Читаем без скачивания Беспокойный возраст - Георгий Шолохов-Синявский

На практике, особенно на такой обширной стройке, многое, конечно, выглядело не так, как он представлял себе теоретически; иногда он задумывался над тем, что видел, схватывал кое-что сразу, а особенно ясно раскрывался перед ним механизм монтируемого шлюза, взаимодействие скрытых за внешней архитектурной оболочкой частей.

Саша прикидывал в уме, где будет помещаться тот или иной механизм, какой системы и какой мощности. «Здесь будут стоять электромоторы, а вот по тому проему будут двигаться ролики или громадная цепь Галля», — говорил он себе. Он уже видел шлюз в работе, слышал, как гудит и плещется вода, заполняя железобетонную коробку, видел, как медленно раздвигаются огромные стальные ворота и красавец дизель-электроход выплывает из шлюза…

Черемшанов спускался по дощатой зигзагообразной лестнице на самое дно башни, к тому месту, где будут двигаться нижние створки ворот, и среди треска приборов электросварки и оглушающего щелканья клепальных молотков услыхал громкие голоса.

По своей привычке ничего не пропускать мимо ушей, Саша притаился под тенью густо переплетенной арматуры, прислушался. Два арматурщика говорили о каком-то капризничающем станке, поставленном для обрезывания железных полос.

— Да ты обратись к прорабу, — сказал один. — Он тебе мастера пришлет.

— А зачем мастера? Мы и сами пустим станок.

— Попробуй пусти, — послышался третий, уже знакомый Саше, похохатывающий бас Вани Пузина-Поддубного. — Я у него держатели так зажал, что и мастер еще поковыряется.

— А на черта ты это сделал? — сердито осведомился звонким тенорком первый арматурщик. — Все дурачишься, Ваня. Влетит тебе за это.

Пузин тихо засмеялся:

— Нового помпрораба позови. Пускай докопается, голову поморочит.

Саша вытянул и без того длинную шею, просунул между двух железных прутьев голову и увидел внизу прямо перед собой, совершенно невиданный доселе станок, приводимый в движение электрическим мотором.

«Ах вы жулики», — добродушно подумал Саша.

— Ты попробуй: ни за что не пустишь резец, — предложил Пузин.

— Не пущу? А ну давай!

Первый арматурщик включил мотор — станок заработал, но прутья не резал.

— Фу ты черт! — воскликнул он, еще что-то пошевелил пальцами под режущим диском, вновь включил — безуспешно.

— Брось, Ваня, дурака валять — работа стоит.

— Говорю, позови новенького, длинновязого, — ухмыльнулся Пузин.

— Эй, вы! Бросьте! — строго прикрикнул на товарищей угрюмый арматурщик с очень серьезным лицом. — Пузин, отпусти держатели.

Пузин полез вооруженной ключом ручищей в станок, что-то там подкрутил и пустил мотор. Режущий диск с визгом завертелся.

— Вот это ослабить, и все, — самодовольно проговорил Пузин.

Со своего «наблюдательного поста» Саша зорко пригляделся ко всему, что тот делал, и намотал себе на ус.

— Зови Сашку! — услышал он бас Пузина и стал осторожно спускаться вниз.

Арматурщики встретили Черемшанова озабоченно-серьезным молчанием. Рядом было навалено арматурное железо.

— Что тут у вас стряслось, товарищи? — стараясь придать своему голосу наибольшую деловитость, спросил Саша. — Почему стоит станок?

Ваня Пузин скорчил печальную гримасу, показал рукой:

— Да вот, как видите, товарищ помощник прораба, станок заартачился. Ни туды и ни сюды.

Пожилой арматурщик отвернулся, стал остервенело перебрасывать железо.

— А почему не устраните неисправность?. За чем остановка? — бодро спросил Черемшанов, а у самого сердце замерло от волнения.

— Да ежели бы умели. Мастера надо позвать… Может быть, вы попробуете, товарищ инженер? — вежливо опросил Пузин.

— А отчего же не попробовать? Попробую, — храбро согласился Саша. — Я таких станков перевидел за свою практику знаете сколько? Волос на твоей голове меньше, товарищ Поддубный номер два.

— Так просим — пустите, пожалуйста. Работа стоит, — сказал Пузин, уже всерьез обиженный тем, что Черемшанов в обращение «Поддубный» да еще «номер два» вкладывал явно язвительный смысл.

На лице Пузина вот-вот готово было заиграть выражение полного торжества от провала молодого инженера.

— Я не с такими станками и машинами дело имел, — продолжал Саша, с показной развязностью приступая к осмотру станка, и тут же решил заморочить арматурщикам головы мгновенно придуманной фантастической тарабарщиной: — Перпетуум-мобиле… Икс три ноля бэ прим цэ прим… Deus ex machina… Sic transit gloria mundi[6]… — точно заклинания, бормотал Саша, копаясь у валика до ужаса незнакомого станка, и мучительно думал: «Где же этот проклятый винт, черт бы его завинтил навеки?»

И вдруг увидел маленькую скобу, прикрепленную винтом с гайкой. Интуиция подсказала Саше, что именно это и есть тот самый держатель.

— Дайте ключ, — внешне спокойно, но внутренне страшась возможных последствий, потребовал Черемшанов.

— Пож-жалуйста, товарищ помпрораба, — весь изгибаясь, нарочито подал не тот ключ Пузин.

— Не тот, — строго отстранил Саша. — Двадцатимиллиметровый.

— Извините. Примите этот, — вновь выгнулся дугой Пузин.

Саша дрожащей рукой ослабил винт. Все три арматурщика переглянулись. На лице Пузина отразилось разочарование.

— Пускайте, — все еще замирающим от страха голосом приказал Черемшанов.

Пузин нехотя включил мотор. Станок заработал.

— Ну-с, товарищ Поддубный номер два или какой вы там по счету, что скажете? — усмехнулся Саша. — Испытать хотели? Не выйдет…

Стремясь избежать затруднительных объяснений, Саша поспешил уйти с победоносным видом, а Пузин оказал своему товарищу:

— А ведь кумекает! Оказывается, разбирается и в станках. Да еще по-иностранному что-то стрекочет…

— А ты думал… — коротко заметил угрюмый, неразговорчивый арматурщик. — Видать: по всему — дошлый, черт…

Максим так и не узнал бы в первый день, что ему следует делать на порученном секторе котлована, если бы не спокойно-вразумительное наставничество Федотыча. Старший прораб добрых полдня водил его по участку и по-отечески терпеливо объяснял, показывая работу людей и машин, давая умные советы.

Из учебников Максим узнал многое. В институте сам чертил и котлованы и шлюзы, на практике знакомился, хотя и не очень старательно, с организацией работ, но здесь встречалось немало и такого, чего не было ни в лекциях, ни в книгах, — здесь как будто все было особое, на свой лад, и Максим ходил по стройке, как в незнакомом лесу, останавливаясь иногда в полной растерянности.

Ему было и совестно слоняться без дела, заложив руки в карманы, и боязно: а вдруг опять скажешь или сделаешь что-нибудь не так, на смех веселому, зорко поглядывающему из своей будки экскаваторщику или ехидному, подстерегающему каждый неверный шаг молодого инженера технику.

Долго Максим не мог уловить слаженного, слитного взаимодействия работ в котловане; все представлялось ему расчлененным на случайные движения, подчас лишенные смысла. Так человек, не сведущий в музыке, порой слышит в симфонии только беспорядочное смешение звуков.

Лишь к концу дня Максим стал улавливать эту взаимосвязь — видеть не случайное скопление машин и снующих взад и вперед людей, слышать не только ураганный рев моторов, а всю стройную симфонию труда. И как только он открыл это, сразу же собственное место в общем трудовом оркестре стало представляться ему яснее, и он перестал чувствовать себя сторонним наблюдателем.

К вечеру он уже знал, сколько человек работает на участке и у кого какие обязанности, знал, что добродушного экскаваторщика, не раз поощрительно поглядывавшего на него из окошка кабины, звали Емельяном Дроботом и был он знаменит на всю страну, что фамилия суетливого и злоязычного бригадира — Вьюшкин, что землеройные работы в котловане подходят к концу, что во время дождей случались оползни и что самое большее через две недели начнется бетонирование стен коробки…

После обеда по котловану разнесся слух — на шлюз приехали начальник строительства гидроузла Карманов и начальник политотдела Березов. Максим заметил: темп движения машин стал еще напряженнее, бульдозеры и скреперы заревели яростнее, пыль заклубилась гуще. Лишь экскаватор Дробота по-прежнему размеренно возносил к небу свой черный зубастый ковш и выплевывал на край котлована мокрую глину.

Максим прохаживался по проложенным по дну котлована доскам и вдруг увидел: навстречу ему проворно шагала группа людей. Среди них он узнал Рудницкого и Федотыча. Впереди всех по гнущимся доскам шел невысокий плотный человек в бриджах и в клетчатой ковбойке цвета высушенной солнцем степной травы, в парусиновых светло-зеленых сапогах и соломенной широкополой шляпе.

Рудницкий и Федотыч еле поспевали за ним. Рядом с человеком в ковбойке, иногда чуть обгоняя его, по-солдатски размеренно шагал высокий сутулый мужчина в военной форме без погон, в вылинявшей на солнце фуражке, из-под которой видны были седые, коротко остриженные виски. Худое, покрытое глинисто-серым загаром лицо высокого человека показалось Максиму очень неприветливым.