Читаем без скачивания Стеклянная невеста - Ольга Орлова

— Правильно, — сказал Граф, тоже поднимаясь. — Давай по третьей, и домой.

Он быстро разлил остатки коньяка в стаканы. Оба помолчали несколько секунд и, не чокаясь, выпили. Для каждого военного третий тост — священный. Его пьют стоя, молча, вспоминая всех тех товарищей, кто погиб рядом с тобой на войне. Матвей, мгновенно, всей душой откликаясь воспоминаниям, вдруг с неожиданной силой ощутил, насколько же Граф был сейчас прав.

Прошлое восстало в памяти уже облагороженное; несмотря на все те ужасы, которые продолжали сниться по ночам, как же ясно, кристально и даже тепло предстало сейчас то боевое братство в сравнении с нынешней мутной войной за деньги, в сравнении с презрительными взглядами тех, кто разъезжает сейчас на «Мерседесах» и «БМВ». Матвей, молча выпивая этот последний стакан, уже знал, что — не сейчас, может быть, даже не скоро, когда-нибудь — все равно будет вынужден принять правила этой новой для него войны. «На войне как на войне, — подумал он. — А воюют всегда за лучшую жизнь».

Глава 42

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Резкий звонок телефона, оглушительно громко прозвучавший в ночной тишине, заставил обоих вздрогнуть. Матвей, сорвавшись с кресла, шарил рукой по письменному столу. Света невольно прислушивалась: в трубке ясно слышался какой-то голос, но ни слов, ни тембра разобрать было нельзя.

— Да, все как… — сказал Матвей. — Прямо сейчас?.. Хорошо, я знаю, не больше десяти секунд.

Он положил трубку на аппарат, тут же сорвал ее вновь. Набрал номер.

— С вами уже связывались… Я ничего не могу добавить… Если хотите…

Матвей оглянулся на Свету и пошел к ней с трубкой и аппаратом:

— Это твой отец. Скажи, что у тебя все нормально. Он поднес телефонную трубку к ее уху. Света сказала:

— Папа!.. Все нормально, папа… — и вдруг всхлипнула. — Папа…

Матвей мгновенно отнял у нее трубку и бросил ее на рычаг.

— Завтра все закончится, — сказал он. — Завтра.

Утром Света очнулась и некоторое время не могла понять, что с ней, где она. Мутная серость рассвета проникала сквозь шторы, освещала незнакомую комнату, посреди которой стоял огромный нелепый стол. Сама она лежала на кожаном диване, неудобно положив голову на боковой валик.

Вдруг все прояснилось, память расставила все по местам, и Света сообразила, что находится в комнате отдыха. Она вновь уронила голову на свое изголовье. Все казалось теперь не таким, как раньше; раньше были иные краски, иной воздух. Взмахнула рукой, чтобы успеть зажать рот, и захлебнулась от плача со стиснутыми зубами, от рыдания, застывшего в зеленых глазах.

В соседней комнате… нет, в туалете, слышался плеск воды. Он умывался под краном. Она хотела выжечь из памяти его имя, забыть обо всем, самой умереть, чтобы он понял, что натворил. Света представила, как он придет на ее могилку, как будет сожалеть, каяться, даже плакать… Да, хорошо бы умереть, зачем жить, когда все так!.. когда он!.. Ее слепили слезы. Ей хотелось разбить двери, вырваться, подняться высоко над землей и разбиться, упасть в реку и утонуть — словно клокочет водоворот в душе, словно темнеет в глазах! — назло, назло ему!

Матвей заглядывал несколько раз — она притворялась спящей. Было около двенадцати, когда он зашел и окликнул ее. Лежать ей уже было невмоготу, все кости от жесткого дивана ныли, но Света сделала вид, что только проснулась, и, не обращая на него внимания, пошла в туалет. Там кое-как привела себя в порядок.

В кабинете на письменном столе была разложена еда. Матвей, судя по всему, так и не притронулся без нее к пище. Это ее неожиданно порадовало. А вот бутылка водки, начатая им еще вчера вечером, теперь была почти пустой. Ночью он, видно, не раз прикладывался к ней. И это ее неожиданно тоже порадовало.

В молчании, с удивлявшим ее саму аппетитом, поела. После завтрака так же молча вышла в комнату отдыха и села на свой диван. Матвей не осмелился прийти к ней. Томительно прошли еще три часа. Она слышала два раза булькание жидкости, наливаемой в стакан, — пил водку, бандит и пьяница.

Потом пронзительно заверещал телефон. Света напряженно прислушивалась, но ничего не услышала. Трубка легла на аппарат. Матвей заглянул и сказал, что все закончилось и она может быть свободна. В ней вновь поднялась волна гнева. Света подошла к двери и молча ждала, когда он откроет дверь ключом. Вышла и, не оглядываясь, но слыша, как он идет следом, пошла знакомым маршрутом.

По железной лестнице она спускалась почти бегом. Он торопливо прыгал через две ступени. Оттого, что через несколько секунд он спокойно уйдет, в ней все сильнее разгоралась ярость. Когда лестница кончилась, Света внезапно повернулась к Матвею и, как можно более язвительнее спросила:

— Скажи хоть, сколько ты на мне смог заработать? Он помолчал, потом все же ответил:

— Тридцать тысяч. Но еще и… Света, не слушая, закричала:

— Почему же так дешево?! Сказал бы мне, я бы тебя купила подороже!

Она размахнулась и изо всех сил ударила его по щеке. Потом еще раз, еще! — и, повернувшись, побежала прочь. Слезы сдавили ей горло, она почти не видела, куда бежит. Ниоткуда возникла овчарка Машка и, не понимая, что происходит, на ходу с рычанием укусила ее за икру. Матвей отчаянным рывком настиг собаку, в прыжке пнул ее ногой. Машка визжала от боли, Света, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из ноги, бежала все быстрее. Она слышала, как Матвей кричал ей вслед, просил остановиться — это еще больше ее подстегивало.

Догнал он ее только на мосту. Пешеходов почти не было: несколько человек шло по противоположной стороне. Проносились машины, но на них ни Матвей, ни Света не обращали внимания. Когда топот его ног стал ближе, она, еще не зная, что будет делать, быстро перелезла через парапет. Он был метрах в двух от нее, но не решался приблизиться.

— Ну что, что ты теперь сделаешь? Думаешь, я не прыгну? Не прыгну?

— Света! Не глупи! Все кончилось. Думаешь, мне эти деньги нужны? Хочешь, я тебе их отдам?

— Подавись этими деньгами. Ты их заработал. А я все равно сейчас прыгну и утону. Я к тебе потом русалкой буду являться. Ты не боишься привидений? Ты у нас крутой? Вот тогда и посмотрим.

В этот момент он рванулся к ней, почти схватил, но Света успела оттолкнуться и уже летела, летела, летела, как рыба, в которую намеревалась превратиться, летела, пока вода не скрыла ее.

Матвей окаменел. Потом, очнувшись, кинулся следом. Вода обожгла холодом и болью — ударился спиной. Погрузившись, широко раскрытыми глазами пытался хоть что-нибудь разглядеть… кажется, руки нащупали! Это была она, Света, он попытался удобнее обхватить ее, чтобы вытащить, спасти, но неожиданно она так рванулась из его рук, что он не смог ее удержать.