Читаем без скачивания Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая - М. Маллоу

М.Р. Маллоу вцепился в галстук, делая вид, что поправляет его небрежным движением.

— Пора посылать за доктором, — подумал он.

— А дети? — допытывалась мисс Дэрроу. — Как же дети?

— Дети живут на попечении государства и направляются либо в школу, либо сразу на заводы и фабрики — как сами захотят!

— Дальше? — не без интереса спросил Джейк.

— Сбалансировать, — механик опять отрубил воздух ребром ладони, — производство и сельское хозяйство! Произвел, к примеру, тонну зерна — получи благоустроенное жилье!

— Уволили-то вас за что? — поинтересовался Джейк.

Механик задрал морщинистую шею.

— Кто-то выдал меня, сказал, что это я организовал забастовку.

Мисс Дэрроу посмотрела на Д.Э., на М.Р., и ушла в кухню. Компаньоны посмотрели друг на друга.

— Вы думаете, Форду понравится, если вы сделаете нечто подобное у нас? — поинтересовался Дюк.

— Форд, — охрипшим голосом ответил механик, — другое дело. Он борется за рационализацию. Он наш. Я готов работать на Форда.

Час спустя мистер Халло, бывший механик "Олдсмобиль" отправился в сарай. Там он почти до основания разобрал "Модель-Т", принадлежавший компаньонам, собрал снова (после чего авто завелся не с фокусами, как всегда, а мгновенно), и был взят с испытательным сроком. До первой забастовки.

В чулане "Мигли" нашлись керосинка и продавленный матрас. Спиртовка, железная кружка и банка консервированной ветчины у механика обнаружились свои. Кроме того, у него было одеяло.

— Пока в мире не отменили денег, — сказал М.Р. Маллоу, — этого должно хватить.

О том, куда делся мистер Мацумага, секретарь страхового общества

Морозы держались несколько дней. Среди вещей механика находилось еще одно: завязанная в тряпку распухшая тетрадь в коленкоровой обложке. Эту тетрадь он показал двоим джентльменам пока мисс Дэрроу готовила вечерний чай. Тетрадь была полна газетными вырезками: английский, немецкий, французский — и даже, как он похвастался, русский — все об автомобилях, автомобильных гонках и гонщиках, реклама масла “Поларин”, шин “Гудиер” и газолина “Ред Краун”.

— Пройдет сто пятьдесят лет, — говорил механик, держа тетрадь своими пальцами с потрескавшейся кожей, — и никто не вспомнит о том, что были когда-то все эти “Митчелл” и “Хайнц”, “Нокс”и “Рамблер”. Люди забудут, что такое локомобиль. “Форд”, “Мерседес”, “Кадиллак” — вот эти марки, возможно останутся… в памяти специалистов, а все остальное — нет. Прогресс несется семимильными шагами. Он сметет эти машины, которые мы считает такими сильными, с лица земли.

Вы будете рассказывать своим внукам о том, что было время, когда автомобили были электрическими, и что сами вы тогда гадили в пеленки. И тогда ваши внуки спросят вас: дедушка, а что такое автомобиль?

Ответ на этот вопрос заключался в тетради с коленкоровой обложкой. Более никаких вещей у механика не оказалось. Закончив свою речь, он выпил шесть чашек чаю, много съел, прокурил гостиную своими вонючими сигаретами, не обращая внимания на возмущение мисс Дэрроу, а когда мистер Халло впервые снял свои высокие ботинки, чтобы, по его словам “отдохнули ноги”, двое джентльменов не выдержали и сбежали в свою комнату.

— Так о чем это мы? — сказал Д.Э., сжимая в зубах карандаш. — Ах да: механику придется довольствоваться пока половинным жалованьем. Вычеркиваем еще тридцать баксов, пишем: “Две печи “Стенли Браун””. Значит, прекрасно: пускай установят печи — и можем открывать станцию.

Но для того, чтобы открыть станцию, требовалось перевезти туда резервуары для топлива. Которых было на самом деле не два, а три. Третий резервуар никуда не влезал, и его спрятали в комнате мистера Мацумага. Который, как мы помним, отсутствовал. И который совершенно неожиданно приехал сегодня рано утром, вошел в свою комнату, не выразив никакого возмущения при виде цилиндрического железного бака емкостью двести пятьдесят галлонов, и так же благополучно исчез опять, заперев на этот раз дверь.

— Ну, все, — сказал Д.Э. Саммерс, слушая звуки за дверью в надежде, что японец вернется. — Дождались.

— Я тебе говорил, что это риск, — ответил на это М.Р. Маллоу. — Ну, сэр, что будем делать? Мы же не можем пойти к мисс Дэрроу и попросить у нее ключ.

— Тем более, что она и так запретила загромождать дом.

— Вот же мы и не загромоздили. Ну, что будем делать?

Дюк заботливо пригладил свои черные кудри. От усилий они встали дыбом. Привезти резервуар, пока мисс Дэрроу на рынке, и поставить в комнату мистера Мацумаги была его идея. Которую компаньон поддержал с восторгом, и которая теперь уже не казалась М.Р. Маллоу такой удачной.

— Однако, у нас нет времени, — сказал он. — Но есть два выхода: или взлом, или ключ от буфета. Несите, сэр, ключ.

Ключ от буфета к двери мистера Мацумаги не подошел. Матросский нож Д.Э. Саммерса оказался более подходящим для этого, не такого уж сложного, дела.

— Ничего не понимаю! — сказала вечером мисс Дэрроу. — Семь лет прожить у меня в доме, и оставить после себя только записку с уведомлением, что решил съехать? Никогда бы не подумала, что мистер Мацумага способен на такой некрасивый поступок!

— И все? — поинтересовался Д.Э. Саммерс.

— Ни слова объяснений! — мисс Дэрроу поправила очки. — Только записка — вот, она совсем короткая, и деньги.

Экономка "Мигли” даже не представляла, до какой степени красиво поступил с ней японец.

— Правда, деньги не за один, а за два месяца, — продолжала она, — чтобы, возместить, как он выразился, неудобства. Но…

Мистер Мацумага недаром пользовался таким уважением в "Мигли”. Вполне вероятно, что и страховое, и тайное общества также ценили его весьма высоко, потому что нельзя не уважать человека, который, проснувшись и обнаружив, что дверь в его комнату взломали два проходимца, не поднимает никакого скандала, молча наблюдает за тем, как грабители выносят двухсотпятидесятигаллоновый резервуар, и затем всего лишь съезжает, оставив вежливую записку и деньги за причиненные неудобства.

Так двое джентльменов сделались единственными жильцами виллы Мигли”, все финансовое равновесие которой теперь целиком легло на их плечи.

О том, как женился мистер Х.Х. Харви

Вся надежда была на заведение. Ремонт закончили. Столяры и плотники разошлись и разъехались.

Бывший дровяной склад превратился в строение с мансардой. От первого этажа тянулся вертикальный навес, под которым должны были обслуживать автомобили. Справа пристроили гараж. На деньги Форда провели в офис телефон. Потом возились с водопроводом. Приехала комиссия из Пожарного Управления. Комиссия потребовала приобрести страховку от возгорания, пятнадцать огнетушителей Смита и поставить на видном месте ящик с песком. Приехала и уехала комиссия с "Форд Мотор”. Комиссия потребовала страховки от наводнений, землетрясений и проч. Приехал и долго не хотел уезжать Роблин, инспектор здоровья, чтобы освидетельствовать, что новое заведение не причинит горожанам или служащим никакого вреда.

Наконец, разобрались и с этим. Написали шесть бумаг, предъявили себя в качестве начальства, затем в качестве служащих, обязались соблюдать гигиену, повесить плакат о необходимости соблюдать внимание за рулем (завтра) и провести в помещение водопровод (в ближайшем будущем).

В комнате, которую двое джентльменов называли офисом, поставили два хороших письменных стола компании "Стерлинг Фурничар”, расположив их тет-а-тет, два кресла, одну пишущую машинку.

Но все-таки кое-чего не хватало. Когда компаньоны спохватились, на станции страшно запахло рыбьим клеем. Пахло сутки, двое и трое. Потрясающий воображение аромат не смог перебить даже запах краски, которую нанесли на длинный лист фанеры после того, как клей высох. “Автомобильный сервис Саммерса и Маллоу” — значилось на вывеске.

Вывеска была черной с желтыми буквами. Художественное исполнение принадлежало М.Р. Маллоу, убежденному, что черный изображает ночную дорогу, а желтый — свет фар. Механик возненавидел вывеску всеми фибрами души. Он добавил еще один пункт в свой революционный план: повсеместная отмена рекламы в любом виде.

Кроме того, имелся такой же дорожный указатель. Несчастный указатель частенько приходилось искать сначала в снегу, потом в грязи, затем в траве, и водворять на место. Но ловить местных мальчишек, чтобы надрать им уши было решительно некогда. Это обстоятельство приводило двоих джентльменов в ярость до тех пор, пока в диверсии не был уличен младший внук владельца закусочной, десятилетний Мики Фрейшнер. Мальчишка был пойман буквально за руку, и немедленно заголосил, призывая на помощь деда. Переговоры заняли у двоих джентльменов десять минут. На следующей неделе горожане обнаружили еще кое-какие нововведения.