Читаем без скачивания Рыбацкие страсти и Встречи - Николай Михайлович Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Луговые опята растут дружно, рисуя на земле какие-то замысловатые кривые дорожки. Собирать их довольно просто и бесхитростно: им просто негде спрятаться в отличие от лесных опят. Внешне луговые и лесные опята мало чем отличаются друг от друга. Разве только тем, что у луговых отсутствует на ножке нежное, как будто из ваты, светлое маленькое колечко, которое украшает лесные.
Собирать лесных опят Петровича учила бабушка, как впрочем и многому остальному. У нее была целая грибная наука: она определяла даже момент времени, когда заводятся грибы. Случится, скажем, в разгар лета после дождей густой теплый туман – иди через пяток дней в лес и собирай пеньковые опята. Они появляются на пнях дружно, как будто по чьей-то неведомой команде. По земле же они распространяются позднее, если в лесу достаточно влаги и гниющего валежника.
Бабушка показывала маленькому Петровичу возле каких деревьев особенно любят прятаться опята. Она так и говорила, что их надо искать
возле березы, липы, клена, дуба, орешника. Там они заводятся охотнее всего. Хотя, конечно, не избегают осину, сосну, ель и другие породы деревьев. Но возле этих деревьев они встречаются все же реже.
Бабушкина наука не пропала даром: Петрович стал настоящим мастером по отысканию и сбору опят и других грибов. Он и сейчас демонстрирует мне и жителям города любопытные удачи в этом деле. В собирательстве грибов он накопил богатую ветеранскую практику и какую-то особую хватку. К примеру, когда в недавнем прошлом он имел свой огород, то опята собирал прямо на нем, не занимаясь специально их выращиванием. Так, вырезая старую малину, он не выбрасывал и не сжигал прутья, а, прижимая, клал их на землю, где росли новые побеги. Эту процедуру он проделывал ежегодно. Куча прутьев не сильно увеличивалась, так как нижние у земли сгнивали, обогащая землю перегноем. К тому же прутья, обеспечивая тень на земле, в знойное время защищали землю и не давали сильно испаряться влаге. В связи с этим малина урождалась крупной. А как побочный эффект – возле гниющих прутьев осенью появлялись настоящие лесные опята.
Петрович, как Мюнхгаузен, поразил меня и таким явлением. Дорожку посередине огорода он не стал бетонировать или выкладывать плиткой, как делают часто другие. Он сделал ее теплой, приятной для босой ноги, положив вдоль дорожки (с двух сторон) сухие дубовые жерди, к которым наприбивал поперек деревянные дощечки. Другими словами, он соорудил на своем огороде так называемую лежневку. Материал для нее искать не надо было. После разлива Камы в 1979 году дубовая роща у понтонного моста на Красном Ключе долгое время была залита водой, а предшествовавшей зимой случились 50-градусные морозы. Многие слабые дубки из-за этих событий пострадали. Сухостоя в роще тогда было много.
Дубовые жерди на влажной земле постепенно загнивали, и через несколько лет Петрович удивил всех на своем массиве: он показывал два длинных ряда добротных лесных опят в самом центре своего чудесного огорода.
В лес же за опятами он не спешил ходить раньше других, не любил столпотворения и людского шума в лесу. На природе он отдыхал и делает это по сей день. «Но ведь до тебя там все соберут и тебе ничего не оставят», – говорю я ему. «Мои грибы никто не найдет», – отвечает он. И тут же приводит такой пример. Уже много дней носит народ из леса
опята, появившиеся на пеньках. Их любят собирать: растут они кучно, их будто какая-то сила выталкивает из пенька, они упругие – нож так и скрипит при срезе. Они смотрятся на стволах больших берез как костыли, которыми рельсы приколачиваются к деревянным шпалам.
Бывает, по березам, догнивающим стоя, опята забираются на пять и больше метров от земли. Грибники традиционно снимают их, пока рука достает. Петрович же и здесь оригинален: методом обезьяны он удлиняет руку палкой и сбивает опят с заоблачной высоты.
Однажды он сильно увлекся этим занятием, его охватил азарт. Не очень хорошо подумав, он разбежался и, по примеру Агафьи Лыковой, начал взбираться на березу, поросшую со всех сторон грибами. Добрался уже до самых соблазнительных, но услышал вдруг внизу треск: береза была трухлявая и сломалась у основания. Петрович стал описывать дугу окружности большого радиуса в вертикальной плоскости и считать сломанные ребра. Но на этот раз ему посчастливилось: упал он хотя и больно, но на кучу мелкого хвороста, который спружинил от его тяжести, как дачный диван. Грибник перепугался не на шутку, но зато продолжал срезать грибы с лежащего у его ног дерева.
Многие грибники, отыскивая опята, обходят в лесу места, заросшие жгучей крапивой и малинником. А напрасно, Петрович не раз приходил из леса с полной корзиной отборных опят, которые смог насобирать в крапиве. И это в такое время, когда другие грибники выходили из леса пустыми. Крапива, заросли бурьяна и другие неудобья в лесу – все это объекты пристального внимания моего грибника. Именно из подобных зарослей в 2006 году он вытащил гриб-дождевик весом 5 кг и размером с подушку средней величины. Когда Петрович угощал меня этим грибом, я на всякий случай перекрестился, прежде чем взять ложку. Но беспокоился я напрасно: не умер и животом не маялся. А удачливого Петровича тогда показали всему миру по телевидению в программе «Эфир». Ему, конечно, больше меня понравился и сам гриб, и прославлявший его «Эфир».
Я предложил и нынче сходить Петровичу на то самое место в лесу. Он ходил в лес несколько раз, но в августе нынче было жарко и сухо. И тем не менее на том же самом месте он нашел гриб-дождевик, размером не больше футбольного мяча, темный, испеченный 30-градусной жарой. На этот раз Петрович скромно показал его только мне.
Мой грибник и меня брал несколько раз с собой в лес. Но там я все
же больше любовался не грибами, а Петровичем, его умением органично вести себя на природе. Я постоянно удивлялся его невероятным навыкам в поисках грибов. Мне порой казалось, что он не ищет их, а выманивает откуда-то на встречу с собой. И в самом деле, при мне он срезал всякие грибы: белые, рыжики, грузди мокрые с бахромой, грузди сухие, грузди черные, волнушки, свинушки, подберезовики, подосиновики, маслята, опята, дождевики, сморчки и строчки (весенние). Все это богатство природы растет не где-то за тридевять земель, а в ближайшем к городу лесу, к
