Читаем без скачивания Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

Сцена представляла собой темную комнату, в которой находились двое: человек в балахоне, с накинутым на голову капюшоном, и человек с белым овалом на месте лица. Последний что–то усиленно пытался найти в большой куче масок, лежащих на полу.

— Что ты ищешь? — спросил человек в балахоне.

— Свое лицо! Я потерял его!

Человек с белым овалом вместо лица продолжал разгребать кучу из масок.

— Слушай! Может, ты помнишь, как выглядит мое настоящее лицо? Я так часто менял маски, что забыл как выгляжу действительно… Ты можешь что–нибудь рассказать обо мне настоящем?

Человек в балахоне только покачал головой.

— Нет, я даже не узнаю тебя. А как ты стал таким?

Человек с белым овалом задумался.

— Я просто жил… Но каждый хотел вылепить из меня то, что ожидал. И я соответствовал. Но понимаешь… Они были такими разными… И их ожидания тоже отличались друг от друга. Мне приходилось менять маски постоянно, чтобы всем угодить.

— Ты сожалеешь об этом?

— Да… Я же потерял себя! Это самое страшное, что может произойти! Когда ты вдруг останавливаешься и осознаешь, что ты ничто… Тебя не существует! Есть только гипсовая маска и все!

— К чему ты пришел сейчас?

— К тому, что я никому ничего не должен и не обязан. К тому, что совершая любой поступок, я должен руководствоваться своим разумом и не оглядываться на то, что скажут окружающие.

— Ты думаешь, что сможешь уйти от социума окончательно?

— Конечно же, нет! Это невозможно! Но я не хочу быть серой массой. Я хочу провозгласить себя личностью и индивидуальностью! Я хочу жить свободно в мире ограниченном определенными нормами морали! Но больше не желаю быть ничтожеством!

— Почему ты не помнишь своего лица?

— Оно стерлось из памяти мишурой из перемен и чередованием ролей! — ответил человек с белым овалом.

— Ты считаешь, что найдя свое лицо, ты больше никогда не будешь играть?

— Нет, буду. Но играть стану лишь при необходимости и, не переступая через себя и свое собственное мировоззрение.

— Что ты хочешь?

— Быть собой.

— Чем ты готов пожертвовать ради этого?

— Мнением некоторых людей о себе.

— Почему ты готов на это?

— Потому что абсолютно все люди не могут быть авторитетами!

— Как давно ты стал понимать это?

— Каждый раз, когда я играл определенную роль, в моей душе зарождались зерна сомнения, но свои всходы они дали только сейчас.

— Больно ли постигать новые истины?

— Это тяжело… Очень… Внутри ломается все, что было до этого, но оно меняет меня к лучшему. Я счастлив!

— Пожалуйста, возьми в руки зеркало.

Человек с белым овалом принял зеркало и с удивлением увидел отражение собственного лица.

— Но как! — воскликнул он.

— Все просто. Потерянного уже не вернуть. Ты уже изменился, и старое твое лицо не сможет прижиться сейчас. Но новым мировоззрением и осознанием своих ошибок ты заново создал себя. Смотри внимательно и постарайся снова не забыть. А теперь прощай!

— Подожди, скажи мне, кто ты?

Человек в балахоне откинул капюшон, под которым не оказалось ничего.

— Я пустота. Если ты совершишь подобные ошибки еще раз, то я вернусь к тебе. И возможно, тогда я поглощу тебя.

— Маски на полу загорелись, а человек с лицом сделал шаг в новую жизнь… — произнес голос из–за кулис.

Мальчики поклонились публике, которая сидела некотором оцепенении.

— Человек с белым овалом вместо лица — Гарри Поттер, он же и автор сценария. Человек в балахоне — Дориан Стан. Костюмы сшиты девочками первого курса восточного факультета, а маски собственноручно вылепил Эдвин Эрстед с первого курса Западного факультета.

Зал взорвался аплодисментами.

Гарри свободно вздохнул только тогда, когда вернулся за кулисы.

— Дориан, ты молодец. Спасибо тебе, — похлопал он по плечу друга.

Полувампир довольно улыбнулся.

— Я знал, что я лучший!

Поттер рассмеялся и дернул за хвост Стана.

— Я ничуть не сомневался.

После того, как Каркаров произнес заключительные слова, и все стали расходиться, мальчик выскользнул из–за кулис и направился к опекуну.

Зельевар стоял с Малфоем и о чем–то разговаривал. Гарри подошел к ним и, молча, поклонился, чтобы не прерывать их беседу.

— Конечно, твое предложение мне интересно, Люциус, но мы с Поттером спешим. Мне необходимо передать его Дамблдору.

— Конечно же, я все понимаю, — аристократ позволил себе легкую улыбку. — Я очень надеюсь увидеть вас двоих на Рождественском вечере в этом году.

— Я ничего не обещаю, но постараюсь быть, — произнес Снейп и нервно покосился на Гарри. — Нам действительно пора. До свидания.

— До свидания, сэр, — попрощался мальчик и направился вслед за опекуном.

Всю дорогу до выхода они шли молча, а у дверей на них накинулось несколько журналистов.

— Гарри Поттер, скажите, вы подвергались насилию со стороны Северуса Снейпа?

— Мистер Поттер, согласны ли оставаться в семье бывшего Пожирателя Смерти, и знаете ли вы о его прошлом?

— Северус Снейп срывал на вас злость за вашего отца?

— Каким вы видите свое будущее?

— Хотелось бы вам поменять опекуна?

— Почему Дурмстранг, а не Хогвартс? Вы не довольны качеством образования в английской школе или вас не устраивает политика Дамблдора?

Зельевар выглядел немного растерянным. А у Гарри даже разболелась голова от их галдежа, а внутри поднялась волна ярости. Как они вообще имели право спрашивать у него что–то спустя столько времени. Мальчик поднес палочку к горлу и шепнул: «Сонорус».

— Тишина! — его голос прокатился не только по холлу помещения, но и по всей улице.

Журналисты тут же успокоились, и мальчик снял заклинание.

— Насколько я помню, я не давал разрешение на проведение пресс–конференции. Но вы ведь не успокоитесь, так что я отвечу только на пять вопросов, и мы уйдем.

Зельевар немного дернулся, но на лице постарался сохранить невозмутимость. Мальчик взял его за руку, которая оказалась холодной.

— Мистер Поттер, как к вам относится мистер Снейп? — спросила женщина в ядовито–зеленой блузке.

— Мой опекун относится ко мне хорошо. Он помогает мне и у него прекрасная библиотека, которой он разрешает пользоваться. Профессор рассказал мне многое об обычаях и правилах магического мира. Я благодарен ему.

— Мистер Поттер, вас не смущает прошлое вашего опекуна?

— Кто не грешен, пусть бросит камень.

Журналисты на какой–то момент притихли, а потом женщина в ядовито–зеленой блузке еще раз задала вопрос.

— Вы не хотели бы сменить опекуна на более достойного представителя магического сообщества?

Гарри зло посмотрел на нее.

— То, что я сейчас нахожусь с профессором и держу его за руку вам должно говорить о многом. Мне уютно с этим человеком. Опекуны это не одежда, которую можно менять каждый день. И я считаю, что профессор Снейп относится к категории достойных представителей магического сообщества.

— Мистер Поттер, Дурмстранг выбрали вы или ваш опекун?

— Это сделал я. Мне хотелось избежать чрезмерного внимания к собственной личности и поэтому я тут. Здесь у меня есть возможность быть нормальным и равным со всеми. Тут никто не реагирует на фамилию Поттер. Профессор Снейп хотел отправить меня в Хогвартс, но он принял мой выбор.

— Он никогда не срывал на вас злость за вашего отца?

— Нет. Он стал мне как отец. Это был последний вопрос. А теперь простите, мы спешим.

Одна журналистка с мечтательным видом вздрогнула, и ее взгляд наконец–то сфокусировался.

— Мистер Поттер, извините, а можно опубликовать ваш сценарий в нашем журнале?

Гарри на какой–то момент замешкался.

— А как он называется?

— Придира, — с придыханием произнесла девушка.

Снейп рядом хмыкнул, и его губы изогнулись в усмешке.

— Публикуйте, — несколько обреченно произнес Гарри и потянул Снейпа к одной из карет.

Журналисты остались позади. Небо было почти черное от туч. Мелкий дождь начал накрапывать, и дул сильный пронизывающий холодный ветер, который трепал мантию зельевара. В душе мальчика возникло ощущение чего–то плохого и не минуемо надвигающегося на него.

Глава 26. Узник Азкабана

Вечер субботы был тихим и спокойным. Зельевар много молчал и выглядел крайне задумчивым.

— Хорошо сыграли, Поттер. Перед журналистами. Я рад, что вам хватило на это ума, — прошипел он из своего кресла и продолжил пить свое виски.

Гарри устало отмахнулся от него. Мальчик вдруг осознал, что привык к этому так же, как привык к отношению Дурслей к себе. Он воспринимал любые негативные действия как должное. Мальчик всегда хотел любви, но всякий раз убеждал себя забыть об этом желании потому, что просто не достоин этого. Он радовался любому теплу, которое получал от Дориана. Гарри казалось, что полувампир никогда не сможет предать его, но если это все же случится, то он не представлял себе, что будет с ним. Возможно, просто сойдет с ума. К такой душевной боли он не был готов. Только в этот момент мальчик понял значение фразы о том, что наши близкие — это наше самое слабое место.