Читаем без скачивания Развесистая клюква Голливуда - Дарья Донцова

— Случилась неприятность? — звонко спросила Белка, входя в номер. — Что на сей раз? Анечка, если в комнате оказались мыши, приношу свои извинения, из‑за непрекращающегося ливня они лезут в дом, ничего поделать нельзя.

Внезапно Аня перестала плакать, воцарилась тишина, было лишь слышно, как капли с силой барабанят по крыше. Белка сделала шаг в сторону.

— Не мыши? — тихо сказала она. — Что у нас произошло?

Ваня выпрямился:

— Кузьма Сергеевич умер.

— Совсем? — глупо спросила я. — Насмерть?

Студент кивнул.

— Ты не ошибся? — нервно уточнил Бурундуков. — Это точно не очередной прикол хозяек? Мы уже тащили один лжетруп в морозильник!

— Так над постояльцами не шутят, — пробормотала Белка, — у нас исключительно муляжи и куклы.

— Мертвая девушка казалась совсем настоящей, — пискнула Юлечка. — Кузьма точно не ваш очередной актер?

— Если вы решили нас повеселить подобным образом, то спасибо, мы впечатлены, но лучше остановить спектакль, — ожил Геннадий Петрович, — у людей и так нервы из‑за урагана на пределе.

Мы с Белкой растерялись. Аня отпихнула Бурундукова и медленно, так, словно к ее ступням привязаны гантели, пошла к кровати, на которой лежал ее муж.

— Кузенька? Ты жив? Пожалуйста, произнеси хоть словечко, не пугай! Кузьма Сергеевич! Он что, договорился поучаствовать в розыгрыше?

Последний вопрос был произнесен мне в лицо.

— Нет, — прошептала я, — мы никогда не привлекаем гостей. И не устраиваем никаких жестоких игр.

— Кузенька очень хозяйственный, — сказала Аня, — если ему предложить большую скидку и попросить притвориться умершим, он согласится. Не из жадности, а потому, что любит веселье. Милый, ха‑ха‑ха, ты молодец. Ваня, отойди!

Студент взял Аню за руки.

— Это не розыгрыш. Он умер.

— По‑всамделишному? — по‑детски спросила Пряникова. — Совсем‑совсем?

В комнате снова стало тихо, но Белка быстро опомнилась и взяла ситуацию в свои руки:

— Юлечка, ты можешь отвести Аню вниз и напоить ее чаем? В буфете есть коньяк, надо капнуть ей в кружку спиртного. Справишься?

— Конечно, не беспокойтесь, — девушка выпала из роли школьницы‑капризницы.

Когда они покинули комнату, Белка взглянула на Ваню:

— Ты абсолютно уверен, что Пряников мертв?

Студент отошел от кровати.

— Да. Но пусть на него посмотрит Геннадий Петрович.

— Он уже один раз констатировал про летальный исход, — сердито перебил его Никита, — и дерматолог отказался помогать Пряникову, когда тому плохо стало.

— Чего пристали? — взвизгнул самозванец. — Сами разбирайтесь!

Налетев на кресло и громко выругавшись, Комаров скрылся в коридоре. Миша посмотрел ему вслед:

— Псих!

— Мд‑а, нервная система ни к черту, — поставил диагноз Бурундуков.

Я избегала смотреть на Никиту, чтобы ненароком себя не выдать. Геннадий Петрович выдал себя за дерматолога, но жизнь непредсказуема, Комарова постоянно загоняют в угол. Здесь любой впадет в истерику! А вот Никита — гениальный актер, не найди я в его сумке форму заключенного, ни на секунду бы не засомневалась, что он обычный турист.

— Пряникова зарезали? — прошептала Маша.

Ваня изумился:

— Нет. На первый взгляд его смерть кажется естественной. Но я не способен сейчас установить причину. Вероятно, не выдержало сердце, может, отек легких, оторвался тромб. С чего ты подумала, что его убили?

— Не знаю, — протянула Маша.

— Бытие определяет сознание, — провозгласил Бурундуков, — жил‑был такой дядя на свете, звали его Карл Маркс. Он говорил: как живешь, так и думаешь. Сидишь в болоте — все вокруг лягушками кажутся, сам червяк — и человечество для тебя состоит из червей. Маша отдыхает в «Кошмаре», поэтому у нее одни убийства в головке. Так, милая?

— Вроде того, — пробормотала Леонова.

Бурундуков неожиданно попытался привлечь меня к себе, я шарахнулась в сторону и налетела на Мишу. Тот прижал меня к своему плечу. Уж на что мне не нравился парень, который, как выяснилось, является потенциальным вором, но, ей‑богу, лучше уж обниматься с ним, чем с убийцей Никитой. Из двух зол выбирают меньшее.

— Прекратите пикироваться, — приказала Белка, — давайте трезво оценим ситуацию. Кузьма Сергеевич мертв. Что нам делать?

— Запереть комнату, — начал командовать Бурундуков. — Это место происшествия, здесь улики, которые могут понадобиться криминалистам. Нам нужно уйти отсюда, мы и так тут изрядно натоптали. Ураган рано или поздно завершится, он не вечен. Когда погода наладится, надо вызвать специальную бригаду.

— Согласен, — кивнул Ваня. — Маленький нюанс: тело начнет разлагаться.

— Необходимо перенести его в холодильник, — пожал плечами Бурундуков, — в тот, куда прятали лжепокойницу.

— Кузьма Сергеевич очень крупный, — возразил Ваня, — он туда не влезет.

— А у меня вопрос, — кашлянул Семен и опасливо покосился на Белку, — можно спросить?

— Если по делу, то да, — разрешила бабуля.

— Девчонка‑труп вроде нанятая? Ну, вы ее подыграть попросили и никому не рассказали? — поинтересовался Сеня. — Даже мы с Катей не в курсах!

— Это твой вопрос? — рассердилась я. — У нас сейчас другая проблема.

— Я про холодильник в чулане, — загудел Семен, — у него крышка с защелкой! Опустили ее — и чпок! Как девчонка ее изнутри открыла? Консенсус! Она только снаружи отпирается, надо ручку поднять, иначе не выйдет. Производитель это придумал в целях сохранности продуктов.

— Чтобы замороженные куры не освободились? — абсолютно серьезно осведомился Миша. — Сами бы дверку не подняли?

— Ну, типа того, — кивнул Сеня.

— При чем здесь консенсус? — не понял Никита.

— Он хотел сказать «нонсенс», — уточнила я. — Семен, к чему твои расспросы?

— Не знаю, — признался тот, — просто так говорю.

— У нас есть подвал, — перебила его Белка, — вернее, погреб.

— Холодный? — уточнил Ваня.

— Достаточно, — кивнула бабуля, — раньше, когда был один холодильник, я там разные запасы держала. Не ледник, но колбаса долго не портилась.

Никита кивнул:

— Значит, и трупу ничего не будет.

Меня это заявление покоробило, Белка поморщилась и сказала:

— Так. Степашка, отведи Юлю с Аней в пустой номер. Не надо, чтобы вдова видела, как несут тело мужа. Катя, открой подпол, спустись вниз. Сеня, иди с горничной, проверь, в каком состоянии полки, возьми пару простыней и застели одну из них. Нехорошо труп на голые доски класть. Степа, проследи за Катей и Сеней. Пусть Семен вернется сюда, а мы пока сообразим, как нести бедного Кузьму Сергеевича и опускать в подпол. Думаю, Геннадий Петрович и Олег нам не помощники. Первый в истерике, а второй болен. Ну же, Степашка, не стой.

Я встрепенулась и побежала выполнять указания. Белка легкомысленна, порой бывает на редкость инфантильна, слово «хочу» она употребляет значительно чаще, чем «надо». Но в момент форс‑мажора бабуля проявляет ум, сообразительность и отчаянную храбрость. Все вокруг растеряются, впадут в панику, а Белка живо примется руководить ситуацией.

Когда Юля увела Аню в другую комнату, мы с Катей и Семеном вошли в чуланчик, где хранятся консервы и прочие запасы.

Я ткнула пальцем в железное кольцо на полу:

— Тяни!

Семен ухватился за кольцо и рванул его вверх. Мне в лицо пахнуло сыростью и холодом.

— Когда мы подпол в последний раз открывали? — спросила Катя.

— Не помню, — ответила я, глядя на выступающие из темноты ступеньки.

— На лестнице‑то пыли нет! — удивилась Катя и щелкнула выключателем.

— Откуда ей под землей взяться? — хмыкнул Сеня и начал спускаться в озаренный тусклой лампочкой подпол.

— Пыль завсегда есть, — покачала головой горничная.

— …!..! — донеслось из подвала.

— Ты упал? — забеспокоилась я. — Осторожней надо! Эй, Сеня!

Но он молчал. К сожалению, Семен очень неосторожен, а в подполе есть притолока, о которую можно треснуться головой.

— Идиот! — в сердцах воскликнула я и спустилась по ступенькам, ожидая увидеть его на полу.

Но Сеня стоял возле длинных деревянных полок, прикрепленных к одной из стен. Белка рассказывала мне, что в голодные годы перестройки она хранила здесь огромное количество консервов. На крепко сколоченных стеллажах стояли жестяные банки со сгущенкой, тушенкой, топленым маслом, маринованными огурцами, помидорами, вареньем. Когда в Россию хлынули импортные продукты, подполом перестали пользоваться, но крепкие стеллажи остались и сейчас выглядят как новые. Их собирал отец Вадима, Сергей Петрович Ханков, они тщательно ошкурены, покрыты морилкой, лаком. Сергей Петрович, в отличие от многих, был очень аккуратен, даже педантичен. Чего нельзя сказать о Сене, который сейчас стоит с тупым видом, покачиваясь с носков на пятки.