Читаем без скачивания Шаманы гаражных массивов (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   Когда кто-нибудь из родителей звонил и звал сына к телефону, бабушка становилась сама не своя. Она рвала и метала, сбрасывая звонки и швыряя трубку на диван. Егор слышал однажды, как она кричала: "Вы оставили его только на одни выходные, когда мальчишке было четыре месяца. Сколько времени прошло - сможешь сказать, ты, горе-мамаша? И знаете, что? Я вас давно уже не жду и не собираюсь отдавать Егора".

   Это была сущая правда. Иногда, размышляя, мальчик приходил к выводу, что эта история гипотетически могла выжать больше слёз и вызвать куда больше праведного гнева. Но никогда её никому не рассказывал.

   Первым уроком была физика, которую вела классная руководительница. Пятно под носом Егора уже собравшиеся в классе ребята встретили дружным свистом, и он подумал, что неплохо было бы отрастить усы. Егор сел на своё обычное место, возле стенки, рядом с Матвеем, который добродушно посмеивался шуточкам однокашников, лукаво поглядывая на Егора, будто ожидал, что тот сейчас выдохнет пламя и сожжёт юмористов ко всем чертям.

   Урок начался. Огромную тему про свет они одолели ещё в прошлом году, теперь сочувствуя Броуну, размешивающему в мензурках пыльцу, но сегодня, совершенно неожиданно, речь вновь пошла о свойствах света.

   Точёная, как будто вырезанная из цельного куска мрамора, рука взлетела вверх, и Егор поднял голову.

   - Татьяна Николаевна!

   - Да, Настенька?

   - А бывает такое, чтобы человек мог свет выключать и включать по щелчку пальцев?

   Татьяна Михайловна подошла к вопросу серьёзно.

   - Настенька, свет - это оптическое излучение. И ты можешь управлять им сколько угодно, но в рамках физических свойств своего тела. В случае со светом, это проницаемость для различных его спектров и отражаемость. Да, в каком-то смысле, все мы планеты, космические объекты, сияющие отражённым излучением.

   - И что, никакой возможности им управлять?

   - Как же, возможность есть! - Татьяна Николаевна проследовала к столу Насти и, сделав внезапное движение, выхватила из-под носа Черемяго увесистый квадратный пенал, который он повсюду таскал с собой. Открыв, она вытряхнула на стол, помимо нескольких карандашей и ручек, упаковку семечек, завёрнутый в бумагу бутерброд, электронную сигарету и несколько презервативов. Егор и Матвей одинаковым движением покачали головами: да, это и в самом деле был большой пенал.

   - Ну и зачем тебе всё это на уроке, деточка? - бархатным голосом спросила Татьяна Николаевна. Девчонки зашептались и зафыркали, кто-то покраснел, увидев резинки. Егор во все глаза смотрел на Настю, которая сидела с Черемяго за одной партой. Она, кажется, вообще не замечала происходящего, во все глаза глядя на учительницу. Ей и в самом деле важен ответ! - понял Егор.

   - Татьяна Николаевна, так что? - спросила она, в безотчётном для себя жесте сложив руки на груди.

   - Ах, да, - учительница сразу забыла про Черемяго, который вздохнул с облегчением. Она взяла правую руку девушки, выпрямила её пальцы и накрыла ей открытый пенал. - Ты только что погасила там свет, деточка. Во всех остальных случаях - извини. Почитав на ночь книжку, тебе всё равно придётся протянуть руку, чтобы щёлкнуть выключателем.

   Татьяна Николаевна вернулась к доске. Настя прикусила губу, глядя куда-то в пространство. В этот момент Егор залюбовался ею: пышущее внутренним огнём личико, тонкие губы, какое-то непонятное, но странно знакомое лихорадочное чувство, которое то и дело рябью пробегало глубоко в глазах. Острые локотки вонзились в поцарапанную столешницу.

   - А если я могу вот так? - вновь подала голос она, и затем сказала: - Оп!

   Люминесцентные лампы, встроенные в навесной потолок, вдруг засияли, да так, что солнце за окном сделало вид, что оно не более чем китайская ёлочная игрушка. Они всё разгорались, и сначала ребята смотрели вверх, а потом, не в силах больше вынести этого света, опустили лица в парты, обнаружив, что экраны их мобильников тоже начинают светиться сквозь одежду, будто у каждого в кармане поселилось по звезде. Физичка бегала между рядами и вопила что-то про перепады напряжения, а потом, когда увидела что подсветка на её наручных часах сияет не слабее ламп над головой, застыла с открытым ртом.

   - Как такое возможно?

   Настя улыбнулась, свет померк. Птицы на улице снова запели, огромный майский жук, круживший перед окном всё то время, когда ярко горели лампы, в последний раз стукнулся о стекло и, заведя в падении свой мотор, улетел.

   - Сама не знаю. Это началось на той неделе, когда...

   - "Когда прилетала комета", - одними губами произнёс одновременно с ней Егор.

   - Феноменально! Поразительно! Экстраординарно! Ты рассказала родителям?

   Несмотря на то, что у школьного учителя, а тем более у учителя физики, должен быть критический склад ума, глаза Татьяны Николаевны были как у ребёнка, который проснулся среди ночи и увидел Деда Мороза, складывающего подарки под ёлку, да не одного, а в окружении эльфов.

   - Они не поймут, - Настя фыркнула. Волосы на её макушке стояли дыбом, и вообще, больше всего она сейчас напоминала Егору одуванчик. Сладкий, ароматный, недоступный одуванчик, который, должно быть когда-то, заключённый концлагеря видел через решётку... - Отправят лечиться, или ещё чего.

   Она вдруг прикрыла рот ладошкой.

   - Вы же не отправите, да?

   Со своего места Егор прекрасно видел, что это игра на публику. Она не думала смущаться или как-то прятать этот дар, не думала пугаться последствий. Настя наслаждалась произведённым впечатлением, юная актриса, стоящая в свете софитов. Она пила его как нектар.

   Учительница взяла себя в руки.

   - Деточка, знаешь что? Это противоречит всем моим профессиональным познаниям, и... я и в самом деле не знаю, как такое возможно, но... это твоя жизнь. Ты, наверное, особенный человек, раз законы мироздания решили поменять ради тебя свои правила.