Читаем без скачивания Остров надежды - Юрий Рытхэу

Дальше писать не было никакой возможности. Из-за горизонта хлынули ослепительные лучи солнца, настоящего, живого солнца, так долго скрывавшегося за заснеженным простором.

— Солнце! — закричали эскимосы. — Солнце возвратилось!

Аналько подошел к Ушакову и вежливо осведомился: — Сколько времени?

— Одиннадцать часов две минуты, — ответил русский умилык.

— Ты оказался прав, — сказал Аналько.

— Не я, а природа, солнце оказалось правым, — с улыбкой заметил Ушаков. — Так и должно было быть.

— И так каждый год солнце будет появляться здесь в это же время? — спросил Аналько.

— Всегда, — твердо ответил Ушаков.

— Хорошо, — с удовлетворением произнес Аналько. Ушаков потом видел, как под вечер шаман вышел с деревянным жертвенным блюдом и направился к мысу, на котором он простоял несколько дней в ожидании солнца.

С появлением светила жизнь в поселении разительно переменилась. Каждое утро охотники уходили в тундру и на море, и редко кто возвращался без добычи. Ушакова. однако, не покидала мысль о промысловом освоении северного побережья. Он пошел в ярангу Аналько с надеждой уговорить шамана переселиться туда.

В обыденной жизни Аналько ничем не отличался от остальных эскимосов, и внутреннее убранство его яранги было в точности таким же, как и у других. Не видно было признаков какого-то особого достатка.

Аналько, похоже, удивился визиту русского умилыка и от растерянности не знал, куда усадить гостя. Шаман приказал подать угощение, и Ушаков терпеливо ждал, пока жена Аналько истолчет в каменной ступе замороженную нерпичью печенку и вскипятит чай. Мороженая сырая печень теперь, по настоянию доктора, обязательно входила в рацион всех без исключения жителей поселения как средство против цинги.

— Я хочу тебя попросить переселиться на северный берег острова, — сказал Ушаков, отведав кусочек ледяной печенки.

— Я и сам думал об этом, — степенно ответил Аналько. — С той поры, как ты победил тамошнего Тугныгака, наверно, ничто мне угрожать не будет.

— Почему ты считаешь, что я победил Тугныгака?

— Об этом все знают.

Ушаков был в затруднении: спорить о существовании злого духа, да еще с самим шаманом, — только терять попусту время. Мнение о том, что в мире существуют особые, не контролируемые человеком силы, настолько прочно укоренилось в сознании этих людей, что бороться с подобными суевериями надо долгие и долгие годы. А простым отрицанием можно только, в лучшем случае, вызвать недоумение, подорвать веру в себя.

— Теперь твой черед сразиться с Тугныгаком северного побережья, — сказал Ушаков.

— А смогу ли я? — с сомнением покачал головой Аналько.

— Ну, это тебе лучше знать. Разве ты не уверен в своих силах?

Аналько видел, что Ушаков говорит серьезно, и сам старался отвечать серьезно и убедительно.

— Я поеду туда, но буду надеяться и на твою помощь.

— Я распоряжусь, чтобы тебе выдали дополнительные продукты, боеприпасы, брезент на покрышку яранги. Ведь не потащишь же с собой старые моржовые кожи. Да и не один ты поедешь. К твоей семье присоединятся и другие…

— Спасибо, — осторожно продолжал Аналько, — но главная твоя помощь должна быть другая…

— Какая же? — насторожился Ушаков.

— Ты победил Тугныгака…

— Ну, раз победил, — недовольно прервал шамана Ушаков, — то и не будем больше о нем говорить. Нет его, и все!

— Ты в этом уверен?

— Ты же сам говоришь, что я победил северного Тугныгаки, — с раздражением напомнил Ушаков, ему надоели все эти разговоры о злом духе. — Откуда ему быть?

— Это, конечно, так, — кивнул Аналько. — Однако злые силы имеют множество обличий…

— Пусть это тебя не беспокоит. Против них есть одно верное средство.

— Какое? — оживился Аналько.

— Ни в коем случае не показывать свою слабость, — почти торжественно заявил Ушаков. — Быть уверенным в себе, делать свое дело хорошо и основательно, не поддаваться дурному настроению, дурным мыслям, верить в добро и справедливость… Тогда никакие Тугныгаки не страшны.

— Ты так думаешь?

— Не только думаю, но и знаю по собственному опыту. Когда Тугныгак и любой другой злой дух встречает сильного, умного, уверенного в себе человека, он старается с ним не связываться. Ибо знает, что наверняка потерпит поражение. Потому что настоящий человек по природе своей сильнее всяких Тугныгаков. Запомни это, Аналько!

— Может быть, ты и прав, — растерянно пробормотал Аналько, провожая русского умилыка.

Но Ушаков не сразу пошел к себе. Он вошел в чоттагин яранги Иерока и тут же почувствовал, как многое здесь напоминает еще об ушедшем: его винчестер в выбеленном нерпичьем чехле по-прежнему висел на стене, там же — его охотничьи снегоступы, моток тонкого нерпичьего ремня с деревянной грушей, утыканной острыми крючьями, чтобы доставать из воды убитого тюленя… Так же стоял у деревянного бревна-изголовья китовый позвонок, на котором любил сидеть хозяин.

И в этой яранге Ушакову пришлось отведать нерпичьей печенки и чаю. И только после этого он приступил к главному.

— Хочу вас пригласить с собой в большое путешествие по острову! — сказал он торжественно.

Нанехак посмотрела на гостя и спросила:

— И меня тоже?

— Если, конечно, Апар не будет возражать.

— Он не будет возражать.

Апар, поначалу растерявшись оттого, что все решилось без его участия, вынужден был сказать:

— Конечно, я не буду возражать… Да и покойный мечтал о такой поездке.

— Не довелось ему, — горестно заметила Нанехак.

— Вот мы и выполним его волю!

На подготовку к поездке ушел почти месяц. Доктор Савенко настаивал, чтобы Ушаков не торопился: путешествие по ледовому острову — тяжкое испытание, и надо быть физически готовым ко всяческим лишениям.

Аналько и еще одна семья должны были скоро переселяться. Ушаков выдал им со склада новые оленьи шкуры для зимних пологов.

— Раньше мы шили зимние пологи из медвежьих шкур, и они служили не одному поколению, — осторожно заметил Аналько.

Ушаков понял намек, но решительно возразил:

— Нет, из медвежьих шкур шить пологи — слишком расточительно. Вся пушнина, которая добывается здесь, пойдет в казну Советского государства. Мы строим большой и новый мир, твои песцы, лисицы и медвежьи шкуры тоже идут на это.

— Правда? — удивился шаман. — Выходит, и я немного большевик?

— Ну, насчет этого рано еще говорить, но, кто знает, может быть, в будущем, когда ты перестанешь бояться Тугныгака… — с едва скрываемой усмешкой проговорил Ушаков.