Читаем без скачивания Любимый жеребенок дома Маниахов - Мастер Чэнь

Здесь могилы всех властителей, начиная с первого из Константинов. Триумфатор миновал это место без остановки и скрылся из вида, только мелькнула в луче света небольшая рука, плавно начертившая в воздухе приветственный круг. А гвардия в белых плащах, по четыре коня в ряд, все выползала и выползала железной змеей из ворот.

Толпа с гулом начала смешаться за головой колонны к центру города, а я смог, наконец, отправиться в свои зеленые холмы, домой.

Первое, что я увидел дома, была голова Юкука, резко закинутая назад, и нож у его горла — в руке старого боевого друга, а ныне хозяина Сампсона. Светлый глаз Юкука медленно и мучительно повернулся в мою сторону.

Я замер на месте — но вовремя увидел белые хлопья мыла и мокрые седые прядки на камне двора. Постарался не меняться в лице и отрешенно прилег на садовую скамью рядом.

— Мерварруд — из тех немногих людей, кого я в былые времена допускал к себе с бритвой, — невнятно проговорил Юкук.

Да, ему уже не нужна была крашенная в цвет снега борода. Его естественные волосы, оттенка металла, уже были подстрижены, остатки растительности на подбородке исчезали быстро, и Юкук на моих глазах превращался в самого себя — немолодого и очень опасного змея, тускло-серых цветов, с телом длинным, жестким и худым.

Мерварруд — а здесь, в Городе, наверняка какой-нибудь Марианос… а, нет же, Пелагиус — выглядел грязным и помятым, я даже подумал, что придется снабжать его чьей-то одеждой, но очень уж он толст. Впрочем, при этом он не смотрелся, как у Сампсона, усталым и отяжелевшим почти-патрикием. Он выглядел, несмотря на попорченные одеяния, помолодевшим и… да, попросту, безмерно счастливым.

Покосившись на меня и убедившись, что я намерен пока помолчать, они с Юкуком продолжили начатый до моего появления разговор:

— От Пульхерии до Аэция — прямая дорога. Туда их всех и погоним. С песней.

— Факелы.

— Заранее! Заранее, закутанные в промасленную ткань, с запасными кремнями. Я распоряжусь. Спускаемся, делаем несколько шагов, зажигаем факелы. Просто.

— А если пойдут в обратную сторону?

— Ну и что, ребята на лошадках доезжают до тысячи и одной колонны и ждут там. Поверху — быстро.

— То есть почему именно до..?

— А куда ж они денутся. Туннель один. Или вправо, или влево.

— Ты уже понял, что тебя там не надо? Останешься наверху.

— Опять мной командуешь? Бороды у тебя уже нет. Значит, ты не главный. Почему меня там не надо?

— А кто проспал связника в Ширазе?

— Ты еще вспомни дело в Медине. Я что, настолько толст?

— А ты сам пощупай.

Это надо было прекращать — иначе ветераны барида, двое счастливых седеющих мальчишек, окончательно поймут, что я тут лишний.

— Юкук, — сказал я еле слышно, не глядя на него.

Стало тихо. Потом спасенный нами владелец Сампсона начал выражать мне признательность за вчерашнее избавление.

Я вяло махнул рукой. И кратко рассказал про вчерашний вечер.

Все изменилось. Ведь Юкук не знал, что со мной произошло на Аугустейоне, вспомнил я.

Его длинный голый подбородок вытянулся вперед, он застыл без движения.

Нет, Юкук не унизил нас обоих признанием того, что ему не следовало меня отпускать, что он виноват. Но это слово — виноват, просчитался — висело в воздухе. Я знал, что теперь Юкук будет очень краток и зол. И будет стараться.

— Не понимаю, хозяин, — сказал он, наконец. А Мерварруд, услышав последнее слово, стал еще более вежлив. — Это как в том случае, что вы описывали. В Никомедии, да? Два ножа среди толпы. Кто бил — не видно. Значит, тот же человек. Да, это возможно.

Обнять постороннего, поскольку вокруг — радость, толпа. Нож в рукаве. Удар. Разжимаешь объятия — и человек падает. Но два ножа, как в прошлом случае? И жертвы — посторонние люди? Он что — слепой, не видит, куда бьет? А главное — зачем? Вас хотят испугать? Значит, им надо поговорить? Но тогда… Почему до сих пор ничего и никого… А, Мерварруд?

Но хозяин Сампсона молчал и качал головой. А потом заметил, что эти люди вообще ни с кем ни о чем не договариваются. Убивают сразу и с дикой жестокостью. Им так привычнее.

Я вздохнул и вежливо попросил рассказать мне все, наконец, с самого начала.

Начало было, видимо, когда затаившийся агент барида увидел на своем пороге пару людей с очень неприятными глазами. Которые поставили его перед простым выбором. Или пойти самому сдаться в логофесию дромы (то есть, видимо, Феоктистосу), или работать на них. И это была простая, понятная ситуация — вплоть до момента, когда Мерварруд перестал понимать, на кого же он на самом деле работает. То, что в стране сменился халиф и целая династия вдобавок, его не удивляло. К этому все и шло. А раз так, то барид никуда бы не делся, просто перешел бы в другие руки, значит, гости рано или поздно бы пришли. Но эти люди…

А потом они убили девушку, которая прислуживала в гостинице, и швырнули тело в катакомбы (вот тут я начал понимать, о чем только что говорили эти два ветерана, и где им понадобились бы факелы). Девушка Мерварруду была не безразлична, заподозрили ее в каком-то пустяке, и, в общем, дело было просто в том, что барид… тот, настоящий… так не поступал.

Дальше незнакомцы с пугающей быстротой заставили его поменять ключевых служащих Сампсона на своих головорезов. Что все-таки можно было понять, вот только…

Потом мелькнул человек с сожженным лицом, из-под розовой кожи торчали обломки костей, один глаз… в общем, как выглядит Хашим, я знал. И Мерварруд тоже знал, кто это, и начал всерьез думать насчет того, не пойти ли все-таки к Феоктистосу. Но… Было одно обстоятельство.

— Мы теперь охраняем его семью, — назвал это обстоятельство Юкук. — А это плохо. Людей мало. Надо кончать эту историю. Вот что, друг мой, иди-ка ты к себе в этот… как оно тут называется?

— Ксенодохион, — с удовольствием выговорил новый ромэй.

— Вот-вот, туда и иди. И жди. И запаси все, что надо. Если ты не способен достать вязанку хороших мечей на два свистка — то, чему же я тебя когда-то учил?

— То есть как это — иди туда? — удивился я. — Но ведь там…

Тут Юкук нехорошо улыбнулся. Мерварруд тоже.

У достойного владельца гостиницы, да и у нас, возникли бы сложные проблемы, если бы вчера его заведение наводнили люди квестора и кентуриона, главы городской стражи, и обнаружили там тела убитых или покалеченных. Тогда они заинтересовались бы — а что это господин владелец, которого только что видели во дворе, исчез как раз одновременно с началом драки? Юкук, как выяснилось, уже приготовился подкупать девушек из Кифи, которые сказали бы, что Мерварруд (он же Пелагиус) был все это время у них, и даже рассказали бы подробности. Притом что любой нормальный человек понимал, что это очень старый и ненадежный способ смывать следы.

Но в том-то и дело, что у Сампсона произошло вчера что-то иное. Юкук, оказывается, дал инструкции невидимкам — остаться и, будучи, естественно, невидимыми, посмотреть, что произойдет дальше.

И невидимки, во-первых, увидели, как еще трое людей Хашима перенесли одного из своих в больницу — поскольку нести было недалеко. А в ней…

Юкук поколебался.

— Что-то странное, хозяин, — сказал он, покачав головой. — Это, понятно, мужское отделение, но туда проникла какая-то молоденькая лекарисса или вроде того и попыталась с этим человеком — тем, который держал колотушку, кажется — поговорить. На языке, похожем на иранский. Согдийский, возможно. И дико его этим испугала. Мои люди говорят, что она работает в женском отделении, но всегда пытается говорить с любым, кто похож на согдийца, потому что учит языки. Я не знаю…

Мне оставалось только издать длинный, длинный вздох.

— Об этом, Юкук, мы беспокоиться не будем, — сказал я. — Хотя мешать она умеет так здорово, что ты удивишься. Но это не враг.

Он кивнул и продолжил: ну, а после нее к нему подошел наш невидимка, и вот тут парню стало совсем плохо. И он кое-что все-таки рассказал. Пришлось ему. Рассказал, что дело-то уже было почти закончено, труппа циркачей собирается и готовится исчезнуть. А что за дело, он не знал. И уже не скажет. Но что-то большое, важное.

А трех остальных, поспешил продолжить Юкук, тех, которых лечить было поздно, эти головорезы Хашима затащили, как это ни странно, под землю. Там же, у Сампсона. И сами под землей остались.

Под землю? Теперь что-то становилось понятным. Но мне не давали вставить слова, они говорили, перебивая друг друга.

Мерварруд хорошо знал, кто в его собственной гостинице был из тех, пришельцев. И знал, сколько их. Восемь.

— Четыре, три… A где же еще один? — поинтересовался я.

— А еще один, — в один голос порадовались Юкук и Мерварруд, — пошел не под землю. А по земле. А невидимка — за ним.

Я чуть не вскочил со скамьи, но нашел силы медленно и лениво повернуть голову.