Читаем без скачивания Бремя империи 2 - Александр Маркьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Принял!
Привычный грохот стадвадцатимиллметровки – в самолете это слышится как глухое "б-бух", словно удар чем-то тяжелым по обшивке – и по центру экрана, там где только что были ломаные прямоугольники грузовиков, светлые силуэты людей взбухает светло-серое облако разрыва…
– Внимание, зенитчик на два часа. Зенитчик на два часа!
– Принял!
– Выпущена ракета, повторяю – выпущена ракета!
Одновременно начинают работать оба счетверенных пулемета и тридцатимиллиметровая пушка – что вообще-то запрещено техникой безопасности. Корпус самолета начинает противно, будто на вибростенде вибрировать…
– Тыз! Тыз!**
Несколько террористов, каждый из которых держал на плече длинную трубу ПЗРК, бежали по одной из причальных стенок, петляя между контейнерами. Группу подгонял невысокий, бородатый афганец, потрясая короткоствольным автоматом и крича вперемешку проклятья и что-то там про Аллаха – он бежал последним…
– Тыз!
Контейнеры стояли один на другом, в три-четыре ряда – здоровенные морские сорокафутовые контейнеры, надежно скрывавшие зенитчиков – но и не дававшие им стрелять. Относительно пригодная площадка для стрельбы – в мирное время там разгружались и загружались контейнеровозы, стояли несколько козловых кранов, матово поблескивали в темноте стальные нити рельсов – была метров через сто…
– Тыз!!!
Зенитчики выскочили на площадку как раз для того, чтобы полюбоваться страшным и величественным зрелищем. С площадки были хорошо видны портальные краны, разгружавшие контейнеровозы в порту, на них должны были тоже сидеть зенитчики – и как раз в этот самый момент с неба ударил поток огня – пульсирующий красным поток ударил в основание одного из кранов – и кран, словно подрезанный под корень цветок начал клониться к воде, содрогаясь в агонии. А вверху, в иссиня-черном враждебном небе один за другим повисали пылающие огнем шары – ловушки, отвлекающие на себя ракеты…
– Ур!!!
Зенитчики выстрелили одновременно – из шести или семи пусковых установок разом, так что место пуска разом окуталось плотным облаком едкого, ядовитого дыма стартовых двигателей. Один из зенитчиков – ишак, прокляни его Аллах – умудрился выстрелить так, что огненная комета не пролетев и десяти метров ударила в один из козловых кранов, вспыхнула огненно-красным цветком, рассыпая вокруг осколки, пламя и ядовитый дым…
Попадание почувствовали все – самолет тряхнуло, как будто на большом ухабе, и двигатели взвыли как сумасшедшие – а потом в грузовом отсеке загорелся красным транспарант "авария" Хуже того, обе ракеты поразили двигатели по правому борту, полностью разрушив один из них и повредив второй. Первый двигатель вспыхнул, второй еще держался – хотя от него тянулась тонкая струйка дыма…
– Попадание! Двигатель один уничтожен, двигатель два поврежден…
Приборная доска вспыхнула красным разноцветьем перед глазами. Красный в авиации – символ беды…
– Отстреливай вооружение!
Хлопнул пиропатрон, отбрасывая в набегающий поток воздуха массивную коробку – подвеску из восьми ПТУР. Через тридцать секунд она взорвется – сработает самоликвидатор.
– Топливопровод шунтирован!
Хлопок – и пиропатрон выбросил огнегасящую смесь прямо в двигатель, моментально погасив пожар. Самолет все больше кренило вправо…
– Дотянем?
– Нет. Давай курс на старый аэропорт. Если и дотянем – так только туда.
– Там же…
– Иного выхода нет. Передай "Прибой"*** нашим, они должны быть на подходе. Может быть успеют…
Каффрия, долина Бекаа
Поздний вечер 30 июня 1992 года– Мы с вами пойдем!
– Да что за… – старший Попейвода едва сдержал руку, хотел уже наградить своего старшего солидной затрещиной. Несколько раз глубоко вдохнул, задержал дыхание и выдохнул – старый, помогающий унять раздражение прием…
– Куда вы собрались, сидите тут и все, вам сказано! Только вас там и не хватало! – говорить громко было нельзя, а шепотом получалось неубедительно, отчего старший Попейвода злился на младшего еще больше.
– Мы с вами пойдем – упрямо повторил младший – у нас две винтовки, мы их в бою, между прочим взяли!
Старший Попейвода, пожалел, что не отобрал винтовки вовремя. Хотя… военный трофей, это святое даже у сына нельзя силком отбирать. Да и бесполезно с ним – не останется ведь здесь добром, сам пойдет, и соседский пацан тоже пойдет. Наделают делов, потом не расхлебаешь. Лучше уж у себя за спиной…
– Бать, ты ж меня учил – почувствовал колебания в отце умело додавливал младший
– Бес с тобой – сдался старший – только тихо. Не стрелять, если мы не начнем, понял?
– Понял, батя…
– И еще – старший наклонился к самому плечу младшего – этот, с вами, он…
– Он нас сдать враз мог – твердо ответил младший – возможности были, крикнул, и все. Не сдал…
– Гаразд! – подвел итог отец – ты сказал. Присматривай за ним. И тихо мне, только услышу, потом на задницу не сядешь.
– Хорошо, батя… – пробурчал Попейвода – младший
На сей раз шли уже перебежками, один за другим. Перемахнули забор – так как это могут делать только казаки – как птицы, раз – и там, одним простым и сильным движением человека, с детства привычного взлетать в седло коня. На дворе Попейвода-старший показал рукой – залечь. Сам, с двумя старшими казаками на подстраховке, зажав в руке обратным хватом нож, нырнул в черный зев лабаза – террористы не удосужились его закрыть…
Казалось, ничего не произошло – не мигнул весело горевший в окне свет, никто не заорал, не посыпалось серебристым водопадом разбитое стекло. Просто минуты через три Попейвода старший вышел, махнул рукой пацанам – "ко мне". На плече у него уже висел легкий британский пистолет-пулемет – как и все британское оружие по-идиотски сделанный, с магазином вставляемым сбоку, а не снизу, как у людей
– У вас к вашим пукалкам – патронов сколько есть?
– Две и у Мишки три – пять обойм – за всех ответил Сашка
– Добре. Добре, казаки. Теперь сюда слухайте. Их больше чем нас, на порядок, сейчас врасплох взяли – но это ненадолго. Час у нас – не больше. В настоящем деле участвовать – хотите?
Пацаны промолчали – да и говорить – смысла не было. Вопрос для любого казака – риторический.
– За мной! Тихо!
Казаки ужу суетились в лабазе – спускали с чердака, так называемой "подвалки" что то тяжелое…
– Тяжелый, тварь… – сдавленно пробухтели сверху – ты что, Петро. Полегче ничего взять не мог.
– Что дали, то и взял. Поговори у меня! Зато этот – ленту-двухсотку высадит – и не поперхнется. Осторожнее, не урони!
Сверху подали тяжелое, с длинным, заканчивающимся воронкообразным раструбом, тело пулемета…
– Станок где?
– Левее смотри! Под тряпьем! Патроны все давай, их там двенадцать коробов быть должно!
Пулемет потащили дальше, к крайнему в станице дому "Левы косого" – этот старый казачина во время "замирения" потерявший глаз и ухо давно уже умер – но дом так и звали "дом Левки Косого" – теперь там жили его сыновья. Сгибаясь под тяжестью коробок с патронами – а одна большая коробка с патронами ого го весит, пацаны семенили за взрослыми казаками – Петро Попейвода шел первым – разведка и прикрытие, двое тащили пулемет, станок к нему и другое раздобытое в бою оружие. Шли опять тем же путем – заброшенной тропинкой за домами. Идти было – совсем ничего…
Казачьи станицы изначально строились так, чтобы одновременно быть и домом казакам – и при необходимости – укрепленным районом, что в годы замирения было совсем даже не лишним. Первой линией обороны был вал, система окопов, колючая проволока, а в некоторых крупных поселках – и система ДОТов с пулеметами. Сами казачьи станицы располагались так, чтобы господствовать над местностью и контролировать ее. Но если бы даже враг прорвал внешний периметр – вполне можно было организовывать оборону и на внутреннем – казачьи дома – курени, как их называли сами казаки – стояли так, чтобы при необходимости стать второй линией обороны. А "дом Левки Косого" был хорош тем, что с него можно было, простреливать улицу, и стоял он так, что был самой высокой точкой в станице.
Но принимать бой в станице было нельзя. Категорически. Ведь что такое станица? Плотная, сельская застройка, к любому дому можно подойти – относительно безопасно – на расстояние не то что выстрела – на бросок гранаты подойдешь и ничего. Их было шестеро – да, именно шестеро, потому что трое по сути еще пацанов, пусть и не принятых в казаки на круге, пусть среди них был один араб – они смогли в оккупированной станице убить нескольких оккупантов, раздобыть оружие и продержаться до ночи. Такое – не под силу многим взрослым. Но как бы то ни было – в условиях ближнего боя шестеро против тридцати – гарантированный проигрыш в любой ситуации.
А вот в другом случае…
