Читаем без скачивания Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ - Эдвард Чупак

— Кроме Библии, — согласился он, — слава отцовской смекалке.

— Эдвард, дело не только в этом. Я думаю, в Библии кроется причина, по которой убили твою семью. Без сомнения, это и есть ее последняя тайна.

— А может, просто нам хочется так думать?

— Я прав, Эдвард.

Эдвард ответил, что готов со мной согласиться, раз я так говорю. Я призвал его еще раз поразмыслить о слове «кровь», которое не давало нам покоя, как бы мы ни пытались его истолковать. Эдвард ответил, что тотчас примется за разгадку, как только выпорет одного из матросов за то, что свалился с грот-мачты. Я похвалил его за строгость, поскольку матросам негоже падать с грот-мачты. Он поклонился и ушел. Удивительно, но ответ на эту загадку пришел от человека, с которым мы тогда еще не повстречались, — от Соломона. Сейчас я только на миг о нем заикнусь. Если тебе не терпится встретиться с ним снова, просто переверни страницу и тотчас найдешь его там.

Впрочем, забегать вперед всегда приятно.

Вот и ты бы предпочел сразу увидеть меня по ту сторону Атлантики. Однако же океан не повинуется человеку. Корабль прокладывает себе путь по прихоти ветра. Я всегда считал наилучшим не убирать паруса, а переложить на другой галс и дать кораблю плыть по своей воле. Мы и без того скоро прибудем в порт.

Так же и с судьбой. Я никогда не полагался на книжонки, которые давал мне Пил, — в них всегда был четкий сюжет. Потому-то я и брался их исправлять. В этих книгах даже ветер не дул просто так, без авторского соизволения. Человеческая судьба не определена сюжетом. Человека, как корабль, сбивает с курса во время бурь, шквалов и прочих невзгод, какие посылает на его долю Старый Ник. Даже твой Сильвер никогда не бросал вызов морю. Море требует уважения к себе.

Поэтому нет причин ожидать, что Соломона занесет к нам грозой, или предсказывать, будто наш курс переменится вследствие бури. Я не могу исправить прошлое. Могу лишь записать его на бумагу и попробовать отыскать смысл — так же, как было с загадками. Правда — упрямая вещь.

Деньги правят миром. На них можно купить хлеб. На них можно купить верность, даже красоту и ум. Благодаря им худородный транжира превращается в почтенного джентльмена. С деньгами даже простак становится умным, урод — красавцем. Лучшие английские качества происходят от серебра. Я отнимал это серебро. Я возвращал англичанам горбатые спины и кривые носы, лишал громких титулов и имен. Я выбивал из них ум, и ты делал то же самое, но это не мешает тебе везти меня на виселицу — ради денег. Если ты патриот, то я лесная фея.

Твой король пообещал тебе добрую часть моих сокровищ, однако ты их не получишь. Он отнимет у тебя то, что ты отнял у меня. Деньги правят даже королями.

Повесить можно лишь однажды. Я же намерен убивать тебя раз за разом — каждым словом, которое здесь напишу. Можешь сколько угодно звать себя патриотом. По мне, ты просто вор.

Хочешь, составлю смету своих богатств? Смотри, пересчитай все сразу же, а то король, чего доброго, обвинит тебя в недостаче. Тогда ты сядешь на скамью и тебе, а не мне учинят допрос о главном сокровище. И тебя тоже вздернут, как старика Сильвера.

Мне отсюда прямая дорога — на виселицу. А тебе? Сначала — позорный столб. Я напишу обо всех богатствах, кроме одного, которого они жаждут превыше всех. Тебе выпадет шанс доложить о нем королю, потом повторить то же судьям и, наконец, палачу.

Стоит мне протянуть руку, и я смогу рыться в гинеях, дукатах и дублонах. У меня здесь монет хоть отбавляй. Есть золоченые клинки. Есть меха. Есть табакерки. Есть часы, шелка, кружево. Настоящее, тончайшей ручной работы. Есть обручальные кольца, медальоны, пистолеты. Есть сукно, прямиком из Ипсуича. Есть ожерелья, есть цепи. Есть оловянный сервиз — могли бы выпить чаю на посошок. Есть всякие тюки, связки и короба. Свежая вода в достатке и столько виски, что хватит продержаться до Судного дня.

Золотой песок у меня хранится в бурдюке рядом с кроватью. Одна туфля наполнена дукатами, а другая — пиастрами. В карманах голубого камзола рассыпаны реалы, в башмаке — риксдалеры. Заходи ко мне в гости, дружище. Я покажу тебе мешки золота, камни, цепи, шелка и золоченые клинки для полноты картины.

«А как же главный клад — сокровище королей?» — спросишь ты. Что ж, почти все мы озолотились в его поисках. Я бы сказал, что всякий, кто со мной плавал, стал богачом — кроме одного. Он не взял монет. Он делил с нами хлеб и не ел мяса. Наше мясо ему не годилось. Помянем же Соломона. Начну, откуда дует ветер.

В тот год, когда мы с Эдвардом углубились в разгадку тайн Библии, «Линда-Мария» потопила пять крепких кораблей — и хоть числом пушек они нас превосходили, во всем прочем оставляли желать лучшего. Мы были быстрее, напористее в атаке и упорнее в преследовании, тогда как два испанца, португалец, англичанин и француз медленно отвечали и неуклюже лавировали.

Затем мы с попутным ветром прибыли на Канары, где жители столь легковерны, что можно обчищать их походя, радуясь чудному климату.

Близ Канар, у берегов Ла-Пальмы, на нас обрушился шквал, который принес с собой грозу, дождь и Соломона. Мы сидели в кече[7] с Джимми Лэмом и Луисом Джеем, твоими приятелями. Было бы неплохо повидаться с ними еще раз.

Если помнишь, Джимми и Луиса я подобрал на полу какой-то пивной в Номбре-де-Диос. У них вышел спор, кто лучше стреляет, и после глотка-другого рома они решили подкрепить слова делом. Джимми получил три пули, а Луис — две. Я уладил спор, отняв пистолеты и вручив каждому по палашу. Капитан Боннет Лав — посредственный тип, которого ты позже перехватил у Барбадоса, бросил ребят на берегу после перестрелки. Капитаном он был не ахти каким, но славился пристрастием к пению. Бьюсь об заклад, он пел даже с петлей на шее. Так или иначе, я приволок Джимми и Луиса на корабль. Лаву они были уже не нужны. Как есть посредственность — что с него возьмешь!

Как оказалось, Джимми был от природы склочный малый, а Луис — тихоня, пока не напьется. Выглядели они одинаково: оба черноволосы, голубоглазы, светлокожи и простодушны. Оба легко обгорали на солнце, поэтому обмазывались жидким тестом, чтобы избежать волдырей. Люди несведущие могли принять их за призраков из команды Старого Ника. Они носили одинаковые красные жилеты — такого же цвета были буквы в слове «кровь», нацарапанном в Библии, что придавало им и вовсе жуткий вид. Вдобавок они вплетали в бороду красные ленточки. Как ты знаешь, Джимми и Луис были бранями. Я однажды спросил, почему у них разные фамилии. Они ответили, что мать их не признала — не иначе постыдилась.

Так вот мы с Джимми и Луисом отправились рыбачить с неводом, точь-в-точь как местные. Рыбная ловля — недурная забава для пирата, когда он не занят разбоем, убийством или мародерством. Мы отошли всего ярдов на двести, и тут нас застигла буря. Я велел Луису грести в бухту, где скалистые берега защищали от шторма. Когда все улеглось, Джимми забрался на холм и доложил, что «Линда-Мария» не пострадала, а потом закричал, чтобы мы скорее поднимались к нему. Оказалось, на острове была еще одна бухта, поменьше, и в ней плавала лодчонка. В лодке сидел человек. Он повалился вперед, но все еще держался за весла. Мы сбежали по склону, выволокли лодку на берег и осмотрели гребца.