Читаем без скачивания Возвышение Меркурия. Книга 10 - Александр Кронос

— Сочувствую вашему горю, князь. И уверяю вас, что сделаю всё ради свершения мести. Когда мы отыщем того, кто забрал жизни ваших родичей, то я постараюсь пленить его и передать в ваши руки.

Смертный перевёл на меня взгляд и вполне отчётливо скрипнул зубами.

— Что ты несёшь? Решил, что раз нагибаешь в постели Рюриковну, то стал бессмертным? Жаждешь с ней сдохнуть, Афеев?

Вот на этом моменте, Дарья всё же не сдержалась.

— Ты забыл КТО перед тобой, Урусов? Чья во мне течёт кровь? Думаешь, мне не достанет сил убить вас всех, прямо здесь и сейчас⁈ Сборище жалких идиотов! Как смеешь ты бросать мне такие обвинения в лицо? Как твой язык поворачивается, такое говорить? Как можешь ты утверждать, что убила я твоих родичей, когда моя нога до вчерашнего дня не ступала за пределы Петербурга?

Сверкая глазами выдохнула и закончила мысль.

— Да ещё и указывать, что видел всё это своими глазами! Это ложь, князь! И ты сам это знаешь!

Юноша, чей возраст подходил к тридцати годами, скривил губы в злобной усмешке, полной боли.

— Я готов добровольно подставить разум под печать истинной правды. И дать ответ под ней. Сможешь ли ты сделать то же самое, Твоя Светлость?

Оттенки разума собравшихся однозначно указывали на серьёзный накал эмоций. А если взглянуть на Дарью, то становилась понятно, что никакой проверкой при помощи плетения, тут и не пахнет. Скорее дева и правду пустит в дело родовой Дар, попытавшись перебить всех собравшихся. Возможно это у неё даже получится — я не чувствовал ни в ком из князей или бояр, силы мёртвых душ. С другой стороны, их тут почти сотня. Со своими секретами, тайными техниками и приёмами. Да и в любом случае, такое развитие событий, полностью вычеркнет мирное урегулирование из возможных перспектив.

Я снова чуть двинулся вперёд, заставив взгляды присутствующих обратиться ко мне. Сам же смотрел на Урусова, что выглядел, как Марс почуявший бога войны из чужого пантеона.

— Когда на вас наложат печать, вы лишь повторите свои слова. Оба скажете то же самое. Ничего не изменится, князь.

Тот смотрел на меня, как будто не слыша и не понимая, что я ему говорю. А вот среди стоящих за его спиной патрициев пронеслись шепотки. Часть интересовалась, кто я такой и почему настолько дерзко себя веду, уже второй раз вклиниваясь в беседу, которую вроде как, положено вести самой Рюриковне. А вторые, из числа тех, что присутствовали на Княжеском Сходе, удивлялись сути услышанного. Я же продолжил.

— Ты и правда видел девушку, что выглядела точь в точь, как Её Светлость. И Дар у неё излучал схожий энергетический фон. Возможно даже ауру она продемонстрировала, чтобы ты был точно уверен, что не морок это. Чтобы кипела внутрь тебя лютая злость. Такая, которая позволила бы убедить остальных прийти под руку Даниила. А потом сказать то, что ты сейчас во всеуслышание заявил.

Сандал, который сейчас парил над толпой, внимательно наблюдая за происходящим, показал мимолётное удивление, что прорвалось на лица пятерых князей, которые сейчас стояли около Дарьи. И если они справились с эти чувством за какую-то секунду, то вот среди оппонентов нашлось много таких, кто не счёл нужным ничего скрывать — сейчас на меня было устремлена масса изумлённо-недоумевающих взглядов.

Сам Никита выдохнул и покачал головой.

— Как же предсказуемо. А меня ведь предупреждали, что всё так и будет. Скажут, что это была не Рюриковна, придумают что-то. Начнут давить на то, что негоже царевне марать руки в крови детей. Не верил я. Но ведь всё именно так, сейчас и происходит.

Интересно. То есть Локи не просто организовал подставу, но ещё и обеспечил надлежащий контроль. Заложил в голову Урусову контраргументы, подготовив того к дискуссии.

Не успел я начать отвечать, как тот внезапно продолжил.

— И кого ты в этом хочешь обвинить? Даниила? Хочешь сказать, он сбежал из темницы, прибыл в Москву, а потом смог найти того, кто способен создать настолько реальную иллюзию, что обманула и меня самого, и все следящие артефакты усадьбы? Организовав всё за каких-то два дня, да? Ещё и так ловко, что сразу заполучил в свои руки всех князей? Или скажешь, что тут Чернокровые замешаны? Так не могут их копии силу использовать! Мы всем потом полные протоколы допросов получили!

Из толпы за его спиной раздался чей-то насмешливый голос.

— А он сейчас скажет, что могут. Мол, всё поменялось за одну ночь. Чего только не придумаешь, чтобы такую девку от казни-то уберечь.

По патрициям прокатилась волна натянутых смешков, а Сандал показал мне говорившего. Смертный с лёгкой полнотой, затянутый в традиционный кафтан. Герб был незнаком — видимо кто-то из провинциальных, московских родов.

Лицо Дарьи залила алая краска — дева находилась на грани срыва. Да и Оболенский, который то и дело отдёргивал пальцы от рукояти меча, едва сдерживался.

— Они должны умерр-р-реть! Дрр-р-раконы не убивают детёнышей. Это ложь!

Вот и Сандал вступил в клуб разъярённых особ, жаждущих чужой крови. Пока никто из присутствующих не нанёс первого удара, превратив собрание в кровавую свалку, я рявкнул.

— ТИХО! Вы собрались убивать друг друга на потеху врагу? Хотите, чтобы ваши родовые крепости да усадьбы сровняли с землёй, владения забрали, а родичей вырезали? Неужели вы ещё не поняли, что происходит?

Шагнув вперёд, впился взглядом в разъярённое лицо Урусова.

— Ты видел то, что счёл правдой, князь. Только вот не Дарья там была. Хотя в одном ты прав — виновник тоже вовсе не Даниил. Он лишь пешка в большой игре. Безусловно, считающая себя важной фигурой, как и подобает всем пешкам. Но на самом деле, от него мало что зависит.

Судя по виду большинства патрициев, услышать сравнение одного из Рюриковичей с пешкой, они никак не ожидали. Даже Голицын чуть поменялся в лице и переглянулся с Трубецким. Я же ещё раз убедился в странности смертных. Они стояли на грани смертного боя и слушали речь про возможное уничтожение родов, но патрициев всё ещё волновал этикет.

— Тот, кто управляет Даниилом, имеет куда большие планы, чем контроль над Российской империей. Мы столкнулись с его слугой в Польше. Во время сражения за Данциг. Я могу побиться об заклад, поставив все свои владения в том самом Данциге, что твоих родичей убил точно такой же слуга, принявший облик Дарьи.

Урусов на момент замер и чуть склонив голову, разглядывал меня. Глаза смотрели с выражением дикого волка, а черты лица закаменели. Наконец патриций гневно ощерился.

— Красивые байки, граф. Но с чего ты взял, что я тебе поверю?

Оболенский наблюдал за нашей беседой с абсолютно невозмутимым видом, но призывать кавалергарда в свидетели, не стоило. Это я знал, что гомункул способен принимать любой облик и имитировать энергетический фон или ауру. Если быть более точным — на какое-то время он мог принимать облик того или иного человека, либо представителя древней расы. Полностью копируя и его энергоструктуру. Имелось только одно серьёзное ограничение — это создание не могло воспользоваться Даром той сущности, которую изображало. Пусть внутренняя энергетическая структура и воспроизводилась безупречно, даже излучая соответствующий фон, но настоящей она казалась лишь для стороннего наблюдателя. Тогда как полноценный функционал у ней отсутствовал.

Точно такая же ситуация с аурой — гомункул мог скопировать её и использовать. Но если у «оригинала», аура могла сокрушать и уничтожать, то в случае с копией, лишь излучала такой же фон и больше ничего не делала.

Проблема тут имелась только одна — кавалергард хоть и понял тогда, что мы столкнулись с кем-то довольно странным, но вот о специфике этого врага ничего не знал.

На момент я задумался. В качестве основного козыря, предполагалось использовать Анну Потоцкую. Дева была связана клятвой, которая вступила бы в конфликт с печатью истины, а потому с ней пришлось плотно поработать сразу после нашего прибытия сюда. Сейчас она была готова к тому, чтобы принять оттиск и ответить на десяток вопросов, выдержав рвущий разум резонанс. Гиферу пришлось изрядно повозиться, но результат он обеспечил.

Впрочем, сейчас это уже не подойдёт. Не станут разгоряченные патриции слушать юную польскую деву, которая начнёт вещать о том, что якобы слышала от отца и рассказывать про глобальный заговор. Косвенные аргументы тут не помогут — слишком слабо.