Читаем без скачивания Я вернусь через тысячу лет. Книга 3 - Исай Давыдов

Типичный возраст шарового скопления — около десяти миллиардов лет. Средний возраст рассеянного скопления — один миллиард лет. Понятно, среди них есть более молодые и более старые.

Наши астрономы, а за ними и писатели-фантасты долго считали, что самые древние, самые развитые цивилизации надо искать в самых древних звёздных образованиях — в шаровых скоплениях. Особенно надеялись на центры, которые трудно изучать. Потому что изображения дрожат в плотной планетной атмосфере. Пытались ловить оттуда радиосигналы. Даже посылали в шаровые скопления автоматические зонды. Ни один из них, понятно, не вернулся и никаких сигналов нам не передал.

Развитие спектрального анализа поначалу уверило нас, что надежды были пустыми. Весь этот переливающийся огнями шар, который ты сейчас видишь, всё гигантское шаровое скопление звёзд состоит чаще всего лишь из двух самых лёгких элементов — водорода и гелия. Из них состояла первичная Вселенная, они и сгустились в первые звёзды, которые собрались в шаровые скопления. Никакая жизнь в подобной среде невозможна. Для жизни требуются сотни различных элементов. Все они тяжелее водорода и гелия и создаются в ядерных топках первого поколения звёзд. Отжив свой срок, эти первые звёзды взрываются и разбрасывают тяжёлые элементы по Вселенной облаками газа. Облака постепенно сгущаются и образуют новые звёзды, уже с тяжёлыми элементами. Их называют звёздами второго поколения. И возле них, на планетах, жизнь уже возможна. Такова наша звезда Зера. И такова ваша, которую мы назвали Капи. Но в шаровых скоплениях первые спектральные анализы таких звёзд не обнаружили.

Однако когда нам удалось вывести телескопы за пределы атмосферы, на околопланетные орбиты, такие звёзды в шаровых скоплениях отыскались. Хотя и немного, и не в центре, а на окраинах.

Ещё позже наши дальние зонды засекли мощный радиомаяк, который утверждал, что его «хозяин» находится как раз в шаровом скоплении. Он называл его «рой звёзд». Это был единственный конкретный адрес другой развитой цивилизации, который удалось получить всей нашей космонавтике.

Шаровыми скоплениями после этого занялись особенно тщательно, исследовали каждое. И выяснился очень большой разброс их по возрасту. А это означало, что в самых молодых шаровых скоплениях тоже может зародиться жизнь — возле пусть и немногих звёзд второго поколения. Так что тот радиомаяк вполне мог сказать правду. Да и зачем ему неправду говорить?

Мы проверили вокруг всё, что было нам под силу. Самым перспективным оказалось звёздное скопление, которое ты сейчас видишь. По форме — не рассеянное и не шаровое. Этакий размытый эллипс. С нашей точки зрения. Хотя с другой точки его можно увидеть и как шаровое. Оно моложе всех известных шаровых и старше всех известных рассеянных. Его спектральный анализ показывал наличие звёзд обоих поколений. Этакое переходное скопление примерно из двух с лишним тысяч звёзд. Единственный свидетель той эпохи, когда, по мнению астрофизиков, звёзды вообще не образовывались в нашей системе. Перерыв этот длился от пяти до девяти миллиардов лет. Предшествовали ему массовые взрывы звёзд первого поколения, быстро отживших свой век. Они рассеяли повсюду такие громадные и плотные облака газа, что сквозь них не мог пробиться звёздный ветер оставшихся светил. А без его напора звёздообразование не идёт.

Однако пролетели миллиарды лет, гигантские облака газа уплотнились, сгустились, возникли внутри них звёздные «коконы», очистилось пространство для звёздного ветра, и звёздообразование возобновилось. И теперь ясно, что второй такой же перерыв в будущем почти гарантирован. Примерно через пять-шесть миллиардов лет, когда начнут в массовом порядке одна за другой умирать звёзды второго поколения.

Необычное скопление звёзд назвали у нас «Феноменом». Хотя остальные названий не имеют, только номера.

Постепенно выяснилось, что перерывы в звёздообразовании вовсе не всеобщий закон для Вселенной. У нашей гигантской звёздной системы («Галактики»! — переводит мыслеприёмник) есть два небольших соседа, Большой и Малый…

— Магеллановы облака, — уточняет мыслеприёмник.

— …И у этих растрёпанных соседей, — продолжает Нур-Нур, — перерывов в звёздообразовании не было. Там легко можно отыскать и старые и молодые шаровые скопления. Мы называем их «красные» — старые — и «голубые» — молодые. По цвету преобладающих в них звёзд. И «голубые» шаровые скопления состоят там из таких же молодых звёзд, какие у нас характерны для рассеянных скоплений.

Понятно, к «Феномену» послали автоматические зонды. Пока они не вернулись и сигналов не подали. Но ещё рано. Именно к этому «Феномену» и снаряжалась наша срочная экспедиция. Наша звезда Зера торопила нас… Мы надеялись, что среди жёлтых звёзд «Феномена» отыщутся несколько спокойных и долговечных светил с удобными планетными системами. Много ли нам надо? Даже одной подходящей планете были бы рады. Но в такой густой куче, может, найдутся и две подходящие? И тогда мы могли бы разойтись со страной-соперницей на разные планеты. Каждая страна — со своими союзниками… Летали бы друг к другу в гости… Делить было бы нечего…

Уже почти перед самым нашим вылетом космическая астрономия обнаружила планетную систему возле твоей звезды Капи. Размеры ближних планет нас очень заинтересовали. Система лежала чуть в стороне от нашего курса. Смотри сам! Звёздная карта перед твоими глазами. Вот «Феномен». Вот твоя спокойная Капи. Вот моя обречённая Зера. Видишь? Совсем небольшое отклонение от курса. По космическим, понятно, масштабам… Мы решили заглянуть в этот уголок и заложили такой курс в мозг корабля.

Получался рейс одновременно и разведывательный и научный. Была надежда разрешить астрофизическую загадку «Феномена» и географическую загадку чужого радиомаяка. Кроме как к «Феномену», привязывать его было не к чему… Добавлялась ещё и надежда на разрешение другой космической загадки, может, не менее сложной. Десятки тысяч различных фактов, рассеянных по всей нашей планете и пронизывающих нашу историю, говорили о том, что мы давно находимся под наблюдением другой цивилизации, более развитой, чем наша. Вот смотри её проявления на нашей планете…

Нур-Нур умолк на минуту, и в моём мозгу замелькали картинки, знакомые с детства. «Летающие тарелки» с иллюминаторами, бесшумные светящиеся шары, «сигары» и «зонтики», стремительные прозрачные и беззвучные подводные корабли, окутанные сиянием. Всё это я видел в магнитозаписях и кинолентах, в журналах и книгах. Это называлось то АЯ — аномальные явления, то НЛО, то ФФ — феноменальные факты. Это не имело законченного научно признанного объяснения ни до моего рождения, ни до нашего отлёта на корабле «Рита-3». Эта загадка была одновременно и земной извечной загадкой.

— Изучающая нас цивилизация, — продолжал Нур-Нур, — никак не хочет идти на прямой открытый и широкий контакт с нашей. Видимо, считает нас не созревшими для нормального контакта. Может, и справедливо… Пока планета разделена на конкурирующие державы, пока существует возможность глобального конфликта, пока не ликвидировано оружие массового уничтожения, — опасно давать такой планете дополнительную научную и техническую информацию. В руках конкурентов она сейчас же обернётся новым оружием для уничтожения людей.

Нур-Нур тяжело вздохнул, а я почувствовал, что заглядывать в эту загадку сейчас уже не могу. Рука раскалывалась от боли, бежала уже не десятая, а тринадцатая минута. Пришлось стремительно выпустить из ладони коэму, снять шестой палец, под которым боль буквально набухла, и залепить ранку. Потом я положил на стол мыслеприёмник, отдышался и хотел переключаться на текущие хозяйственные дела.

Однако по инерции мозг оставался во власти информации Нур-Нура и почти автоматически «перебирал варианты». Хотелось разгадать «Феномен» сейчас же, перевести его на земную астрономическую классификацию.

По многим признакам «Феномену» могли соответствовать два известных Земле звёздных скопления. Одно из них имело номер 188 по каталогу NGC и считалось «фирменным» скоплением уральской астрономии. Ещё в десятом классе мы его «проходили» и называли самым старым из рассеянных. Возраст его — около четырёх с половиной миллиардов лет.

Именно уральская астрономическая школа, созданная в двадцатом веке Клавдией Бархатовой, исследовала это скопление особенно долго, тщательно и всесторонне. Всю жизнь Бархатова от него не отступалась. И её ученики — тоже. В итоге скопление стало как бы краеведческой достопримечательностью. Нигде не знали о нём столько, сколько на Урале. В «Малахите» неожиданно для меня выяснилось, что средние школы других районов Земли далеко не всегда включали это скопление в свои программы. Зато вчерашние уральские школьники знали его поголовно.