Читаем без скачивания Тариф на любовь - Виктория Серебрянская

Поймав очередной пристальный взгляд щепкообразного на мою пятую точку, я мстительно пообещала ему, мысленно конечно, прийти завтра на переговоры в том самом скучном и тусклом коричневом костюме. И пусть пялится на здоровье. От задуманной подлянки даже настроение поднялось.

Когда Танечка представила нас друг другу, я выругалась про себя. Я ошиблась. Сыном Джузеппе был тот, с отсутствующим взглядом. А худой оказался племянником, сыном любимой сестры, Бруно Пеларатти. Танечка на бумажке подсунула мне перевод его фамилии. И я невольно поморщилась – фамилия Пеларатти в переводе на русский язык означала «лишать шерсти крыс», не самое приятное занятие.

Несмотря на то, что Диарелли сами вышли на нас, и мы им были куда нужнее, чем они нам, Джузеппе бодался с нами за каждый евроцент. И, как и предсказывал Борисыч, подписание контракта было отложено.

Выходили мы из конференц-зала все вместе. Джузеппе и Борисыч впереди. Между ними уставшая, но по-прежнему щебечущая Танечка. Я шла следом. Где-то позади были Миша и Коля. Но я даже не оглянулась на них. Свои силы я похоже переоценила. И сейчас мечтала только об одном: поскорее добраться до номера. В обед я под пристальным взглядом шефа съела почти все, что было на тарелке. И сейчас голода не испытывала вовсе. Поэтому ужин я пожертвую итальянцам. А сама пойду отлеживаться.

Занятая такими мыслями, я пропустила момент, когда меня догнал худой итальянец. Очнулась от того, что тот как клещами сжал мою талию и выдохнул мне в лицо на ломанном английском:

– Я хочу тебя! Сколько?

Глава 4

Я сначала даже ушам своим не поверила. Ну мало ли. Устала. Неправильно поняла слова, сказанные на чужом ломанном языке. Но Бруно своими действиями мгновенно развеял все мои сомнения.

Чужие костлявые пальцы как-то очень быстро переползли с талии вверх и больно сжались на мягком холмике, безжалостно сминая дорогой шелк. Моя усталость мигом растворилась клочьями серого тумана. Я возмутилась сквозь зубы:

– Убери лапы, мерзавец!

Итальяшку не проняло. Я высказалась по-русски и он, то ли не понял, то ли сделал вид, что не понял. Наоборот, Бруно осклабился мне в лицо отвратительным маслянистым оскалом. И что-то залопотал, щедро разбавляя картавые английские слова родной речью. Вот тупица! Скунс похотливый! Я попыталась вывернуться из его цепких лап. Но только взвизгнула от боли. Проклятый итальяшка ущипнул меня за грудь так, что слезы брызнули из глаз. Да что ж такое! Вот пристал, как клещ к собачьей заднице! От злости позабыв обо всем, что знала и умела, я без затей вонзила в ступню придурка каблук. Пусть не высоченный гвоздик, но вполне приличная семисантиметровая шпилька.

Бруно взвыл неисправной пожарной сиреной. Его, наверное, слышали не только в Милане, но и в Риме. Полуоглушенная мужским воплем, я дернулась прочь из его рук. Но куда там! Тощий итальяшка обладал приставучестью пиявки. И не собирался выпускать меня из своих клешней.

– Что тут происходит?!! – Рев бешеного быка в исполнении вернувшегося Борисыча заставил не только заткнуться моего обидчика, но и присесть от страха всех остальных.

Джузеппе изумленно и с некоторой опаской косился снизу-вверх на Борисыча. Подоспевшие Миша и Коля втянули головы в плечи. Танечка побледнела.

– Мне повторить? – Шеф был в бешенстве. И не считал нужным это скрывать. – Анна?..

Ненавижу оправдываться. Кроме того, при всех признаваться, что зазевалась настолько, что позволила постороннему облапить меня в коридоре гостиницы, практически у всех на глазах, было унизительно. Но оказалось, что это не самое худшее.

Не успела я собраться с мыслями и открыть рот, как мой обидчик быстро-быстро что-то затарахтел по-своему, на итальянском. Бледная Танечка, вслушивающаяся в торопливую речь, все больше хмурилась. А когда начала переводить, то я просто обомлела!

– Синьор Пеларатти говорит, что Анна приставала к нему. Сделала непристойное предложение. И пригрозила, что если синьор Пеларатти не согласится, то договор будет подписан на самых невыгодных для итальянской стороны условиях.

Все уставились на меня в упор. Танечка с ужасом. Борисыч – как будто у меня выросла вторая голова. Миша – с научным интересом. Колю я не видела. Джузеппе морщился. И только его сын оставался ко всему безучастным. А я молча открывала и закрывала рот, не находя приличных слов для определения происходящего.

Но и это, как оказалось, было еще не все. Стоящий сбоку, а потому невидимый для меня Коля вдруг взревел на весь этаж и бросился на незадачливого Бруно:

– Ах ты мразь! Говнюк итальянский! П***р за****ный!

Я распласталась по стене, отброшенная в сторону сильной рукой Ипатова. Напротив ошарашенно хлопала ресницами покрасневшая Танечка. Похоже, девчонке еще не доводилось слышать таких словечек. Прежде, чем кто-либо из нас успел опомниться, кулак Ипатова со смачным хрустом врезался в скулу итальянца.

Первым пришел в себя шеф. Борисыч бросился к драчунам и в одно мгновение растащил их в разные стороны, без труда удерживая сопротивляющегося Колю за шкирку в вытянутой руке. В другой руке Бориса Викторовича использованной тряпочкой тихо висел Бруно Пеларатти. Силен шеф!

Борисыч неласково встряхнул трепыхающегося Ипатова и грозно зыркнул в мою сторону:

– Анна, я долго буду ждать от тебя ответа? Что тут произошло?

Вздох сдержать не получилось. Все-таки при всех.

– Борис Викторович, вы меня знаете, оправдываться не буду. Господин Пеларатти догнал меня, схватил за талию и поинтересовался сколько я хочу за секс с ним. Меня данное предложение не заинтересовало. И я попыталась решить все миром. Не вышло. Более того, господин Пеларатти начал применять силу по отношению ко мне.

Танечка торопливо переводила мои слова итальянцам. Джузеппе нервно комкал в руках большой клетчатый платок, все порываясь вытереть им лысину. Несмотря на то, что в коридорах гостиницы царила приятная прохлада.

Сам Бруно, тихо висевший в руке шефа, с последними словами переводчицы вдруг визгливо завопил на все том же ломаном английском, брызжа слюной:

– Лжешь! Ты лжешь, грязная шлюха!

Джузеппе и вовсе позеленел. И нервно затараторил. Я дождалась пока Танечка переведет:

– Синьор Диарелли просит прощения за некорректное поведение племянника. И говорит, что,