Читаем без скачивания Степан Бандера и борьба ОУН - Олег Смыслов

И ещё, в одной из докладных записок от 22 июля 1944 г. Хрущёву докладывали: «Украинские националисты не пустили под откос ни одного немецкого эшелона, не убили ни одного немца, не считая случаев уничтожения отдельных полицаев».

Вот, собственно, и весь ответ.

Глава 10

Дождаться взрыва «Чумы»

Подходил к концу 1944 год. Степан Бандера продолжал свободно передвигаться по лагерю в цивильной одежде. Всё также получал посылки от родственников и денежную помощь от единомышленников. Никаких изменений не произошло и в плане «конспиративных» встреч со связными, когда Бандера просто покидал пределы лагеря.

Такое заключение иначе чем «почётной изоляцией» не назовёшь. Но именно так всё и было. Например, Мирослава Бердник по этому поводу пишет: «Не странно ли: руководитель и верхушка ОУН (б) пребывают в заключении, а рядом в замке Фринденталь гитлеровцы готовят для неё новые кадры!… Инструктором в этой школе был недавний офицер специального батальона абвера «Нахтигаль» Ю. Лопатинский, через которого и происходила связь Бандеры с ОУН—УПА».

А в декабре, когда дела Третьего рейха совсем стали плохи, Главное управление имперской безопасности освободило из заключения Степана Бандеру, который получил под Берлином дачу от отдела 4-Д гестапо. Бандера с того времени находился под персональным надзором и работал по указанию вновь назначенного начальника отдела 4-Д оберштумбанфюрера Вольфа. Но прежде его пригласил на беседу сам рейхсфюрер СС Гимлер, который сказал вежливо, но как на духу: «Необходимость вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала».

Как утверждает А. Чайковский, «история не сохранила других подробностей, но, возможно, перед Бандерой извинились за смерть трёх его братьев. Самый младший погиб, предположительно, в 1943 году. Ещё двое — в концлагере Освенцим. По некоторым данным, туда их поместили в ответ на одно из писем Бандеры, которое возмутило гитлеровцев очередной попыткой шантажа. Очевидно, Бандера всё простил, потому что принял участие в фуршете, который гестапо устроило в его честь».

В 1945 году военнопленный лейтенант Зигфрид Мюллер (бывший сотрудник германской разведки) на допросе про Бандеру и подготовку оуновцев расскажет следующее: «В том же месяце Степан Бандера прибыл в распоряжение абверкоманды-202 в г. Краков и лично инструктировал Данылива, а также подготовленную нами агентуру, направляемую для связи в штаб УПА. Таким образом, диверсионная работа, которую проводили в тылу Красной Армии украинские националисты, была санкционирована Степаном Бандерой и проводилась под руководством немецкой разведки…

По случаю приезда Бандеры в абверкоманду-202 капитан Кирн устроил банкет на вилле нашей команды, которая находилась по Гартенштрассе, 1 (возле краковского стадиона), на котором выступали с речами Бандера, капитан Кирн и профессор Данылив. Там я познакомился с Бандерой, а потом через несколько дней встретился с ним уже на деловой почве. 27 декабря 1944 года я подготовил группу диверсантов для переброски её в тыл Красной Армии со специальным заданием. Эта группа состояла из трёх украинских националистов — Лопатинского, Демеда и одного радиста, фамилии которого не помню. Степан Бандера в моём присутствии лично инструктировал этих агентов и передал через них в штаб УПА приказ об активизации подрывной работы в тылу Красной Армии и налаживании регулярной радиосвязи с абверкомандой-202. Я был представлен группе как офицер абверкоманды-202, назначенный на должность офицера связи в штаб УПА с тем, чтобы когда я прибуду в штаб УПА, они смогли меня узнать как представителя абверкоманды-202. Вся группа Лопатинского, переброшенная мною в тыл Красной Армии немецким самолётом с краковского аэродрома в район г. Львова, имела при себе для передачи в штаб УПА один миллион рублей, медикаменты, обмундирование, взрывчатку и рацию…

Радиосвязь абверкоманды-202 со штабом УПА существовала ещё с октября 1944 года, но эта связь осуществлялась с помощью сороковаттной радиостанции с позывными «Вера». Считая рацию в 40 ватт весьма мощной, что могло привести к прослушиванию на большом расстоянии и его расшифровке, мы послали с группой Лопатинского трёхваттную станцию, которая бы могла безопасно действовать продолжительное время. Насколько мне известно, группа Лопатинского в штаб УПА не прибыла, и мы считали, что она при посадке ликвидирована контрразведкой Красной Армии…

Из пяти диверсионных школ, имевшихся в распоряжении абверкоманды-202, одна, руководимая мною школа «Мольтке» вплоть до апреля 1945 года готовила кадры диверсантов исключительно из числа украинских националистов. Вербовку диверсантов проводили сотрудники профессора Данылива с офицерами абверкоманды-202. Кроме того, абверотряд-206, который входил в состав абверкоманды-202, имел непосредственную связь через линию фронта с повстанческими отрядами УПА в Карпатских горах. Из этих отрядов мы черпали диверсионную агентуру, обучали её в своих краткосрочных школах, а потом использовали для диверсионной работы в тылу Красной Армии. (…)

В начале апреля 1945 года Бандера имел указание Главного управления имперской безопасности всех украинских националистов в районе Берлина и оборонять город от наступающих частей Красной Армии. Бандера создал отряды украинских националистов, которые действовали в составе фольксштурма, а сам бежал. Он покинул дачу отдела 4-Д и бежал в г. Веймар. Бурлай мне рассказывал, что Бандера договорился с Даныливым о совместном переходе на сторону американцев…» (ЦДАВОВ. Ф. 57, Оп. 4, Д. 338).