Читаем без скачивания Зеркало Триглавы - Людмила Безусова

"А все-таки лучше плохо ехать, чем хорошо идти", — думала она чуть позже, когда освоила навык езды на «беговом» медведе и перестала трястись от страха. Косолапый, оказывается, развивал приличную скорость, а сидеть на широкой спине было так же удобно, как в кресле-качалке. Краем глаза Людмила видела поспешающего за лесным хозяином Баюна. Вопреки обыкновению, кот не заскакивал вперед, не задерживался по своим кошачьим делам, а бежал впритирку с Лешим. Видно, ведьма не ошибалась — лес не внушал доверия не только ей, тем более теперь, когда все вокруг затянула непроглядная тьма.

Медведь остановился, рыкнул. Баюн мигом развернулся, замер, навострил уши. Топтыгин глухо заворчал. Кот понимающе кивнул и запрыгнул на спину зверя позади Бабы-яги.

— Ты куда? — возмутилась Людмила, — здесь одной места мало.

— Лесовик сказал — без остановок пойдет, а присматривать ещё и за мной его сил не хватит.

— На ночевку не станем?

— В таком месте? Что-то не очень хочется…

— Мне тоже, — поежилась ведьма, — тягостно здесь.

Медведь не прислушивался к разговорам своих вершников, ходко трусил по пересеченной местности. Кот повозился немного, устраиваясь удобнее, и надолго затих. Людмила до рези в глазах пыталась разглядеть что-либо в окружающей темени, потом плюнула на это дело и всецело положилась на чутье Лешего. Надо думать, он знает, что делает.

Утро почти не отличалось от ночи, показавшейся ведьме бесконечной. Туманная завеса, накрывшая лес сплошным маревом, свела на нет все потуги наступающего дня. Свет не пробивался через мутную хмарь. Людмила казалось — никого, кроме них троих, больше нет в этом ирреальном мире, да и они застряли в какой-то нулевой точке мироздания, где нет ни времени, ни расстояний. Потому и изумилась, когда неожиданно медведь остановился, небрежно стряхнул со спины изрядно надоевших ему пассажиров и скрылся в туманной пелене.

— Куда это он? — ведьма огляделась, потирая ушибленный бок. А толку? В шаге от них ничего не видать.

— Тихо, — зашипел кот, в отличие от ведьмы, не пострадавший при падении. — Слышишь, идет кто-то…

Людмила ничего не слышала, но послушно затихла, дыша через раз.

— Фу, — облегченно перевела она дух, когда из молочно-белой дымки вышел Леший. — Ты что творишь?

— Дальше сами… — лесной хозяин нахмурился, — мне туда ходу нет.

— А нам куда? Мы в этой хмари сто лет по кругу ходить будем.

— Не будете. Я уйду, туман спадет. Он для таких, как я, определен, чтобы не лезли, куда не надо.

Людмила задумалась — а ведь и правда: когда Леший ушел, было видно хоть кое-что, а сейчас опять такое ощущение, будто в мутной воде плывешь. Она и так руку то и дело к глазам подносит — убедиться в своей зрячести.

— Так что звиняйте, сделал, что мог. А напугал, так это я не со зла, не думал, что ведьма такой пужливой может быть.

— Тебя бы так, как меня Кашей погонял, от собственной тени шарахался бы.

— Не шарахался бы…

— Храбрый такой потому что? — влез Баюн, — или сильный?

— Просто тени у меня нет…

От изумления всезнайка кот потерял дар речи. На это он раньше внимания не обращал, а сейчас как проверишь, солнца-то нет.

— Прощевайте, — леший шагнул в сторону и исчез, как и не было его.

— Что это он так с нами? «Прощевайте»… — обиделся Баюн, — ни добра, ни везения не пожелал… Как чужой…

— Не верит он в успешность наших поисков, — усмехнулась ведьма, — что ж, помог и ладно. Если Леший ничего не напутал, то ждать, пока туман развеется, недолго. — Она немного помолчала: — Тихо-то как…

— Давно уже так. Пустой лес стоит… Я вот что все время думаю, — кот прилег рядом, — почему лесовик в сторонку отходил, когда в медведя и обратно превращался?

— Да неприглядное это зрелище: наизнанку выворачиваться. Впрочем, я не знаю, как это у нежити бывает, но в любом случае — дело интимное, для чужих глаз не предназначенное.

— Хотелось бы глянуть…

— Оно тебе надо?

Кот примолк. Хватило его ненадолго:

— Смотри, — хвост его изогнулся, как вопросительный знак, — а это что?

— Где? — А ведь не соврал Леший, дымка становится полупрозрачной. Уже немного видны очертания елок, стоящие вкривь и вкось, понуро опустив свои макушки, а между замшелых стволов маячит чуть более светлый силуэт. Женщина, судя по одежде и длинным волосам. Но откуда?

Ведьма вскочила и устремилась к ней:

— Стой! — Женщина в белом и не думала убегать. Она смотрела на Людмилу и по лицу её, изнуренному потаенной кручиной, текли слезы.

Давно забытые ощущения захлестнули Людмилу, она с трудом боролась с ними. Хотелось кинуться к незнакомке, прижаться к ней, уткнуться в колени, как в детстве бабушке, выплакать все свои горести и печали за долгие годы одинокой жизни — без любви, без друзей, без надежды на возвращение. Незаметно для себя ускоряя шаг, ведьма приближалась к женщине, когда та развернулась, не оглядываясь, пошла прочь. Людмила рванулась следом, но обо что-то запнулась и, упав, распласталась на земле, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба. Негодующе мяукнул невзначай придушенный ею кот.

— Чего под ноги лезешь? — прикрикнула на него ведьма.

— Нет бы, спасибо сказать. Доброе слово оно и кошке приятно, а такому коту, как я, тем более, — самодовольно промурлыкал Баюн, вылизывая встрепанную шерсть.

— Сам себя не похвалишь, ходишь, как оплеванный, — парировала Людмила. Жизнь, похоже, возвращалась и к ведьме, и к котофею, раз они перешли на обычный ёрнический тон. — За что это тебя благодарить, просвети, пожалуйста?

— За то, что от беды спас. Видела бы ты себя, когда побежала за этим мороком. Ни дать, ни взять — бобылка в погоне за свободным кавалером.

— Что б ты понимал… — Не будешь же рассказывать хоть и умному, но все же коту, какие иногда мысли посещают людей. — Я просто хотела разобраться — кто это?

— И заодно дорогу к Кащею узнать, как же, как же… — понимающе закивал Баюн. — И что — разобралась?

— Ты помешал! — опять разозлилась ведьма. — Под ноги подлез!

— Да вы с ней похожи, как две капли воды. Поставь рядом, не различишь, особенно когда ты тоже слезы лить начала. — Людмила потрогала щеки. Надо же, мокрые. Она и не заметила. — Думать надо иногда, а не бежать сломя голову. Не дома чаи пьем… Если даже Леший смотался отсюда, то и нам пора когти рвать.

— Я не смогу, — засмеялась ведьма суровой тираде, — у меня когти короткие. Да и не на прогулку я вышла, знаешь ведь.

— Вот-вот, а ведешь себя, как дитя малое.

— Поняла, бдительность удвою. Так что ты там про похожесть говорил, давай подробнее.

— Эта в белом вылитая ты. Откуда взялась, чего хочет — непонятно. Да вон, смотри, стоит, ждет.

Людмила сощурившись, пригляделась. Её зрение с кошачьим, конечно, не сравнить.

"Да, ждет. И, впрямь, похожа. Не так, чтобы слишком, а как сестра. Сомневаюсь, что у меня здесь есть родственники, кроме Антона. Тогда в чем дело? И почему у меня возникло такое чувство близкого родства? Меня простым мороком так легко не заманишь, а я подвоха не чую".

— Что, Баюн, вызываем огонь на себя?

— В каком смысле?

— В самом прямом — пойдем и спросим, чего ей от нас надо, а потом будем действовать по обстановке.

Ох, как не хотелось коту, а деваться некуда. Острым глазом приглядывая пути для отступления, Баюн потихоньку поплелся за ведьмой.

Трудно принимать решения, а если что надумал, так и делать надо одним махом. Людмила проворно преодолела половину расстояния, отделяющего их от женщины, оглянулась на Баюна — идет следом, как миленький — глядь, а белый силуэт опять едва виден. Ускорила шаги, потом побежала. Нет, ближе подойти не получается, так и маячит светлое пятно где-то впереди.

— Стой, котофей, передохнем, — ведьма плюхнулась за ближайший куст с редкими пожухлыми листьями, стараясь укрыться от глаз женщины. — У меня такое ощущение, что нас ведут.

— Покорных судьба ведет, непокорных тащит, — философски отозвался кот.

— Ты считаешь, что если мы не пойдем сами, нас поволокут? Знать бы ещё кто — друзья или враги.

— Откуда у нас в этом прОклятом лесу друзья? — мрачно пробурчал Баюн.

— Почему прОклятом?

— А какой ещё? Ты глянь вокруг…

Преследуя ускользающую незнакомку, Людмила почти не смотрела по сторонам, только вперед и иногда под ноги, чтоб не переломаться ненароком. А теперь словно прозрела.

Одиночные квелые деревца непонятной породы росли вкривь и вкось, с трудом пробиваясь через нагромождения догнивающих деревьев. Редкие пятна чахлой зелени выглядели здесь противоестественными. Настоящим казался только этот колоссальный могильник, который возник на месте уничтоженного леса. Повергнутые склизкие стволы, смердящие завалы валежника, груды перепревшей древесины, рассыпающейся от прикосновения, ничего, кроме омерзения, не вызывали. Да ещё эти отжившие свой век деревья — бледные, с содранной корой, с нелепо торчащими обломками сучьев — погребальными свечами вставали перед глазами. Ведьма вздохнула: