Читаем без скачивания Семейное дело - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не потому что стеснялся, разумеется. Просто он собирался до последнего хранить своё частное расследование в тайне, и… И было, конечно, кое-что ещё.
То, как Сигизмунд Феоклистович Левый проник в музей. Первоначально полицейский вообще решил, что бывший зэк прошёл сквозь стену, потом убедил себя, что подобное невозможно, но сбивчивый рассказ перепуганного Цыпы пробудил ушедшие было подозрения.
– Ты помнишь, что мы вчера ездили к дому Валерии Викторовны?
– Помню, – помрачнел Цыпа.
– А помнишь, что мы там ничего не нашли?
– Что?
– «Мерседеса» расстрелянного нет, тела Эльвиры нет, и в сводках полиции ничего нет. – Ройкин помолчал.
– Я видел! – вскинулся подросток.
– Я верю.
– Правда?
– Да.
– Почему?
– Потому что нашёл там разбитое автомобильное стекло, – спокойно объяснил Дима. – Машины не было, но разбитое стекло присутствовало.
– То есть…
– То есть этого не хватит для начала расследования.
– Я видел!
С одной стороны, в исчезновении трупа и расстрелянной машины нет ничего странного: подъехали дружки и увезли. Зачем? Сейчас не важно, да и мало ли какие у них были резоны. Однако вкупе со странным проникновением Левого в музей картина складывалась непонятная. Загадочная.
А загадки полицейский недолюбливал по долгу службы.
– Давай подождём и узнаем, что с Эльвирой, – предложил Ройкин. – Подождём. И продолжим слежку, только теперь – вместе.
– Вы серьёзно? – обрадовался Цыпа.
– К сожалению – да.
– Почему к сожалению?
– Потому что не имею права привлекать тебя. Меня за такое могут посадить. – Дима многозначительно посмотрел на подростка: – Твой папаша и посадит.
– Тогда зачем привлекаете?
– Затем, Борис, что один я не справлюсь, а подключать родную полицию пока не хочу. Во-первых, нет у нас особых улик, только подозрения…
Ройкин замолчал.
– А во‑вторых? – нетерпеливо подбодрил его Цыпа.
– А во‑вторых, Борис, есть у меня подозрение, что вся эта братия не просто так в Озёрск прибыла, а с целью отыскать сокровища графини.
– Да ладно.
– И мы с тобой можем поучаствовать в дележе добычи. – Ройкин подмигнул изумлённому мальчишке. – Понятно?
Цыпа колебался недолго.
– Я с вами. – Подросток протянул полицейскому руку. – Договорились?
– Договорились.
* * *– Не договорились!
– Что?
– Нет!
– Почему?
– Неправильно всё это, мля.
– Сигизмунд Феоклистович, но ведь мы договорились! – умоляюще пролепетал Столяров. В десятый, а может – в тысяча сто десятый раз за эту ночь. – Так нужно.
– Не нужно.
– Сами ведь не справимся.
– Напряжёмся, мля, как мощные кипятильники, и справимся.
– Сигизмунд…
– Называй меня Газоном! – Дикарь подбоченился. – Газоном Гордым… Нет! Газоном Богатейшим, мля! Уже можно.
– Сигизмунд Феоклистович!
Перепалка между компаньонами длилась почти всю ночь, и её причина была банальна и всеобъемлюща – деньги. А точнее – жадность. А ещё точнее – непроходимая тупость Газона, вознамерившегося самолично извлечь грандиозные сокровища со дна болота. Чисто из экономии.
Примерно час Николай Матвеевич объяснял дикарю всю сложность предстоящей операции, упирая на тяжесть упакованной в ящики добычи: «В коробах со дна не поднимем, вынимать придётся, а вдруг уроним чего? Потом ведь не найдём в болоте-то…» И в конце концов своего добился – уговорил. Шапка согласился привлечь к операции умеренно пьющего бульдозериста Данилу Свекаева, Столяров расслабился, но, как выяснилось, напрасно.
«А когда этот дурак нам всё выкопает, мы его в этом же болоте и упокоим, правда?» – на всякий случай уточнил хитроумный Газон, совершенно при этом не сомневаясь в ответе, и скандал вспыхнул с новой силой.
Деликатный слесарь категорически отказывался лишать жизни грубоватого, но при этом рукастого бульдозериста, обременённого женой и двумя детьми, а привыкший к простым решениям Шапка не видел иного выхода.
Часам к четырём утра стороны договорились сохранить Свекаеву жизнь и тут же разругались по поводу оплаты его услуг.
А бульдозерист в это время дрых сном праведника в строительном вагончике и не знал, какие страсти кипят вокруг его скромной персоны.
«Заплатим ему… тысячу! – щедро предложил Газон. – И пусть с него!»
«Возьмём в долю».
«Тогда убьём».
«Не усложняй».
«Это ты всё усложняешь, мля! Ты сказал: пусть живёт, и мы уже два часа не можем понять, сколько ему платить! А сделали бы, как я сказал: убить! – и уже давно спали бы, мля, или пили бы на радостях».
«Надо взять в долю, иначе он донесёт».
«Тогда убьём».
«Ты кладоискатель или бандит? – возмутился Столяров. – Что ты заладил: «убьём, убьём»? Слов других не знаешь?»
«Слова знаю, делать – нет».
Однако замечание слесаря задело дикаря, и именно он в итоге предложил правильный вариант. Примерно к девяти утра.
«Давай тогда ты его возьмёшь в долю, а мою трогать не будем? Типа скажем ему, что у нас ещё четвёртый есть, и он чтобы заткнулся и в полицию не бежал».
Николай Матвеевич понял, что добиться от компаньона большего не получится, и согласился.
Договорившись, кладоискатели вздремнули, а после на автобусе отправились к усадьбе: Газон объяснил, что работы на объекте ведутся в авральном режиме, даже поговорить с бульдозеристом раньше обеда не получится, а уж одолжить ненадолго технику до вечера и думать нечего. Охрана сквозь пальцы смотрела на халтурку на стороне, которой изредка пробавлялись механики, однако порядок соблюдался, и в смену машины с объекта не уезжали.
– Ерунда, – уверенно произнёс Столяров. – При свете фар вытащим, так даже интереснее.
Интеллигентный слесарь не на шутку увлёкся происходящим, только стеснялся это показывать.
* * *«Люблю тебя!»
Простенько и со вкусом. Пятая эсэмэска за этот урок. И бессчётная – с утра. С того самого момента, как Лера пришла в школу.
Нет, расстались они с Анисимом гораздо раньше – он уехал примерно в шесть, в дороге, видимо, пришёл в себя, всё обдумал, прикинул и принялся бомбардировать девушку посланиями.
Наверное, ждал ответа, а он… В смысле – она… То есть…
Ну, если честно, Лера понятия не имела, что делать.
Понимала она одно – с Анисимом ей хорошо. Безумно хорошо, и главное, не только телом, но и душой. Вот это последнее обстоятельство и приводило девушку в смущение.
С Ройкиным всё было понятно: с ним хорошо телом. С ним Лера отдыхала, не думая о таких мелочах, как будущее, точнее, прекрасно понимая, что никакого будущего у них нет и не предвидится. Что расстанутся они, когда ей придёт время покинуть Озёрск, и никогда более, ни наяву, ни тем более во сне, не вспомнит она бравого полицейского.
С Анисимом оказалось сложнее.
Отдохнуть телом получилось великолепно, можно сказать – на все сто. Но, к сожалению, к ужасу, к счастью и несчастью одновременно, душа её тоже занималась этой ночью любовью и хотела ещё.
Душа ей шептала:
«Анисим…»
И потому вспыхивали глаза при каждой новой эсэмэске, и дрожали пальцы при воспоминаниях о прошлой ночи, и наворачивались на глаза слёзы – когда никто не видел, разумеется, только тогда! – потому что не всё, далеко не всё рассказала Лера Анисиму о себе и теперь боялась, страшно боялась, что будет, когда он узнает…
«Люблю тебя!»
«Хорошо, что хоть замуж не зовёт по СМС…»
Душа всё поняла, оценила масштаб надвигающейся катастрофы, и по ней заскребли кошки.
«Спящий, ну ты и шутник! Ну зачем ты так со мной? Что я такого натворила, чего не делал никто другой? Зачем ты устроил мне это испытание?»
Первые два урока прошли как в тумане: что-то говорила, объясняла, показывала, подсказывала, но ничего в памяти не отложилось, и даже выставленные отметки показались потом странными. Хорошо, что хоть «семёрок», «восьмёрок» не наставила. На третьем уроке Лера слегка пришла в себя, однако сразу после него примчалась Ленка Злоткина из десятого «А» и протараторила, что «вас, Валерь Викторна, скорее просят в учитскую», и умчалась, ничего не объяснив.
Встревоженная Лера отправилась в учительскую и, к ужасу своему, обнаружила в ней огромную корзину потрясающе красивых и алых, как губы первокурсницы, роз.
Поскольку речь шла о Чикильдееве, педагогический коллектив усиленно делал вид, что ничего особенного не произошло и букеты роз площадью в пару квадратных ярдов в школу вносят едва ли не каждый день, но Лера поняла, что теперь – всё.
Или она ведёт Анисима под венец, или уезжает навсегда.
Потому что букетом своим стервец Чикильдеев на весь Озёрск объявил, чем они занимались прошлой ночью.
* * *– Да, да… Я поняла… Да. Спасибо, Спиридон Спиридонович, я о вас не забуду. – Эльвира отключила телефон и повернулась к развалившемуся в кресле вампиру. – Звонил начальник охраны стройки…
