное, воевать можно научиться только на войне, как бы это жестоко ни звучало. А мы привыкли видеть войну в кино, „по-киношному“ она и воспринималась.

Но все пришлось разглядеть наяву. Вот падает твой товарищ, взрывом ему отрывает руку, ногу, вот ранен сам, а надо действовать, расслабиться нельзя ни на секунду. Убьют.

В первые минуты боевого соприкосновения было очень тяжело. Охрана резиденции — сильная, высокообученная, отлично вооруженная. И главное, почти в четыре раза превышающая нас в живой силе. По всем воинским наукам, силы обороняющихся во столько раз могут быть меньше, но никак не наступающих. Иначе атака обречена. Выходит, опрокинули мы теорию. Помогли нам мощный напор и, как ни странно, безысходность. Нас выручить уже никто не мог, тыла никакого.

Ранены были практически все. Гвардейцы отчаянно защищали дворец, мы отчаянно рвались вперед».

Однако надо уточнить: благодаря умелому командованию в группе Карпухина ранило только двоих, и то легко. Остальные же подгруппы пострадали значительно больше.

«Наблюдал я момент, — скажет потом Сергей Коломеец, — когда наш механик-водитель дрогнул. Тогда Карпухин дал ему команду: „Вперед, или застрелю!“. Героя Виктору Федоровичу дали достойно».

Да, действительно механик-водитель БМП, молодой солдат, попав в такое пекло боя, растерялся, запаниковал. Машина затормозила. Еще мгновение-другое — и она бы вспыхнула свечой, как подбитый уже бронетранспортер. Но командир не растерялся. Окрик отрезвил механика-водителя, и БМП рванулась вперед.

«Знаете, почему механик-водитель не хотел ехать ближе к дворцу? — спросил меня как-то „альфовец“ Анатолий Савельев. — Да потому, что у него приказ: доехать и здесь остановиться. Как у нас по плану расписывают заранее. Поедешь по этой дороге, затормозишь тут. Ведь рассчитывают как: БМП встала и будет вести огонь. А какой толк вести огонь, если палят изо всех окон.

Так что очень важное дело — решение командира. Те, кто останавливался, где им было сказано, попадали под град пуль и оказывались ранеными. А Виктор поступил по-своему, грамотно».

Капитан Карпухин приказал как можно ближе подъехать к дворцу. «Под таким плотным огнем, — признается он, — не то что десантироваться, а даже высунуться — и то было просто верхом безрассудства».

Механик-водитель подогнал боевую машину почти вплотную к главному входу, и только теперь Карпухин подал команду: «К машине!». И сам выскочил первым. Рядом с ним оказался Александр Плюснин. В два ствола открыли прицельный огонь по гвардейцам, которые стреляли из окон дворца.