Читаем без скачивания Завтра в тот же час - Эмма Страуб

развелись, и те, что женились во второй раз. Последние всегда так быстро устраивались, что несложно было догадаться, что пошло не так в первый раз: если брак распадался и через два года у одного из супругов уже была новая семья и ребенок на подходе, тут все понятно. Элис не знала, хочет ли она детей, но знала, что в определенный момент в ближайшем будущем ее незнание необратимо превратится в факт, решение де-факто. И почему времени так мало?

Мэтт вышел из душа и увидел, как она сидит, скрючившись над своими ступнями, точно обеспокоенный голем. «Хочешь, закажем чего-нибудь поесть? Потрахаемся, пока курьер едет». Полотенце, которым он обернулся, упало, и Мэтт не стал его поднимать. Элис бодро поприветствовала его эрекция.

Она кивнула.

– Пиццу? Из того местечка.

Мэтт несколько раз ткнул в телефон, а затем бросил его Элис за спину, на свою огромную кровать.

– У нас от тридцати двух до сорока минут, – сказал он.

Пусть Мэтт и не был великим кулинаром или кем-то еще, но он был хорошим любовником, а это уже кое-что.

Глава 5

Бельведер, как и многие другие частные школы Нью-Йорка, не удержался в пределах одного здания и с годами, как вирус, захватил в районе небольшую территорию. Младшие классы и администрация остались на первоначальном месте – на южной стороне Восемьдесят пятой улицы между авеню Централ-Парк-Вест и Коламбус, в компактном, современном, оскорбляющем архитектурное искусство шестиэтажном здании с превосходной системой кондиционирования, большими окнами, встроенными в стены экранами для проекторов и устланной коврами библиотекой с яркими удобными креслами. Большие детки – с седьмого по двенадцатый класс – теперь учились за углом, в новом корпусе на Восемьдесят шестой. Элис была рада, что ей не приходилось каждый день иметь дело с подростками. Старшеклассники и так всю осень шастали в соседний кабинет, где располагалась дирекция по подготовке к поступлению, и наблюдать их долговязые туловища и гладкие щеки с трехметрового расстояния Элис было более чем достаточно. Приемная комиссия располагалась на втором этаже, и, если высунуть голову из окна, можно было увидеть склон холма в Центральном парке.

В приемной комиссии была просторная приемная с низкими детскими столиками, на которых лежали дорогие, но пользующиеся популярностью деревянные головоломки, ждущие, когда обеспокоенные родители поиграют с ними, пока с их детьми будет беседовать Элис, ее коллега Эмили или их начальница Мелинда, поразительная женщина с широкими бедрами и постоянно сменяющимся набором крупных подвесок на бусах, которые дети всегда пытались потрогать. «Залог успеха в нашем деле!» – восклицала она всякий раз, когда какая-нибудь мамочка, трясущаяся, как гончая в своем спортивном наряде, делала ей комплимент. То же самое говорили Элис и Эмили, сматываясь на перекур в течение дня. Эмили выглядывала из-за разделявшей их столы перегородки и говорила: «Что в нашем деле залог успеха?», после чего они выскальзывали из школы через черный ход и курили на небольшом пятачке асфальта, где обитали мусорные баки.

– Видела сегодня «велопапашу»? Ух, блин, я от него просто тащусь, – сказала Эмили. Ей было двадцать восемь – расцвет брачного сезона, когда все вокруг начинают выходить замуж. Почти как сезон бар-мицв в детстве, только теперь наряды и подарки приходилось оплачивать самостоятельно. За лето Эмили побывала на восьми свадьбах, Элис знала об этом, потому что Эмили любила по пьяни писать эсэмэски, особенно когда впадала в уныние. – По-любому он Лев. Как думаешь? – продолжала она. – У него такая мощная львиная энергетика. Видела, как он затаскивает свой велик на тротуар прямо с обоими детьми? Эта штука же, наверное, весит килограммов девяносто, а он просто… Р‑р‑р‑р. – Она театрально изобразила, как выпускает когти.

– Не-а, – затянувшись, ответила Элис. Перекур спонсировала Эмили своей пачкой «Парламента». Сигареты на вкус напоминали мокрую газету, если бы кто-нибудь умудрился такую поджечь. За последние десять лет Элис несколько раз почти удавалось бросить, но каким-то образом, несмотря на жвачки, книги и неодобрительные взгляды друзей и случайных прохожих, так и не удалось продержаться. «Господи, спасибо тебе за Эмили», – думала Элис. Почти никто из молодых сотрудников больше не курил, даже вейпы! Они предпочитали травку, но не умели даже скрутить косяк. Они выбирали съедобные формы. Малыши. Элис понимала, что это более разумно, лучше для легких и для экологии, пожалуй, тоже, но все равно чувствовала себя одиноко.

– Он был в полосатой футболке, как Пикассо, только секси и не такой жуткий. Я его обожаю. – Эмили шаркнула по асфальту подошвой ботинка.

– Детей забирает жена, – сказала Элис. – А что с Рэем? Видела, как он приходил, что у вас происходит?

Рэй Янг работал помощником воспитателя в дошкольной группе, играл на укулеле и где-то раз в месяц спал с Эмили. Она каждый раз божилась, что это был последний раз, что он просто выгуливал своего пса около ее крыльца; по мнению Элис, это попахивало мелодрамой в стиле «Мелроуз Плейс», но Эмили не смотрела «Мелроуз Плейс», поэтому Элис оставила свои соображения при себе. Рэй был абсолютно свободным двадцатипятилетним парнем, что в глазах Эмили делало его скучным.

– Ну блин, – протянула Эмили, закатывая глаза. – Он трахается так, как будто за ним мама наблюдает.

Элис закашлялась.

– Какая ты гадкая.

Эмили ей подмигнула.

– Пошли обратно, пока нас после уроков не оставили. – Она бросила окурок на асфальт и притоптала. – Кстати, как папа?

– Не очень, – ответила Элис и щелчком отправила еще тлеющую сигарету на землю.

Глава 6

Мелинда выдала им стопку картонных папок, на каждой из которых фломастером было написано имя ребенка. Двести заявок на тридцать пять мест, и это только детский сад. Элис, Эмили и Мелинде предстояло провести собеседование со всеми претендентами из стопки, а затем занести в общую таблицу свои заметки: у кого в этой школе учились братья, сестры или родители, у кого знаменитые родители, кто претендует на стипендию, кто цветной, а кто из смешанной семьи – все что угодно примечательное. Время от времени Элис задумывалась, сколько всего эти малыши уже успели достигнуть, и ей становилось не по себе. Она чувствовала себя судьей конкурса красоты. Этот играет на фортепиано! Этот читает на двух языках! Этот победил в регате! Но дети по большей части, конечно, были прелестные: чудны́е, милые, забавные, неуклюжие – как и все дети. Дети были самым лучшим в этой работе. Иногда ей приходила мысль, что она бы с удовольствием стала детским психологом, хотя для этого, наверное, было уже поздновато. Ей нравилось встречаться с детьми и разговаривать с ними один