Читаем без скачивания Беспокойный возраст - Георгий Шолохов-Синявский

К Рудницкому подошли какие-то рабочие, и он, отвернувшись, заговорил с ними. Максим, Славик и Саша направились к старшему прорабу.

Максим стоял на деревянном настиле у крутого откоса котлована, оглушенный шумом, и растерянно озирался. Он старался во что бы то ни стало сохранить уверенный вид, как подобает помощнику прораба, но это ему никак не удавалось. Глаза его поминутно широко раскрывались от изумления, в них отражалась оторопь и даже боязнь, что вот его сшибут или просто прогонят, чтобы не мешал, а он не знает, что ему надо делать.

Старший прораб поставил Максима на такой участок, где не требовалось никакого его вмешательства: все шло своим чередом. Федотыч просто решил проверить, как молодой инженер будет вести себя первое время в горячей обстановке. Он любил проделывать подобного рода «пробу» с каждым новичком.

На обязанности Максима лежало, как ему сказал Федотыч, следить за выемкой грунта на площадке, равной не более одной десятой части котлована. Следить, чтобы исправлять чьи-либо промахи, было незачем: люди и машины работали слаженно, согласуясь с чьей-то умной, заранее нацеленной волей. На молодого прораба никто не обращал внимания.

Прошло не менее часа, пока он смог что-либо соображать и более ясно различать, что творилось вокруг; он огляделся и словно увидел себя на дне глубокого ущелья. Склоны котлована поднимались с обеих сторон почти отвесно, как темные гладкие скалы, образуя наверху прямоугольник мутного неба. Ему показалось — вот он сидит в гигантском ящике, маленький и беспомощный, и его с минуты на минуту накроют громадной крышкой и захлопнут, как муху в банке. Рядом стоял экскаватор и выбрасывал наверх остатки вязкого грунта. Стальная стрела его проносилась над головой Максима. Зубастая пасть ковша со скрежетом вгрызалась в мокрую глину. Затем поднималась, как бы для того, чтобы где-то там, на высоте, прожевать и проглотить схваченную добычу.

Вверху носилась пыль — по откосам глина быстро высыхала, а внизу, под настилом, клокотала и хлюпала пробившаяся из подземных родников вода.

На соседнем участке могучие копры уже вбивали стальные шпунты — там приступали к сооружению коробки шлюза, к возведению железобетонной арки для будущих ворот. Оттуда доносился резкий и частый, как стрельба из многих автоматов, перестук электрических молотков, там вспыхивали под приборами электросварщиков фиолетовые зарницы. Железные прутья арматуры сваривались в решетчатую клетку, стены которой люди готовились заковать в железобетонные плиты, будто в броню.

Шум стоял внутри котлована такой, что закладывало уши. Пыль висела над строительством душным, нерассеивающимся облаком. Солнце уже заглядывало в котлован и припекало все жарче. Ветер сюда не залетал, и дышать становилось все труднее.

Максим даже отупел от шума, от быстрой смены впечатлений. Голоса людей доносились до его слуха слабо, как комариное жужжание. А люди и здесь разговаривали, что-то кричали друг другу, переругивались. Вот из будки экскаватора высунулся машинист с красновато-темным, как медный закопченный таз, лицом. Рот его был широко раскрыт, глаза вытаращены. Машинист что-то кричал проворному человеку, стоявшему внизу, облаченному в желтый от глины комбинезон и высокие резиновые сапоги, по всей вероятности бригадиру.

В ответ человек гневно погрозил экскаваторщику кулаком. Заметив Максима, он быстро подошел к нему и прокричал во все горло:

— Скажи машинисту экскаватора — пускай он отодвинет своего стального крота на два метра назад!

Надо было ответить бригадиру что-то дельное, уверенное, но Максим растерялся, у него даже колени задрожали.

— Ты, собственно, кто такой? — спросил бригадир, с презрением оглядывая чистенькую фигуру Максима, его юное, еще не успевшее загореть и запылиться лицо.

— Я новый помощник прораба, — уверенно ответил Максим.

— Ах, помощник! Ну, помогай, брат, помогай. Букварик не забыл с собой захватить?

Маленький и юркий бригадир отошел, а Максиму хотелось убежать со своего поста, провалиться сквозь землю. В эту минуту все институтские знания как будто разом вылетели из головы. Перед ним шумела, двигалась, оглушая грубыми голосами, сама жизнь.

Максим подумал: если он сейчас не поймет того, что совершалось вокруг, не вольется в этот лихорадочно быстрый поток и не ухватится за главное, то поток выбросит его, как бесполезный мусор. Ему захотелось на кого-то опереться, с кем-то посоветоваться. Он стал оглядываться по сторонам. Взгляд его упал на группу рабочих, строящих для монтажников дощатые подмостки. Среди них он узнал знакомого рабочего и его товарищей, которых увидел на вокзале в Степновске. «Ага, вот они где!» — обрадованно подумал Максим.

Плотники с привычной ловкостью устанавливали столбы, прибивали доски, постукивали топорами и молотками, как дятлы в лесу. За визгом лебедок, среди оглушающих ударов копра Максим не сразу расслышал их дружные голоса. Он подумал, не покричать ли плотникам, но усомнился: солидно ли ему, помощнику прораба, так запросто окликать рабочих?

Но плотничий бригадир, видимо, тоже хорошо заприметивший Максима, тотчас же узнал его. Скуластое потное лицо плотника сначала выразило изумление, потом он осклабился, раскрыв две полоски редких зубов, приветливо помахал топором, и Максим ответил неуверенным взмахом руки.

Теперь ему стало совестно оставаться в бездействии: надо было показать и плотникам, и маленькому бригадиру, который, по всей видимости, ради шутки обратился к нему с предложением сделать внушение экскаваторщику, что он, Максим Страхов, не такой уж несведущий инженер и умеет не только наблюдать, но и распоряжаться.

Он ощутил потребность на что-то указывать, во что-то вмешиваться. Подумал о том, что Славик и Саша, наверное, работают где-то на другом конце шлюза, ведут себя деятельнее, чем он, и порадовался, что они сейчас не видят его замешательства. Кроме того, вот-вот мог появиться старший прораб и спросить, как подвигается дело с выемкой грунта. Что он ответит?

Оглядываясь, Максим осторожно сошел с помоста, сделал несколько шагов в сторону механической лопаты, соскабливающей глинистый нарост с откоса котлована. Он вспомнил правила из лекций и учебников, и ему показалось, что гусеничная основа механизма лопаты стоит слишком далеко от срываемого холма.

Максим загляделся на машиниста, оступился с мостика и увяз по колено в мокром грунте. Это было что-то вроде, первого трудового крещения, и молодому инженеру даже приятно было выпачкать свой комбинезон. Стоящие рядом насосы с храпом откачивали воду, оглушали его звенящим гулом моторов. Не спуская глаз с машиниста, Максим карабкался к нему по крутому откосу.

Первое распоряжение, которое он отдал машинисту, благополучно сошло с рук. Машинист, молодой парень, ухмыльнулся и передвинул корпус лопаты, но не на такое расстояние, какого потребовал Максим; а сколько действительно было нужно для удобства работы. Было похоже на то, что паренек и без указания знал, как нужно поставить машину. Но Максим, очень довольный собой, выше поднял голову и, заложив руки за спину, стал опускаться к плотникам, сооружающим мостки. Он подумал о том, что пройдет еще час-другой и он неплохо освоится с ролью начальника… Начальника!.. Обида на бригадира вызвала желание взять реванш. Ему уже хотелось воспользоваться правам старшего и показать свою власть, подчеркнуть, что он, инженер, выше рабочих и они обязаны беспрекословно повиноваться ему.

И вот какой-то коварный голос, который науськивал его вчера на ссору с Сашей, на пренебрежение дружбой товарищей, опять заговорил в нем и подсказал странную мысль — приказать рабочим сделать что-нибудь не столько ради пользы дела, а лишь для того, чтобы испытать, исполнят ли они его приказ…

Максим подошел к плотникам и, став на неотесанную балку в важной позе, кашлянул как можно солиднее и строже. Краснолицый плотник обернулся к нему, добродушно ухмыльнулся:

— Вот оно как! И ты, стало быть, с нами, хлопчик… Тут пристроился, — сказал он, вытирая рукавом пот со лба. Его товарищи перестали помахивать топорами и тоже повернули к Максиму свои загорелые потные лица, заулыбались. — Куда же ты поставлен? Неужто мастером? — спросил плотник. В его вопросе не было ничего обидного, а только одно любопытство, но Максиму самый тон плотника показался панибратским, и он ответил заносчиво:

— Не мастером, а помощником прораба. Я — инженер.

— А-а… — поднимая брови, протянул плотничий бригадир. — Такой молодой, а вишь ты… Что значит ученье, слышь-ко, Левонтий? — обернулся он к своему товарищу. — Стало быть, парень-то — наш начальник?

— Да, вот так, — строго, без улыбки подтвердил Максим.

От плотников, перевидавших множество самых разных командиров, не ускользнуло в поведении и тоне молодого инженера что-то такое, что заставило их перемигнуться.