Читаем без скачивания Запределье. Осколок империи - Андрей Ерпылев

— Вставайте!.. Пойдемте скорее… Валерий Степанович, Лев Дмитриевич! Пойдемте со мной!..

— Что там у вас, Вячеслав Игоревич? — Зубов, привычный к походной дисциплине, поднялся на ноги сразу, будто и не спал, а вот остальным потребовалось время, чтобы прийти в себя. Особенно тяжело подъем дался Зельдовичу, чувствовавшему себя так, будто его вчера весь день колотили палками. — Нашли вчерашних белогвардейцев? Или тигра?

— Увидите… Пойдемте скорее…

Туман стремительно рассеивался, прогоняемый восходящим солнцем, и, когда маленькая экспедиция добралась до разрыва в стене кустов и искривленных деревьев, марево пропало совсем, отступив в сырые глубины болота, как побитый пес.

— Что тут у вас?.. — начал начальник, и слова застряли у него в горле.

Прямо перед путниками над кронами сосен возвышался розоватый от солнечных лучей чуть зазубренный каменный хребет, похожий на спину доисторического чудища.

— Боже мой! — ахнул геолог, давным-давно не вспоминавший о Господе, успешно вытесненном новым культом. — Это он!..

— Уверен, что это именно метеоритный кратер! — Валерий Степанович хватал с широкой каменной осыпи каменные осколки, разглядывал их чуть ли не на просвет и снова швырял на землю. — Глядите, Лев Дмитриевич, — несомненный известняк, подвергшийся температурному воздействию.

— Совершенно с вами согласен, — Зельдович, скептик в обычной жизни, заразился энтузиазмом Зубова. — Вероятно, в момент падения метеорита температура достигла нескольких тысяч градусов.

— Ага! — вторил Слава, сияющий, как надраенный пятак. — Камень расплавился и всплеснулся вверх! Бам! — всплеснул он руками.

Радость геологов не разделяли только рабочие.

— Тут камень кругом, — недовольно пнул сапогом каменную глыбу Лапин. — Мы шурфы на болоте подряжались бить, а тут вон какие каменюки!

— Точно, — поддержал товарища Мякишев. — Тут взрывчатка нужна, а не заступы наши. А по камню и расценки другие, надо понимать…

— Я думаю, — повернулся к ним начальник экспедиции. — Никакие шурфы вообще не нужны. Факт падения метеорита практически доказан, а образцы… Вон их сколько! Так что успокойтесь, товарищи: никто вас камни тесать не заставит.

— Думаю, что концентрация иридия здесь, — постучал ногтем по обломку, который держал в руках, Зельдович. — Превышает все ожидания. Это иридиевая руда, товарищи! Настоящая иридиевая руда! Нужно немедленно проделать анализ…

Рабочие переглянулись: университетов они не заканчивали, но поняли мужицкой своей хваткой, что недаром ученые люди так радуются, что чуть в пляс не идут. Что шурфы бить в сплошном камне не придется, их, конечно, тоже радовало, но еще больше — возможная выгода от открытия. Ученые-то люди возвышенные, а земным людям важно земное.

— А это… Нам какая-нибудь прибавка за это будет? — осторожно поинтересовался Мякишев.

— Премия, — ввернул Лапин.

— О чем вы? — бросил на них непонимающий взгляд начальник экспедиции. — Какая еще премия?

— Значит, не будет, — сникли оба.

К чему радоваться, если ничего от этого открытия в кармане не зашуршит? Суета одна.

— Да вы что? — не выдержал Слава. — Это же иридий! Понимаете? Иридий!

— Что иридий? — буркнул Николай Лапин. — Не видели мы этого вашего иридия будто…

— Да, не видели! Это же мес-то-рож-де-ние! Настоящий клад! Тут не только премии…

— Это пахнет орденами, товарищи, — веско сообщил Зельдович, поправляя очки в перевязанной проволочкой железной оправе.

Мужики снова переглянулись.

Про ордена они понимали. Сын Мякишевских соседей недавно вернулся со срочной службы, и вся улица завидовала новенькому ордену, сияющему на защитного цвета гимнастерке героя-пограничника, отражавшего «происки японских милитаристов» на никому доселе неведомом озере Хасан.[23] Шепотом передавались слухи, что к невиданной красной эмалевой звездочке прилагается солидная денежная сумма. Конкретно никто ничего не знал, и вскоре сумма эта выросла во «многие тыщи».[24] Особенно когда «орденоносец» купил мотоциклет и гонял по городу, вызывая завистливые взгляды мужского населения и томные — женского.

— Рано делить шкуру неубитого медведя, товарищи! — Зубов вожделенно поглядывал на неприступный на первый взгляд хребет. — Нужно перебраться на другую сторону. Если местные жители говорят правду — непосредственно кратер должен находиться там. Озеро, — пояснил он.

— Как же тут перебраться? — почесали затылок мужики. — Чай не мухи по стенам карабкаться…

— А карабкаться и не нужно! — Валерий Степанович указал в ту сторону, где осыпь скрывалась за стволами сосен. — Возможно, где-нибудь там есть место пониже и поудобнее для подъема.

— Что же мы стоим? — воскликнул Слава, забрасывая на плечо тяжелый рюкзак. — Вперед, товарищи!

2

— Кто это такие? Откуда взялись?

Два человека, прячась в камнях, наблюдали за копошащимися на берегу озера фигурками в мощный бинокль. Они старались не делать лишних движений, чтобы не привлечь внимания пришельцев.

— Не могу знать. Всего пять человек, появились тут дня три-четыре назад…

— Четыре дня? И я узнаю об этом только сейчас? Чем занимаются ваши люди, подпоручик?

— Да они с другого конца озера пришли, — оправдывался юный, еще, наверное, и не брившийся офицер прошлогоднего выпуска. — У меня приказ охранять подходы к «дефиле»…

— Приказ, приказ… — полковник опустил бинокль. — Надо выставить секреты по всему периметру…

— Так точно!

— Чего вы орете? Потом, все потом… Как они умудрились пробраться через болото? Проводник из местных?

— Вполне возможно… Но весь прошлый год стояла засуха… Да и это лето…

— Вы правы, засуху мы не учли… — задумался полковник, вновь приникая к окулярам. — Болото вполне могло обмелеть… Надо задуматься об исследовании бродов и минировании наиболее проходимых… Сколько их?

— Мы насчитали пятерых.

— Пятеро… Все здесь… — пробормотал офицер, не отрываясь от бинокля. — Хотя это может быть лишь передовым отрядом… Чем они заняты?

— Роют ямы на берегу.

— Золотоискатели?

— Не похоже. Промывочных лотков не наблюдается. Возможно, геологи, господин полковник.

— Геологи? Вполне вероятно… В общем, так, поручик: продолжайте наблюдение, свое присутствие не обозначайте. Активные действия предпринимать, только если пришельцы полезут к «дефиле».

— Слушаюсь!.. Какого рода действия?

— Любого, — буркнул полковник, осторожно пятясь назад. — Вплоть до применения оружия…

Поплавок, не дрогнув, отвесно ушел под воду, и Слава осторожно подсек, чувствуя на другом конце лески живую тяжесть.

«Только бы леска выдержала! — молил про себя юноша. — Только бы выдержала леска!..»

Собственно говоря, лески как таковой не было. Была скрученная из ниток, выдернутых из одежды, бечевка, крючок из согнутой английской булавки и поплавок, сделанный из прошлогоднего гусиного пера, найденного на берегу. Если бы молодому рыболову дома, в Москве, кто-нибудь сказал, что на такую варварскую снасть можно ловить рыбу, он бы ни за что не поверил. Что там не поверил: поднял бы на смех, поскольку в семье Ростовцевых рыбная ловля была возведена в ранг священнодействия. Сколько раз они с папой и младшим братом выбирались рано поутру на Клязьму поудить пескариков и окуньков. И хотя рыба там водилась «самого подлого сословия», как шутил старший Ростовцев, инженер одного из оборонных заводов, — снасти всегда были на высоте.

— Бешмет весь драный, а оружие — в серебре! — назидательно говорил Игорь Константинович, аккуратно привязывая к волосяной леске блестящий «карасевый» крючочек-заглотыш из сохранившихся еще со «старых времен» запасов. Увы, запас этот таял на глазах, а отечественная промышленность, похоже, не понимала, что сомов и осетров в реках в связи с победным шествием социализма и индустриализации становится все меньше, а пескари и карасики их продукцию заглотить могут лишь артельно. Да и то выстроившись в очередь.

«Эх, сюда бы настоящих крючков, — вздыхал Слава. — Даже монстров работы „Красного металлиста“. Уж нашлись бы тут рты и на их изделия…»

И то дело: рыба тут была просто непуганая — хватала чуть ли не на голый крючок, причем таких пород, какие не встречались на картинках в любимых книгах Сабанеева. А размеры… Если бы юноша среди знакомых московских рыболовов попробовал показать, как водится, на пальцах, размер не самого крупного экземпляра неизвестной рыбины, его просто подняли бы на смех.

Наконец серебристое тельце забилось на прибрежной гальке, и Слава коршуном рухнул на рыбу, чтобы не дать ей уйти обратно в озеро: «бородки» на самодельном крючке, конечно же, не было, и рыбак упустил немало местных обитателей, пока приноровился к такой экстремальной ловле.