Читаем без скачивания Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1 - Альманах

Мы также хотим гарантий того, что иранская атомная программа не преследует военных целей. Мы должны быть спокойными на этот счет, как и весь мир тоже. Поэтому мы призываем наших друзей в Иране к более тесному сотрудничеству с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ). Это технические вопросы, которые должны решать специалисты этой организации, а отнюдь не Совбеза ООН.

– Но ведь министр иностранных дел России Сергей Лавров, с которым вы провели переговоры в Москве, всегда говорит о том, что атомная станция в Бушере находится под постоянным контролем МАГАТЭ. Российские специалисты завершают строительство этой станции в соответствии с мировыми стандартами. Почему же вы не доверяете им?

– Нет-нет, мы как раз доверяем российским специалистам. Вопрос ко всей атомной программе Ирана, ведь это все взаимосвязано. Если под подозрением остаются хотя бы какие-то звенья этой программы, то это для нас опасно.

– США предлагают ужесточить международные санкции против Ирана. Но до этого санкции против Ирана вводили уже трижды, а вопросы по его ядерной программе сохраняются. Считаете ли вы ужесточение санкций полезным?

– Персидский залив, где находится наше государство, нуждается в стабильности. Новые международные санкции приведут к росту напряженности. А о военных сценариях в регионе не может быть и речи. Мы опасаемся, что кто-то ошибется в своих расчетах и оценках ситуации. Малейшая ошибка может привести к катастрофе.

Мы пытаемся убедить иранцев в том, что пора заканчивать с конфронтацией, что надо развеять все сомнения по поводу характера их ядерной программы, что надо теснее сотрудничать с международными специалистами по атомной энергии. Мы тоже не хотим новых санкций в отношении Ирана. Но мы также говорим иранцам: помогите нам своими действиями, и мы тогда поможем вам.

– Может, стоит пригласить Иран к членству в Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива, в котором председательствует сейчас Кувейт?

– Эта организация объединяет шесть арабских стран Персидского залива: Кувейт, Бахрейн, Катар, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовскую Аравию, Султанат Оман. Мы не намерены расширять ряды этой организации, но хотим наладить более тесное сотрудничество с нашими соседями и создаем для этого специальные механизмы. Речь не только об Иране, но и об арабских странах – это Ирак, Йемен, Иордания, Египет.

– Возглавляемый вами совет собирался ввести единую валюту для стран Персидского залива. Когда это произойдет?

– Спешки здесь не должно быть. Вопрос не в сроках, а в готовности. Мы внимательно следим за тем, что происходит в Европейском союзе с единой валютой евро. И хотим извлечь уроки из этого, ведь ничего подобного ранее в мире не было. В любом случае кризис с евро уже повлиял на изменение некоторых наших подходов и немного отсрочил введение нашей единой валюты. Эти планы, подчеркиваю, не отменены. Однако нам нужно время подумать, все изучить и ответить на вопрос, а чем станет для нас единая валюта: способом решить проблемы или новой проблемой?

– Но два государства из шести, входящих в совет, уже отказались от введения единой валюты?

– Султанат Оман давно и сразу заявил, что хочет сохранить собственную валюту, как это сделала Великобритания, которая, являясь членом Евросоюза, сохранила свой фунт стерлингов. Эмираты также занимают особую позицию, их волнует, где будет находиться единый Центральный банк в случае перехода на общую валюту. И здесь у нас есть достаточно времени, чтобы снять имеющиеся разногласия и вернуться к обсуждению введения единой валюты вместе с Эмиратами.

– Вы говорите о стабильности в регионе, но у вас по соседству помимо Ирана еще один очаг напряженности – это Ирак. Может, американским войскам надо поторопиться с уходом из этой страны?

– Американские войска играют важную роль в подготовке национальных иракских сил, чтобы в будущем они сами могли обеспечивать безопасность и суверенитет страны. Еще есть террористы, которые мешают построить новый Ирак, с ними надо бороться. Нельзя выводить американские войска до решения этих проблем, это не в интересах Ирака и всего региона. Мы не поддерживаем идею быстрого ухода войск США из Ирака.

– Иракцы до сих пор платят Кувейту за ущерб, нанесенный агрессией 1990 года. Однако те страшные события случились при прежнем иракском режиме Саддама Хусейна. Почему бы сегодня Кувейту не отказаться от репараций, чтобы таким образом помочь своим соседям строить новый Ирак?

– Репарации, причем не только Кувейту, определены Советом Безопасности ООН, а мы с уважением относимся к решениям этой международной организации. Нашей стране был нанесен огромный ущерб. Ирак – большая страна, богатая природными ресурсами. Всего 5 % от всех нефтяных доходов Ирака, отчисляемых нам в качестве компенсации ущерба, не являются большим бременем для этой страны. Это немного, учитывая потенциал иракской экономики.

Однако мы понимаем, что иракцы как никогда нуждаются в инвестициях, которых не хватает для восстановления инфраструктуры страны и развития экономики. Мы готовы обсудить вопрос нашего участия в этом. И мы готовы инвестировать часть положенных нам сумм в иракские экономические проекты. Мы надеемся, что обсудим это, как только в Ираке будет сформировано новое правительство.

– А почему кувейтские бизнесмены не вкладывают деньги в проекты в России?

– По причине недоработок с обеих сторон. Кувейтские бизнесмены инвестируют во многих странах мира, но в России почему-то нет, хотя это дружественная нам страна. Проблема точно не в политике, но и точно не в деньгах. У нас есть финансовые возможности для инвестирования за рубежом. Надо выяснить, в чем причина. Возможно, в недостатке информации, которую могли бы получать кувейтские инвесторы от российских коллег.

Этот и другие вопросы будут обсуждаться на заседании межправительственной комиссии по сотрудничеству, которую с обеих сторон возглавляют министры энергетики. Предполагалось, что она соберется в начале мая, но по просьбе российской стороны заседание было отложено. Мы хотим развивать сотрудничество с Россией и заинтересованы в продолжении ее участия в решении проблем нашего региона.

Исламистский или исламский терроризм: мифы и реальность

А. А. Степанов, кандидат исторических наук, журналист

Терроризм, как его ни называй, исламский или исламистский – это не только социальное зло. С ним надо бороться. Но чтобы эта борьба не стала охотой за привидениями или политической самоцелью, следует отделить такие понятия от окутывающих их мифов.

В последнее десятилетие их создано немало. Скажем, в США правящая элита, которая не может обходиться без образа внешнего врага, сменила в качестве такового коммунизм на исламизм, а борьбу с глобальным исламским терроризмом поставила во главу угла своей внешней политики и даже военной стратегии. Вашингтон пытается оправдать этим тезисом свое вооруженное вмешательство в Ираке и Афганистане, аргументируя им и свои угрозы нанесения ударов по Ирану. Для Государства Израиль исламский терроризм вообще предстает как главная угроза, которая призвана сплачивать весьма пестрое израильское общество и дает ему право продолжать оккупацию арабских земель, систематически применяя насилие в отношении палестинцев. Да и в России подспорьем для оправдания того, что происходило в Чечне и вокруг нее, служил все тот же аргумент борьбы с исламским терроризмом.

В отношении самого этого термина существует большая путаница. Террористами огульно называют и борцов против иностранной оккупации, и повстанцев, воюющих с коррумпированными антинародными режимами, и партизан, сражающихся за освобождение страны и национальные права своих народов. Между тем в международном сообществе уже устоялось краткое, но емкое определение терроризма как целенаправленного насилия против мирного, гражданского населения в определенных политических целях. Скажем, запугать население, заставить говорить о себе СМИ. Боевые действия против представителей власти, армии или спецслужб международное право не рассматривает в качестве террористических.

Первый миф, связанный с исламистским терроризмом, отождествляет его с насилием, изначально присущим исламу как религии и как формирующей государство доктрине. Ислам, дескать, агрессивен по своей сути. Мусульман обвиняют в том, что они любыми средствами добиваются создания всемирного халифата, где будет господствовать ислам и законы шариата. Этот миф настолько распространен, что даже папа римский Бенедикт XVI позволил себе публично процитировать христианского средневекового богослова, который назвал ислам агрессивной религией. Правда, после этого Папе пришлось неоднократно извиняться.