Читаем без скачивания Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

Брайсон перешел на французский:

– Vous n'auriez pas une cigarette? – Он снова взмахнул зажигалкой и встряхнул головой. – Вы же француз – у вас должна быть хоть одна.

Охранник услужливо полез в карман куртки, и в тот же самый миг Брайсон щелкнул колесиком зажигалки – но та вместо язычка пламени выплюнула струйку сильнодействующего нервно-паралитического газа. Прежде чем охранник успел хотя бы потянуться за оружием, он был ослеплен и застыл на месте; еще несколько секунд – и он без сознания рухнул на пол.

Не теряя ни мгновения, Брайсон усадил охранника обратно на стул, как манекен, и сложил ему руки на коленях. Веки охранника были опущены, но Брайсон, зная по опыту, что того сейчас никакими силами не заставишь открыть глаза, оставил все как есть. Издалека все равно казалось, что охранник продолжает нести службу; а случайный прохожий предположил бы, что охранник просто заснул.

Парализующий газ был отнюдь не единственным элементом специфического снаряжения, которое Брайсон закупил в Париже. Он прихватил с собой на вечеринку массу полезных вещичек: в том числе инфракрасный сканер уловитель радиочастот и сканер, позволяющий обнаруживать всяческие датчики. Но быстрый осмотр стальной двери показал, что здесь понадобится лишь одно приспособление. Несомненно, надолго уходя из дома. Арно включал и обычную сигнализацию, и датчики, позволяющие засечь непрошеных гостей. Но нынешним вечером, поскольку он лишь недавно покинул кабинет и, вероятно, намеревался через несколько часов туда вернуться, хозяин кабинета, уходя, просто захлопнул за собой дверь. Несмотря на то, что дверь закрылась автоматически, вряд ли здесь было задействовано что-то сложнее обычного английского замка. Брайсон извлек небольшое черное приспособление, пистолет-отмычку. Он научился пользоваться этой штукой много лет назад – на взгляд Ника, она была куда удобнее обычной отмычки. Брайсон вставил ее в замок и несколько раз подергал крючок туда-сюда, пока наконец реверсивный механизм не сработал и тяжелая дверь не отворилась.

Посветив в темную комнату фонариком-"карандашом", Брайсон, к собственному удивлению, обнаружил, что меблирована она очень скудно. Ни шкафов с папками, ни запертых сейфов. Кабинет был обставлен с казарменной простотой. В нем наличествовала небольшая зона отдыха – диван, два стула и кофейный столик – и голый обеденный стол из красного дерева, использовавшийся в качестве письменного. На столе красовалась лампа-прищепка и два телефона...

Телефон!

Искомый аппарат располагался здесь: плоский угольно-серый ящик величиной примерно фут на фут, на вид – обычнейший настольный телефон с крышкой. Но Брайсон сразу же узнал его. Нику приходилось видеть бесчисленное множество моделей подобной техники, но такие компактные среди них встречались редко. Это было последнее поколение спутниковых телефонов-шифраторов.

В крышку была вмонтирована антенна и радиопередатчик. В прибор был встроен чип, содержащий шифровальный алгоритм, использующий нелинейный кодировщик сигналов, преобразователь, работающий на фиксированной волне, и неограниченное количество ключей по 128 бит. Подключаться к этой линии не имело ни малейшего смысла, поскольку ключ от шифра никуда и никогда не передавался. Перехваченный разговор звучал бы неразборчиво и бессмысленно, потому что голоса собеседников не только кодировались, но еще и изменялись посредством скрэмблера. А судя по мощности этого спутникового телефона, с его помощью можно было связываться с самыми отдаленными уголками земного шара.

Брайсон разобрал телефон, действуя умело и быстро. Конечно, кабинет был заперт, а охранник придет в себя не раньше чем через полчаса, но существовал определенный риск, что сюда внезапно вернется Жак Арно. Но, вернувшись и обнаружив, что один охранник отсутствует, а второй в отключке, Арно может просто приписать это своенравной карнавальной атмосфере вечеринки, дурно повлиявшей на его служащих. Но это, конечно, только в том случае, если Лейла сумеет достаточно надолго задержать любвеобильного молодого охранника. Впрочем, в ее способностях Брайсон нимало не сомневался.

А потому ему оставалось лишь действовать как можно быстрее и надеяться на лучшее.

В настоящий момент электронная начинка телефона была разложена на полированной крышке стола. Брайсон извлек из схемы специальный чип, настроенный только на чтение, и принялся изучать его в ярком свете лампы.

Это было именно то, что он и рассчитывал найти. Крипточип был достаточно объемистым, как и вообще свойственно чипам этого типа. Их производили в очень маленьких количествах для связи между небольшой прослойкой заговорщиков, предпочитающих подстраховываться и пользоваться кодами. Уже один тот факт, что Арно держит на своем рабочем столе столь специфическую аппаратуру, свидетельствовал, о том, что этот человек входит в некую замкнутую, действующую с международным размахом группу, чьи дела требуют полнейшей секретности. А что, если на самом деле Арно – один из тайных начальников Директората?

Брайсон извлек из-под полы смокинга предмет, более всего напоминающий миниатюрный транзисторный приемник. С одной его стороны имелось гнездо размером с монету. Брайсон вставил микрочип в это гнездо и включил приборчик. Зеленый огонек индикатора сменился красным, а потом, секунд десять спустя, снова сделался зеленым. Сигнал, пропущенный через чип, извлек нужные сведения. Ник прислушался, не доносятся ли из коридора голоса или звук приближающихся шагов; затем, убедившись, что все тихо, Брайсон вынул крипточип и вернул его на законное место. Через несколько минут телефон был собран. А в чип-ридере у Брайсона теперь хранились полные данные о «ключе» этого чипа: объемистая последовательность цифр, записанных в двоичном коде, и алгоритмические инструкции. Шифровальная схема менялась при каждом звонке и никогда не повторялась. Это был продукт высоких технологий, разновидность самовосполняющегося шифрблокнота одноразового назначения. К счастью, теперь у Брайсона имелась точная ее копия. Правда, чтобы воспользоваться этой информацией, требовались титанические труды, но на то существовали особые люди, специализирующиеся на этом чрезвычайно специфическом виде деятельности.

Несколько мгновений спустя Брайсон уже быстро шагал по коридору в ту часть дома, где проходил прием. Как отметил Ник, сидящий у двери охранник все еще пребывал без сознания. Когда же он придет в себя – а это должно произойти минут через десять, – он быстро вспомнит, что с ним случилось. Но скорее всего охранник не станет ничего делать и обращаться к кому-либо за помощью. Ведь, признав, что его с такой легкостью одолел один-единственный человек, охранник подпишет себе приказ о немедленном увольнении.

Тем временем в курительной происходило следующее: молодой охранник стоял со спущенными штанами, в расстегнутой рубашке, и готовился перейти к завершающей фазе наслаждений. Лейла, целуя парня в шею, одновременно с этим гладила его обнаженный живот. Она затянула всю эту процедуру настолько, насколько позволяло правдоподобие. Время от времени Лейла поглядывала на миниатюрные золотые часики, красующиеся у нее на запястье, и мысленно вела подсчет времени. По их плану, как раз пора было...

Из коридора донеслось шарканье шагов.

Их условный сигнал. Брайсон действует точно по расписанию.

Наклонившись, Лейла подхватила изящную вечернюю сумочку из черного бархата и дружески потрепала охранника по щеке.

– Allons[7], – решительно произнесла она, направляясь к двери.

Охранник изумленно уставился на женщину полубезумными от желания глазами. Кровь бросилась ему в лицо.

– Les plus grands plaisirs sont ceux qui ne sont pas relises, – прошептала Лейла, выскальзывая из комнаты. (Наивысшее удовольствие – удовольствие незавершенное). Закрыв дверь, она добавила: – Но я никогда тебя не забуду, друг мой.

Сумочка Лейлы заметно потяжелела: теперь в ней покоилась курносая «беретта» охранника. Лейла знала, что парень, как бы он ни был взбешен, никому о ней не расскажет – ведь для этого ему пришлось бы сознаться в непростительной служебной оплошности. Лейла взглянула з маленькое зеркальце – проверить, в порядке ли макияж, – слегка подкрасила губы и вернулась к остальные гостям, войдя через банкетный зал. Брайсон, как она заметила, тоже только что появился.

В банкетном зале небольшой ансамбль струнных инструментов играл камерную музыку, но ее почти заглушал несущийся из соседней гостиной рок – грохот ударника и трубные вопли синтезатора. Две музыки причудливо переплетались, но изящные звуки творения Моцарта, наследие восемнадцатого века, тонули в режущей уши какофонии, продукте века двадцать первого.

Брайсон обвил рукой тонкую талию Лейлы и тихо произнес:

– Надеюсь, ты неплохо провела время.