Читаем без скачивания Какого цвета любовь? - Наталия Рощина

Тамара продолжала сверлить его взглядом, но в нем не было уничтожающего превосходства первых минут разговора. Она уже жалела о содеянном, раскаивалась, что поддалась эмоциям, позволила им возобладать над разумом. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. Тамара почувствовала минутную злость, досаду в адрес Федора. Сын так сочно описал общение отца с этой Дашей! В его тоне было неприкрытое издевательство. Наверняка они с братом не раз обсуждали это, награждая свою мать не самыми лестными характеристиками. Мальчишки, что они понимают в жизни? Они привыкли к размеренной, спокойной жизни, в которой исполняются практически все их желания. Почему же у них не возникло элементарной мысли, что внося разлад между родителями, они прежде всего рискуют лишиться всего этого?

Тамара мерила все по своим меркам. Она никогда не докладывала матери о похождениях отца, о которых знала немало. При этом она не собиралась щадить чьито нервы – она боялась разрушить шаткое равновесие между отцом и матерью. Кому от этого будет лучше? Точно не ей. Поэтому девочка молчала, откровенно обманывая Аллу Николаевну, которая задавала ей вопросы, догадываясь о неверности мужа. Может быть, в благодарность за такую политику поддержки, отец посвоему выказывал дочке знаки внимания, баловал сверх меры, называл своей кровиночкой.

Тамара вспомнила, как лишь однажды он превратился в человека, который ее не слышит. Она познакомила отца со Стасом и сразу объявила, что собирается за него замуж. Что тут началось! Это было извержение вулкана в масштабах городской квартиры. Федор Сергеевич, вероятно, не верил в искренность чувств красивого, самоуверенного молодого человека. При всей своей любви к дочери он видел ее недостатки, и их было гораздо больше, чем достоинств. Она не была красива, даже привлекательной Тамару можно было назвать с натяжкой. Она взяла от своих родителей самое ненужное, как нарочно! И Федор Сергеевич и Алла Николаевна обладали интересной внешностью, с годами лишившейся юношеской угловатости. Но Тамара – она принадлежала к тому типу женщин, которых не красит ни косметика, ни одежда, ни молодость, ни годы. Поэтому на ее рассказы о пылкой любви Дубровина отец смотрел сквозь пальцы. Он молча выслушивал излияния дочери, которая больше доверяла сердечные тайны ему, а не матери. Но когда речь зашла о браке, его прорвало.

Тамара не могла забыть, как он кричал, притащив ее к зеркалу, что она давно не видела своего изображения и витает в облаках. Она закрывала глаза, затыкала пальцами уши, не желая слышать грубых, обидных слов. Было очень больно потому, что это говорил он, человек, которого она всегда выручала, которому доверяла самое сокровенное. Он не мог быть с нею так жесток.

Время прошло, Тамара забыла горечь обиды. Память милосердна, она отсеивает ненужное, но сегодня после сообщения Федора ей показалось, что отец был прав. Он всегда знал, что будет именно так. Он просто увидел в Дубровине свое отражение, родственную натуру и не пожелал дочери судьбы жены. Как бы ни выкручивался Стас, дело здесь не в его человеколюбии.

– Ладно, будем считать, что я поверила, – поднимаясь, сказала Тамара. Она не хотела больше ничего слушать. Ей было противно чувствовать себя обманутой дурочкой. Нужно было нанести этому павлину ответный удар. И Тамара добавила: – Я собиралась сообщить о своих подозрениях отцу, но пока не стану этого делать. По крайней мере до моего возвращения с Кипра.

Она выпрямилась и с гордо поднятой головой направилась к двери. Она шла, чувствуя колючий взгляд Стаса. Увидеть бы сейчас его физиономию. Наверняка на ней нет и намека на слащавую любезность. Он ненавидит ее за то, что она посмела напомнить ему о зависимости от тестя. Пусть скрежещет зубами – он не добился бы и сотой доли того, что имеет, не будь рядом с ним ее. Он думает, что достиг этого своим умом, трудолюбием? Он не трутень, не глупец, но дело вовсе не в этом. Без ее отца он до сих пор заведовал бы тем маленьким, захолустным кафе, о котором вспоминает с таким теплом. Как будто ему было лучше в те времена, а не сейчас, когда он – первое лицо самого престижного ресторана ***торска и все известные, влиятельные личности города торопятся свести с ним дружбу.

– Я приеду к вам, как только смогу, – услышала она голос, в котором было столько смирения, что она невольно оглянулась.

– Когда ты честен, Стас? Мне кажется, даже наедине с собой ты боишься разрешить себе быть откровенным.

– Не нужно добивать меня, ладно?

– До встречи, любимый.

За Тамарой закрылась дверь. Дубровин еще с минуту смотрел вперед, ничего не видя, и, выругавшись, запустил в дверь пепельницу. Пепел, окурки разлетелись по кабинету, но Стас не заметил этого. Он не услышал даже звука бьющегося хрусталя, потому что в это время в голове гремели сказанные слова «Я приеду к вам.» – ведь это было то, чего он не хотел на самом деле. Он вообще перестал что-либо понимать. В одном Тамара права – он слишком давно был честен даже один на один со своим «я».

Посмотрев на часы, Дубровин понял, что уже опаздывает на встречу с Дашей. Он никогда не позволял себя ждать. Не сделает он этого и на этот раз. Выйдя из ресторана, Стас не сразу нашел глазами свою машину. Ее совсем не было видно из-за припарковавшейся рядом иномарки. Это окончательно вывело Стаса из себя! Он подошел к машине, быстро сел за руль и дал себе слово поскорее избавиться от надоевших «жигулей». Это был уже не престижно – сидеть за рулем такого автомобиля, а ходить в отстающих Дубровин не привык. Стас осторожно вырулил со стоянки и, оказавшись на широкой дороге, ехал, превышая скорость. В какой-то момент он вдруг понял, что мысли о новой машине затмили все – и ожидание встречи с Дашей, и осадок от неприятного разговора с Тамарой. Стас шумно выдохнул, ухмыльнувшись: «Хорош гусь». Он испытывал отвращение к себе и в таком состоянии заметил одинокую фигурку Даши, стоявшую у обочины.

Даже поцелуй не привел его в хорошее расположение духа. Его так и подмывало остановить машину, выйти и закричать так громко, как только позволяло горло, легкие. Он должен был как-то выпустить из себя ураган, бушующий внутри. Но вместо этого он только придирался к звучащей музыке, нервно переключал каналы, ругая исполнителей за бездарность.

– Ты хочешь, чтобы твое настроение передалось и мне? – не выдержала Даша.

– Прости, я уже пришел в себя. Со мной такое бывает очень редко, не бери в голову, – улыбнулся Стас, подъезжая к кованому забору, ограждающему красивый двухэтажный особняк с подземным гаражом. Дубровин заглушил двигатель. Почему-то снова промелькнула мысль, что к такой красоте несолидно подкатывать на старой машине, а вслух сказал: – Мы приехали. Прошу.