Читаем без скачивания Финт покойной тети - Юлия Павлова

— И с головой, и с другими частями тела. Зачем я, спрашивается, ехал сюда на ночь глядя? Поговорить? Я мог тебе то же самое по телефону сказать.

Андрей встал, резко нагнулся к табуретке и подхватил меня на руки.

— Не сопротивляйся, можешь упасть и повредить ногу, она ведь не совсем еще зажила?

Мой брат оказался очень сильным человеком. До кровати он дошел за несколько секунд и даже не запыхался. Кинув меня на матрас, он дернул за пояс юбку, и она слетела, разорвавшись. Блузка треснула вслед за юбкой, и я осталась перед ним в нижнем белье.

— Я так и думал. Хорошая фигура, удобная. Он навалился сверху, присасываясь к лицу и груди. Господи, где же Ладочников? Надо по утрам начинать делать зарядку, с моими физическими данными невозможно справиться ни с каким хамом.

Глаза у Андрея «поплыли», он действительно хотел меня как мужчина. Вот ужас-то! Я еще пыталась оставить на себе ажурные тряпки бюстгальтера и трусиков, но для него снять их было не проблемой, он сделал несколько легких движений пальцами, и я осталась голой. Сколько времени прошло с момента его прихода? Неужели мне теперь будет знакомо слово «инцест» не понаслышке? Ладочников, Мила, где вы?

— Андрюша, подожди, мне так неудобно. Ты мне пряжкой живот корябаешь.

Андрей сел возле меня. Одной рукой расстегивал пояс, другой гладил мое тело.

— И часы сними, пожалуйста.

Андрей сел удобнее, я попыталась выскользнуть, но он повалил меня обратно на кровать. Глаза были совсем ненормальные, сопротивление его возбуждало, и я тихо легла на отведенное мне место.

— Андрей, не успела тебе сказать, сейчас родители приедут.

— Врешь, наверное?

Сколько времени прошло с тех пор, как он начал раздеваться? Минут пять я выиграла?

— Не вру. И мне необходимо в ванную.

— Только не надо про критические дни и головную боль, об этих уловках уже анекдоты ходят.

И тут раздался звонок в дверь. Наконец-то!

— Андрюш, открой, пожалуйста, они знают, что я дома.

Андрей выругался, кинул на меня плед и вышел в коридор.

Мила преувеличенно пьяным голосом кричала на всю квартиру:

— Настька, мы тут мимо проезжали, а Костя совсем окосел от шампанского, я заставила его выйти, тут же ГИБДД недалеко, опасно.

В шкафу как назло ничего из быстро надеваемого не обнаруживалось, пришлось накинуть тот самый серебристый шелковый халат, который моя мама назвала «шлюхский». Я выхромала к гостям.

— Привет, очень рада вас видеть. Я прилегла, плохо себя почувствовала.

Глаза Милы стали квадратными, на Костино выражение лица тоже стоило посмотреть.

— Познакомься, Мил. Это мой брат Андрей, ты, Костя, вроде бы его знаешь.

— Очень приятно. — Андрей говорил сквозь зубы. Штаны он, слава богу, успел застегнуть.

— Вы проходите на кухню. Правда, там неубрано, гости недавно были.

Пока Андрей подбирал слова, приличествующие случаю, Костя быстро скинул обувь, просипел сквозь зубы Андрею: «Здрасьте» и чуть не заорал Милке в ухо:

— Дорогая, ты вроде бы в туалет хотела?

Мила без слов направилась куда сказано, а Костя полез ко мне обниматься.

— Ты извини, что без звонка, но это все Мила. — И гораздо тише: — Что происходит?

— Я очень рада. Устраивайтесь на кухне. — При этом я поднесла руку к горлу, показывая, насколько меня напряг единственный братец.

Минут пятнадцать все бестолково перемещались в районе кухни и гостиной, не зная, куда сесть и что говорить. Андрей в конце концов понял, что пьяные гости наметили здесь переночевать. Ладочников вел себя хозяином, пару раз «невзначай» заговорил о важности защиты свидетелей вообще и такой хрупкой женщины, как я, в частности. Андрей затащил меня в спальню и, дыша в лицо злостью, предупредил, что сегодня уезжает, но завтра приедет после работы и разговор продолжится.

Представляю себе этот разговорчик, а у меня, между прочим, презервативы кончились.

После ухода Андрея мы расселись на кухне прежним составом, и я рассказала ребятам, что Андрей посоветовал мне забыть об Алексее и предложил свою кандидатуру в сожители.

— Брат? — переспросила Мила.

— Ну! Я вообще удивляюсь. Сто лет никому не была нужна, а теперь такой спрос пошел.

— Ты давно в зеркало смотрелась? — Мила поправила прическу. — Ты похудела, похорошела, и взгляд изменился.

— И потом… — Ладочников поцеловал Милу в щеку. — Ты, Насть, находишься сейчас в ауре денег и тайны, а это всегда возбуждает и вызывает нездоровый интерес. Хотя здоровый сексуальный тоже вызывает.

— Пора вылезать из этой ауры. Ребята, вы сегодня здесь ночевать будете?

Мила замахала руками, протестуя. Решили, что девочки отдельно, мальчик отдельно, но ночью Мила все равно перебралась со своего дивана в спальню к Косте. Оставалось только завидовать.

Ночью они расхулиганились настолько, что начали бродить по квартире, и не было возможности пройти на кухню. Мила делала вид, что к ванной, из которой она вышла, она не имеет никакого отношения, Костя выглядел усталым.

Конечно, время было позднее, но настроение располагало.

— Костя. Ты слышишь меня?

— Слышу.

— Костя, а хочешь хотя бы немного с Андреем посчитаться?

— Да. Очень. Когда?

— Не знаю, Ладочников… Не знаю. Я тебе позже скажу, когда у меня в мозгах все оформится.

— Насть, а Насть, может, ты не будешь влезать? Я рассказал об армии и теперь жалею… Не для тебя это.

— Конечно, не для меня, Костя. Но другого выхода нет.

Лейтенант еще что-то хотел сказать, но я замахала руками и закрыла уши.

— «Утро вечера мудренее» — народная пословица. Между прочим, проверенная веками, значит, стоит к ней прислушаться…

В восемь часов утра глаза открылись сами собой, Стерва почувствовала это и села около дивана с видом пионера «всегда готов!». Действительно, надо пойти погулять с собакой, разработать ногу и проветрить голову. Лежать и смотреть в потолок, переваривая одно и то же, уже невмоготу.

На улице подморозило, народ переоделся в шубы. Почти все торопились к автобусным остановкам или шли муравьиной тропой к метро. Спешили, серьезными лицами настраиваясь на трудовые будни.

Сразу вспомнились ЖБК, предпраздничная полировка паркета и поломанные пылесосы. Раз в квартал я раздавала по отделам заводоуправления канцелярские товары. В этот день там было веселье, женщины растаскивали по домам яркие тетрадки и авторучки, радовали домочадцев. Мне всегда было грустно в эти дни, даже не для кого было спереть ластик. Для себя неинтересно, а у Милы сын слишком маленький…

Стерва резво семенила по припорошенной снегом зеленой траве, привычно принимая редкие комплименты от умиляющихся на нее женщин. Я шла следом, опираясь на палку, буквально заставляя себя не хромать. Рефлекторно я перегибалась вправо, сопротивляясь непривычной команде наступать на оперированную ногу.

По отработанному маршруту мы вышли на бульвар, доплелись до палатки с газетами и повернули обратно. На обратном пересечении проезжей части бульвара мимо нас медленно проехала белая «копейка» в желтых разводах ржавчины, подала назад и встала у того места, где мы со Стервой собрались переходить дорогу. Чертыхнувшись, я примерилась, с какой стороны лучше обойти немытую машину, но водитель открыл дверцу. Я пригляделась… Подхватив тявкающую Стерву и палку, быстро влезла в машину.

— Лешенька.

— Подожди.

Алексей проехал подальше и завернул во двор, ближе к мусорным бакам и гаражам — «ракушкам». Я сидела, сжавшись. Не верилось, что рядом мой любимый мужчина, тепло тела которого не забывалось никогда.

Алексей пристроил машину, я смотрела на его руки, поворачивающие руль, на складки куртки, на розовое аккуратное ухо, проглядывающее сквозь волны светлых волос… Алексей пересадил Стерву на заднее сиденье и, притянув меня к себе, медленно поцеловал глаза и губы.

— Милая моя. Я так соскучился.

У меня внутри все взорвалось. Я не заплакала и не закричала от радости или отчаяния, мне нестерпимо захотелось его. Сейчас, немедленно. Содрать одежду и провести руками по атласной смугловатой, почти без волос коже, прислониться лбом к плоскому животу или губами к плечам. Он понял это в секунду и улыбнулся:

— Настя, времени в обрез. Я угнал машину и должен ее вернуть незаметно. В моей «Хонде» стоит «жучок», да и телефон в ней вычисляется, даже когда выключен.

— Леша, какой ты красивый. Ты мне снишься каждую ночь.

Алексей погладил мое лицо. Его пальцы, самые нежные в мире, прошлись по щекам и лбу. Мне захотелось плакать. Он смотрел влюбленно, но говорил вещи, которые доходили до моего сознания с запаздыванием в несколько секунд:

— …Ты должна создать суету. Ходить из квартиры в квартиру, отключать видеокамеру у двери, прерывать звонки, сама названивать по десять раз всем подряд. С тебя должны снять наблюдение. Андрей сказал, что сможет разрешить нам встретиться, но я уверен, ребята из «конторы» будут наблюдать из каждого угла и фиксировать любой контакт на все аудио- и видеоносители.