Читаем без скачивания День курсанта - Вячеслав Миронов

И еще. На негласном совете роты в курилке было принято такое соломоново решение. Если хочешь идти в самоход — через окно. Наряд суточный не подставлять.

Старун пообещал, что если кто из наряда выпустит самовольщика из казармы, то вместе с ним вылетит из училища. Ну, а на месте дежурного или дневального по роте мог оказаться каждый.

Казарма старой постройки. Потолки высокие. Второй этаж. Примерно, как в нормальном панельном доме — третий этаж. Что делать?

Если связать простыни, то можно и попробовать.

Теперь уже делали хитрее. В каптерке брали подменку, в ней ходили в самоход. Форма должна лежать на стуле, когда «по ногам» считают, также обращают внимание на наличие формы и сапог. Под одеяло — свернутую шинель. Их никто не считает.

Двое товарищей, а то и трое держат простынь, любитель женского пола спускается вниз. Тут есть и несколько способов спуска. Просто обвязаться, и товарищи тебя спускают вниз. Второй способ, когда просто держишься, и тебя также спускают. И когда простыни держат, а ты спускаешься, перебирая руками.

Из третьего взвода Ильгиз Сакаев и Олег Иванов решили сходить за забор. Стали вдвоем сразу спускаться вниз, где-то на уровне потолка первого этажа, пола второго этажа, увидели в кустах притаившегося дежурного по училищу.

— Шухер! Дежурный по училищу!

Иванов отпускает руки, падает вниз, сверху на него — Сакаев.

Подрываются и, Сакаев поддерживает Иванова, тот сильно хромает, устремляются в подъезд родной роты. Залет, конечно. Но палево конкретное, если сейчас дежурный поднимется и пересчитает по головам…

Дежурный по училищу вместо того, чтобы рвануть вслед за хромающей и не очень фигурами, пытается поймать кусок простыни, что еще свисает сверху. Он даже поймал ее. Но четверо молодых могучих курсантов стали поднимать ее наверх. Заодно втягивая внутрь и дежурного по училищу. Протащив часть пути, поняв, от чего тяжело, кто-то выглянул наружу.

— Охуеть! Дежурный!

— Бросай!

— Это моя простыня! Не дам! Старшина потом голову снимет, когда белье менять.

— Поднимем, а потом простынь отберем!

— Бросай на хрен!

— Я тебе свою отдам! У меня зема каптер — договорюсь!

Дежурный слышал все эти переговоры, и понял, что если сейчас его втянут наверх, то потом могут и отпустить, а лететь почти с десятиметровой высоты — страшновато. Отпускается сам. Пустая простыня взлетает наверх, исчезает в темном проеме окна.

Дежурный по училищу бежит наверх, в нашу роту. Но там все чинно и благородно. Суточный наряд не спит, драит казарму, не покладая рук.

— Кто сейчас вбегал?

— Никто!

У дежурного и дневальных честные, удивленные лица. На все расспросы, угрозы, увещевания, снова угрозы, наряд стоит на своем. Никого не было. Может, вам, товарищ подполковник, все это примерекалось?

А вы уверены, что это окна нашей роты были, а не соседей через стенку — сорок третьей? Точно?

Кто вас пытался втащить в окно на простыне? Это точно? Может, вам того? Нехорошо? Водички принести? Да, никто над вами не издевается! Есть! Никак нет! Все поутру доложим командиру роты!

Дежурный просчитал всю роту дважды. Все на месте.

Что-то бурча под нос, дежурный удалился прочь.

История на этом не заканчивается. Примерно через час по-прежнему томимые любовной лихорадкой, Сакаев и Иванов вновь решили испытать судьбу. Но явно это был не их день.

Дежурный снова встал в засаду и не ошибся в своих расчетах. Он тоже был когда-то курсантом. И тоже ходил в самоход. Он — опытный! Он знает! А ежели чего советский курсант захочет, то добьется и пофигу ему все препятствия!

Первым полез Сакаев.

— Ты — первый! Если и полечу вниз, то на тебя! — Олег был категоричен.

И вот уже когда они были на том же месте, что и первый раз, из темноты вышел… дежурный по училищу!

Теперь первым вниз с матами шепотом полетел Ильгиз, за ним — Иванов. Товарищи наверху не стали ждать, затащили моментально связку простыней наверх, захлопнули окно.

Сакаев и Иванов со вновь ушибленными коленями рванули в родную казарму. Сакаев по пути выдернул кол, что придерживал трубы, приготовленные для ремонта казармы. С ужасным грохотом, звоном трубы раскатились, дежурный, чтобы остаться с целыми ногами, остановился. Этого времени хватило, чтобы двое хромых, поддерживая друг друга, как два раненых пингвина, ушли от погони. Доковыляли до родного этажа. Там их дневальные бегом, почти на руках, дотащили до кроватей.

Спустя секунд тридцать появился в дверях… Правильно, дежурный по училищу! Он был красен от злости и обиды, полон решимости довести до конца и поймать самоходчиков.

Грохот от раскатившихся труб разбудил многих курсантов, и они, лениво жмурясь на свету, почесывая различные места, медленно брели в туалет. Справить нужду, да перекурить.

Дежурный буйствовал, бушевал. Сначала потребовал разбудить старшину, потом замкомвзводов. Ну, а потом уже и всю роту.

Ничего не понимая, все построились на «взлетке», старшина провел перекличку. Все на месте.

Во время поверки дежурный по училищу ходил вдоль строя, пытаясь опознать, кто же там парашютировался в темноте. Не смог.

Потом обратился с пламенной речью, призывая выйти добровольно самовольщиков. Ага! Ищи дурака!

Кто-то уже не выдержал:

— Товарищ подполковник! Вы завтра днем спать будете, а мы учиться целый день! Ну, не ходят в нашей роте в самоходы. Вы в соседней роте спросите. Может, это они ходили?

— Ага! Они это могут!

— Нас постоянно путают.

— Точно! Они ходят в самоходы, а нас проверяют. Их проверьте, товарищ подполковник!

— А, может, вы сами в темноте трубы развалили, споткнулись, а на нас сейчас все свалить желаете?

Дежурный аж подпрыгнул на месте. Но ничего он не мог ни сделать, ни сказать. Нет самоходчиков, а трубы раскатаны. Радченко за такие вещи по голове не погладит!

Поорав еще минут десять, дежурный удалился. А Сакаев с Ивановым еще несколько дней ходили в конце строя походкой Паниковского, заботливо поддерживая друг друга.

Вся рота тихо смеялась над ними, ничего не говоря офицерам. Те пытались учинить разбор полетов, но так как нечего было предъявить, то и разбора не получилось. По указанию комбата, с каждой роты выделили курсантов, и они закатили раскатившиеся трубы назад.

Сакаев пытался сослаться на слабое здоровье, но его с Ивановым быстро отрядили в команду. Никто не заставлял идти во второй раз. Тогда бы и трубы были на месте.

На этом злоключения Ильгиза не закончились. Через неделю, когда колени зажили, и походка перестала быть вихляющей, как у старой шлюхи из портового города, курсант Сакаев снова отправился в ночной поход к своей даме сердца. Снова связка простыней, три человека держат простыни… И опять дежурный по училищу в засаде…

И… это уже не смешно. Но Сакаев бросает простыню и… опять падает. На этот раз падает в полной темноте на колени.

Дежурный с криком: «Стой! Стрелять буду!» бросается за ним. Дежурный вытаскивает пистолет!

Но Сакаев непрост! Его так просто не возьмешь, даже с пистолетом! Он бросается прочь от дежурного. Походка привычно вихляющая. Но! Выучка Земцова она и есть, и никуда не уйдет! Что-что, а бегать мы научились! Ильгиз, подобно зайцу делает круг через малый плац, чипок, автомобильную кафедру, потом становится на свой же след и возвращается в казарму…

И как прежде, врывается в казарму дежурный, а там… тишина. Спит казарма, дневальные мирно трут пол и зеркала в бытовке, очки в туалете уже надраены. Все спят.

Тот кричит что-то невнятное. Оно и понятно, он же не бегает по утрам на физзарядке с капитаном Земцовым. И поэтому не способен на такие длительные забеги!

Снова «Рота! Подъем! Строиться на взлетке! Форма одежды — свободная!»

Курсанты подрываются. Все сонные. Злые. Сколько можно уже по ночам подрывать! Заколебали уже эти дежурные!

Ищите самоходчиков в других ротах. Их дрочите! Задрали уже!

Почти все бурчат под нос, выстраиваясь на поверку. Сакаев давно же раздевшись, взъерошив короткие волосы, с сонным похуистическим видом стоит в строю. Всех проверили. Все на месте. Даже и кого не было, кто-то должен был проорать «Я». Казарма маленькая, на такую «китайскую» роту не рассчитано. Наши взводные офицеры мало, что знали всех курсантов по голосу, подстраховывались, вызывали курсанта, он выходил из строя, и шел в спальное помещение. А этот… Даже, если бы и не было Сакаева, он бы и не понял этого. В ту ночь человек десять было в самоходе. Дежурный еще побегал вдоль строя, вглядываясь в лица, в надежде опознать бегуна. Не нашел. Так и ушел не солоно хлебавши.

У Сакаева не на шутку разболелись колени. Что делать? Тащить в санчасть — дежурный тоже не дурак. Сопоставит все и поймет. Сакаеву для анестезии налили одеколона. Буквально заставили выпить. Он не хотел, но что делать? Надо, Ильгиз, надо! Поутру у него поднялась температура.