Читаем без скачивания Швея из Парижа - Наташа Лестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все началось после того, как случился театр. Хотя, я полагаю, многие из вас сочтут меня настолько порочной и до театра, что непременно скажут: все произошедшее после я получила по заслугам. Однако тогда я была невиновна. До Джона. До Стэнфорда. До Гарри.
Фабьен подняла глаза от книги в еще большем недоумении, чем раньше. Кто такая, черт побери, Эвелин Несбит и при чем она тут вообще? Фабьен схватила айпад и вбила в поисковик «Гугла» ее имя. Она обнаружила – как и намекала Эвелин в своих мемуарах – историю об убийстве, насилии, жестоком обращении и невменяемости – готическое повествование, которое больше смахивало на низкопробную литературу и ничего общего не имело с вопросами, заданными бабушке. Фабьен решила поискать «Лена Тоу» и нашла всего лишь краткое упоминание о ней в статье о Гарри Тоу в Википедии.
– Отлично, – пробурчала Фабьен себе под нос. – В свидетельстве о рождении моего отца упомянута подопечная душевнобольного убийцы.
Поиски Алекса Монтроуза также не увенчались успехом. Попадалось лишь то же самое описание, что и под фото на выставке. На этот раз Фабьен прочла его внимательнее, потому что тогда была слишком потрясена, чтобы вникать в детали. Выяснилось, что Алекс Монтроуз изначально работал на МИ6, однако позднее, когда в МИ6 начали понимать, что действия МИ9 вторгаются в ее сферу деятельности, стал посредником между МИ6 и МИ9. Он занимался в основном организацией подпольных маршрутов для побега, чтобы тайно переправлять союзников, в особенности беглых военнопленных и летчиков, потерпевших катастрофу над занятой врагом территорией, назад в Англию, где те вновь вливались в состав армии и Королевских военно-воздушных сил, испытывающих недостаток в личном составе.
Алекс укомплектовывал подпольные сети командой надежных помощников, снабжал деньгами и провиантом всех проводников и связных, опрашивал тех, кому побег удался, чтобы собрать секретную информацию.
Пальцы Фабьен, занесенные над клавиатурой, задрожали. Она напечатала «Лена Тоу и Алекс Монтроуз». Безрезультатно. Затем попробовала «Эстелла Биссетт и Алекс Монтроуз». Почти ничего, разве что нечеткое фото с церемонии вручения премии American Fashion Critics’ Awards в 1943 году, на котором они стояли в группе других людей. То, что эти двое поболтали на вечеринке, не давало достаточных оснований предполагать, почему имя Алекса вписано в свидетельство о рождении ее отца.
Она решила позвонить матери, несмотря на то что была практически уверена, что та ей не поможет. Мама жила в мире, населенном ее пациентками, а не членами семьи, хотя в свои семьдесят давно могла бы оставить работу. Фабьен родилась в результате ужасного недоразумения; родители не планировали иметь детей, нуждаясь лишь друг в друге. Отец давно простил дочь за ее непредвиденное появление на свет, а вот насчет мамы Фабьен не была уверена.
Секретарше потребовалось некоторое время, чтобы найти маму. Когда та наконец взяла трубку, Фабьен как бы невзначай упомянула, что разбирала вещи отца и обнаружила некоторые документы, в том числе свидетельство о рождении.
Мама никак не отреагировала.
– Если хочешь, оставь их у себя, – устало отмахнулась она.
– А разве тебе они не нужны?
– Твой отец всегда в моем сердце. Мне не требуются никакие бумаги, чтобы вспоминать его.
Мама намекала, что и Фабьен обязана думать так же. В великой битве за звание той, кого Ксандер любит больше, мама всегда хотела быть первой. А Фабьен обычно с радостью уступала ей победу.
– Как ты?
– А как я могу себя чувствовать без твоего отца? Порой думаю, может, стоит принять хорошую дозу морфина и покончить со всем?
– Не говори так, – отрезала Фабьен. – Завтра после работы забегу к тебе и проверю.
– Только не завтра. Ты слишком похожа на отца. Мне на тебя смотреть больно.
Фабьен опустила телефон на стол.
Неужели это и есть настоящая любовь? Испытывать после смерти любимого одно желание – умереть, потому что иначе жизнь станет невыносимой? Бабушка упорно продолжала жить в течение семнадцати лет после смерти деда. Разве отсюда следует, что она его не любила? Или просто нашла способ выживать без него?
Фабьен вздохнула. Как много вопросов. И загадок больше, чем ответов. Когда она разговаривала с бабушкой в тот уик-энд, нужно было расспросить побольше.
Не в силах успокоиться, она встала и попыталась втиснуть книгу на полку. Однако места не было. Фабьен вытащила первую попавшуюся стопку и обнаружила, что это ее старые тетради для эскизов. Как давно она их не разглядывала!
Она села на пол, прислонилась спиной к стене, открыла самую раннюю из них и поморщилась, увидев грубый карандашный набросок платья с небрежными разводами от ластика. На следующей странице обнаружился акварельный эскиз, такой как учила Эстелла, – более детально прорисованный и в целом неплохой, однако напрочь лишенный стиля. Далее пошли фигуры со слишком короткими ногами и маленькими лицами; неправильные пропорции убивали любое платье, которое Фабьен старалась к ним приладить. Раскритиковав все эскизы в первой тетради, Фабьен открыла вторую. Тут фигуры были, по крайней мере, пропорциональны, а от голов она и вовсе избавилась, сочтя их ненужными для создания одежды. А вот начиная с третьей тетради Фабьен удивилась собственной эволюции – настолько явно изменились идеи, стиль и навыки в целом, особенно в четвертой тетради. Одна или две модели ей даже сейчас нравились.
Зазвонил телефон; Фабьен подпрыгнула и тут же схватила его, увидев на экране имя Уилла. По лицу неудержимо расплывалась улыбка, как и всегда, стоило лишь подумать о нем.
– Привет!
– И тебе привет, – тоже улыбнулся он.
– Где ты сейчас? – спросила она, заметив, что обстановка отличается от вчерашней.
– Сегодня опаздываю на работу. Восемь утра, а я еще дома. У Лисс была тяжелая ночь, я сидел с ней и проспал.
– Как она теперь?
Улыбка исчезла.
– Уснула. Уже хорошо.
– Не знала, что вы живете вместе.
– Она осталась в родительской квартире. У меня есть жилье в Сохо, но в этом году я переехал обратно, чтобы за ней присматривать.
То есть когда Мелиссе сообщили, что у нее началась терминальная стадия… Фабьен услышала подтекст, и ей захотелось дотянуться до Уилла и вернуть на его лицо милую улыбку, сказать, что все будет хорошо. Только вот этого не случится. Она точно знала, что происходит с Мелиссой. Мамина работа не оставила иллюзий. Все будет болезненно и мучительно, и для сестры, и для брата.
– Вчера врач сказал, новообразование в мозгу увеличилось.
Это все. Конец близок. И снова Фабьен услышала то, о чем он умолчал.
– Передай ей, пожалуйста, мою любовь. Ничего другого у меня нет. Хотя, наверное, и
