Читаем без скачивания Совок-8 (СИ) - Агарев Вадим

Угрожая не только прокуратурой, но и безжалостным мордобоем. Так же мне было обещано, что когда меня за нарушение социалистической законности определят на тюрьму, то там менту-беспредельщику будет обеспечен режим самого наименьшего благоприятствования в камерном сообществе. Вплоть до противоестественных отношений.

Слушать этот бред мне было не впервой. Да и сиживал я в СИЗО. А потому тамошние реалии мне были неплохо знакомы. И от страшных россказней таких вот грозных словоблудов они порой отличались очень сильно. Поэтому, ни возражать, ни, тем более спорить с суровым предрекателем, я не стал. И всё по той же причине. Из-за бессмысленности и экономии времени.

Чтобы минимизировать издержки, наглеца я саданул в переносицу. От такого удара обычно сразу заплывают оба глаза. И, самое главное, нижняя челюсть остаётся в рабочем состоянии. В моём случае это было очень важно для того, чтобы собеседник впоследствии мог успешно и беспрепятственно делиться всеми своими потаёнными секретами.

— Заткнись, сука! — вполголоса попросил я болтливого следопыта, — Еще одно грубое слово и я тебе коленку прострелю! — поднёс я пистолет к носу кровожадного охальника, совсем недавно встретившего меня в подъезде с железкой. — Если ты собрался в прокуратуру жаловаться, то какого хера ты меня блатными пугаешь⁈ Ты уж определись, кто ты сам и какой ты масти!

Мужичок разумно охолонул и умолк, угрюмо косясь на механический прибор оружейника Макарова.

А я тем временем принялся за личный обыск своего скандального недоброжелателя.

Шмон не оказался урожайным. Кошелёк с купюрами разного достоинства, водительские права и, само собой, техпаспорт на уже знакомый мне «Москвич». Найденная в заднем кармане брюк выкидуха, заставила меня дополнительно расстроиться и еще больше озлобиться на её носителя. Продукт зоновских ремесленников не производил впечатления обычного перочинного ножика. Даже без экспертного заключения дипломированного эксперта-криминалиста, я безошибочно и с полной гарантией определил, что эта штука является холодным оружием. Изготовленным для убийства, а не для демонстрации дешевых босяцких понтов или нарезки колбасы.

— Ты кто? — стоя перед привязанным к раме растворно-бетонного узла злодеем, задал я первый вопрос. — Назовись!

— На х#й иди! — продемонстрировал мне вернувшееся к нему дурное воспитание жулик. — Не будешь ты здесь стрелять, падла! Побоишься! Люди услышат и обязательно ментов сюда вызовут! — ехидно щурясь набухающими фиолетом глазами, выразил он мне всю свою недружественность. И смачно харкнул мне под ноги.

Возразить ему мне было нечем. И в самом деле, стрелять я здесь не собирался. ПМ штука громогласная и хлопот с ним потом не оберёшься. Трижды прав следопыт. Привезя его на стройку, а не в милицию, я тем самым перешел черту. И теперь, как и сам этот злодей, я нахожусь вне законного поля.

Ладно, будем бороться за искренность так, как когда-то научила родина. Пусть, силами инструкторов и не в Академии МВД, а при прохождении узко-специализированных курсов на базе одной из армейских структур министерства обороны. С процедурой сдачи зачетов по теории. На практике эти знания пригодились там же, во время второй кампании. В совместных выходах с армейской разведкой при выполнении определённых задач. То есть, дала мне родина эти специфические навыки легитимно. И хотя в отличники по этой дисциплине я не выбился, но твёрдым хорошистом всё же был.

Оглядев брючной ремень пленника, я с сожалением понял, что он для создания предпосылок откровенной беседе совсем не годится. Этот ушлый парень где-то надыбал себе новомодный прорезиненный поясок, да еще с красивой пряжкой. Носить такой удобно, а, чтобы использовать его в получении правдивой информации, он абсолютно не приспособлен. Пришлось шагнуть к машине и открыть багажник, в котором от прежнего хозяина много чего осталось. Я хорошо помнил, что нужный мне брючной солдатский ремешок перетягивал сумку с домкратом. Придётся им пожертвовать ради правды.

Когда я служил срочную службу, как в первый, так и во второй раз, этот брезентовый поясок мы называли тренчиком. Потом, уже при Ельцине и позже, когда солдатики начали массово вешаться, его название сменилось на «суицидник».

— Рот открой! — попросил я полномочного представителя «ликёрки».

И сразу же был послан в далёкую даль посредством ненормативной лексики.

Пришлось в полсилы заехать грубияну кулаком в поддых. Только после этого я получил требуемое. Пытаясь вдохнуть в себя сколь-нибудь воздуха, мой хамоватый собеседник, как вытащенная на берег рыбина, хватал ртом окружающее нас пространство.

Вытянув на всякий случай из пистолета магазин, я передёрнул затвор. Щелкнув потом задержкой, я сунул в распахнутый зев матершинника свой трофейный ПМ. Сначала повернув ствол боком. После чего, пользуясь состоянием пространственной недоумённости клиента, в котором он всё еще находился, накинул петлёй на его голову тренчик. Намертво стянув его от теменной части головы до подбородка. Так, чтобы даже на миллиметр он не смог разомкнуть челюсти.

Когда неучтивец пришел в себя и попытался вытолкнуть изо рта наследие Воронецкого, у него это не получилось. И не могло получиться. Потому что я, держа рукоятку в правой руке, легко пресекал его потуги.

— Я сейчас приведу аргумент, а ты как следует подумай, стоит ли упорствовать дальше! Кивни, если понял! — глядя в глаза ничего не понимающему головолому, негромко произнёс я.

Моя правая рука, сжимающая рукоятку пистолета, качнулась вместе с головой утырка.

Дальше пришлось делать то, что мне никогда не нравилось делать. Приложив не такое уж и большое усилие, я повернул ствол в вертикальное положение. Раздался хруст ломаемых зубов и дикое мычание, которое при всём желании нельзя было бы назвать человеческим.

Из глаз испытуемого в два ручья хлынули слёзы, а из носа пошли пузырями сопли. Штаны мужика спереди потемнели и от него запахло свежим дерьмом. Всё, как всегда. В зубах всех людей есть нервы. У этого упыря они тоже были.

Метод очень эффективный и я не знаю ни одного случая, чтобы тот, у кого таким образом чем-то интересовались, что-то утаил. Когда с головы снимут ремешок и вынут изо рта железный разговорник, человек обычно рассказывает всё.

Однако и неприятные издержки у этого способа тоже присутствуют. Делать эту процедуру, слышать зубовный хруст и через рукоятку чувствовать рукой, как крошатся зубы, удовольствие еще то! Не для таких он людей, с тонкой душевной организацией, как я. Это не молотком по носку, надетому на ногу. Это не чья-то, а твоя рука в крови, в слезах и в соплях того, кто на тебя в этот самый момент таращит глаза, полные нечеловеческого ужаса и боли. Сожалея, что несколько секунд назад по глупости или упрямству не рассказал мучителю всё, что знал, и о чем лишь догадывался.

Оказывается, всё просто! Разбиваемые суставы от головного мозга находятся на малом, но на расстоянии. А зубы крошатся и хрустят в самой голове. Внутри и у самого-самого мозга. И барабанные перепонки находятся тут же.

Примерно так объясняли во время учебы. И мне уже не раз пришлось удостовериться, что объясняли объективно. Даже без учета неизменно положительного результата по окончанию беседы. Хватает того, что ты все эти звуки сам слышишь почти так же, как и тот, с кем ты работаешь. Ну и главное. После завершения этой методы следует как можно быстрее промыть пистолет. В противном случае, его потом придётся основательно чистить. И будет лучше, если до промывки или чистки, по прямому назначению именно этот пистолет не использовать. Запросто может подвести. Во время выхода, это тоже весьма существенное неудобство, которое может стоить жизни.

Заметив, что злодей сомлел и обвис на вязках, я вытащил из его рта ствол. Ствол, теперь свободно шатающийся, как молочный зуб первоклассника. И снял с его овала тренчик. Сходил к машине и принёс специально припасённую бутылку водки.

Произвёл неполную разборку Макарова и, разложив рамку, затвор и пружину на гладком бетоне, облил всё это водкой. Дождавшись, когда розовые потеки и белое крошево стекут, я собрал пистолет и вставил в него магазин. Потом засунул его за пояс брюк сзади.