Читаем без скачивания Мне не нужен муж! Что значит, вы настаиваете?! - Ольга Обская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 24. Смутные воспоминания
Яна вышла из ратуши расстроенная и возмущённая. Она надеялась, что ей удастся попасть на приём к Шабролю, а если не к нему, так к одному из городских чиновников, ответственных за сбор налогов. Она подготовила несколько весомых аргументов в пользу того, чтобы ей отсрочили выплаты, но задумка не удалась. Её долго мурыжили в секретариате — часа два. Секретарь уходил-приходил, уходил-приходил, что-то с кем-то согласовывал, и в итоге Яну поставили перед фактом, что у всех, абсолютно у всех до единого должностных лиц ратуши, очень плотное расписание приёма горожан, и ближайший день, когда один из чиновников сможет уделить Яне время — это после-после-послезавтра. А у монсира Шаброля, вообще, весь месяц расписан по минутам.
После-после-послезавтра, а уж тем более через месяц, согласно местным законам, Яна будет считаться злостным неплательщиком налогов — ей ведь дали всего три дня. Хотелось бы утрясти дело до того, как этот срок истечёт, но попытка оказалась безрезультатной. Яна, конечно, всё равно записалась на приём на после-после-послезавтра, но не будет ли та беседа похожа на махание кулаками после драки?
Сколько сарказма Яна слышала в земном мире по поводу неповоротливого механизма бюрократической системы. Но Трэ-Скавельский бюрократизм ещё фору земному даст. Может, если бы кресло градоначальника не пустовало, то работа в ратуше велась бы поживее?
Мечтая, что когда-нибудь Трэ-Скавель обзаведётся добропорядочным мэром, Яна направилась домой. К счастью, путь недалёкий — только площадь пересечь. Она шагала, почти не обращая внимания на суету и гул голосов, который свойственен центру города, и вдруг услышала:
— Вивьен, что случилось? — перед ней материализовался Этьен. — Ты расстроена?
— Бюрократы, — сказала она коротко. — А ты почему здесь?
Разве он не должен бы был в настоящий момент обживаться на снятой площади?
— Твой дворецкий, — Этьен скорчил строгую чопорную физиономию, пародируя Бонифаса, — начал делать уборку в пристройке и сказал, чтобы я пока убирался на улицу, потому что я ему мешаю. Вот скажи мне, моя прелесть, как я, человек творческой натуры, могу ему мешать? Я бы мог праздно полежать на кровати, пока он не закончит, но он и слышать не хотел.
Яна невольно улыбнулась. Вот, значит, как — Бонифас решил держать гостя в ежовых рукавицах.
— Полагаю, он не очень верит, что ты творческая натура. Если ты актёр, то где твоя труппа? Почему афиши не пестрят объявлениями о ваших гастролях?
— Они чуть задержались. Скоро подъедут, — выкрутился Этьен и тут же сменил тему. — Слушай, где ты нашла такого сердитого и въедливого дворецкого? Он меня невзлюбил с первого взгляда, — последовал театрально трагичный вздох. — Пришлось его задабривать.
А вот это уже интересно.
— Как?
— Я сказал ему, что сегодняшний обед — за мой счёт. И он стал ко мне хоть чуточку милосерднее. Если, конечно, можно допустить, что этот чопорный образец дворецкого величия способен на милосердие.
Яна снова не сдержала улыбки.
— Прелесть моя, вижу, что ты уже не хмуришься. Я так рад, что развеял твоё плохое настроение. Но всё же расскажи, чем эти далёкие от искусства люди в ратуше тебя расстроили.
Почему бы не рассказать? Не выбирая лестных выражений в адрес работников ратуши, Яна поведала, как её бесцеремонно отфуболили.
Этьен слушал и так искренне возмущался, так негодовал, что ей стало легче. Расстались они на пороге лавки.
— Отлучусь организовать обещанный обед, — пояснил Этьен.
— Мило с твоей стороны позаботиться об обеде. И, может быть, этого хватит, чтобы задобрить Бонифаса, но не меня, — Яна решила его отчитать. — Мне не понравилось, что ты солгал про гастроли. Как я могу после этого верить, что ты не солгал и про наше родство? Жду, что за обедом ты расскажешь честно, кто ты и что у тебя случилось. Я же вижу, что в последнее время у тебя началась в жизни чёрная полоса.
— Видишь? — немного растерянно переспросил Этьен.
— Кто ещё будет напрашиваться на постой в проклятую лавку, которую могут вот-вот забрать за долги, как не человек, которому нечего терять?
.
.
До обеда ещё оставалось немного времени, и Яна решила посвятить его чтению записей Жюля. Перед ней на данный момент стояло две неразрешимые проблемы — как погасить долг перед казной города и как помочь славной маленькой Жанетт с её очень редким проклятием (или даром?). Яна надеялась, что найдёт в записях дядюшки подсказки, которые помогут в решении хотя бы одной проблемы.
Она, как всегда, быстро увлеклась чтением и с головой погрузилась в описываемые события. Случай с пассажиркой корабля окончательно утвердил Жюля в мысли стать артефактором. Он поступил в столичную академию магии, но учился в основном заочно, так как его отец захворал и Жюль не хотел надолго отлучаться из Трэ-Скавеля. Профессора академии этому не препятствовали, так как Жюль показал себя исключительно старательным и талантливым студентом.
Параллельно с учёбой Жюль начал работать. Совместным решением отца и сына было превратить антикварную лавку в артефакторную. Тем более, что некоторые диковинные антикварные вещички годились быть переделанными в артефакты.
В лавку потянулись первые клиенты. Все они оставались довольны, и слава о способном артефакторе быстро распространялась по Трэ-Скавелю и за его пределами.
Некоторые места в записях Жюля были похожи на рецепты — настолько тщательно и скрупулёзно описывались в них способы приготовления того или иного артефакта. Яна даже начала улавливать некую логику, хотя иногда ей казалось, что логики нет — Жюль действовал творчески, слушал лишь свою интуицию.
Яна читала всё дальше и дальше и вдруг артефакторная тема сменилась семейной. Описывалось, что у сестры Жюля родилась дочь — Вивьен. На Яну накатило волнение. Интересно это — читать о собственном рождении.