Читаем без скачивания Инфаркт - Марина Дяченко

— Слушай, — Тимур смотрел в небо, голубое, с редкими облачками. — Мы таки отравились, наверное, их самогоном. У меня теперь вроде бред наяву.

Игорь покосился на него, но ничего не сказал, только глубоко затянулся.

— Бред, — сквозь зубы повторил Тимур. — Сижу и думаю, как придурок, про это кладбище. Уже песни меняю, уже стихи вспоминаю, какие помню, про девок пытаюсь думать. Все равно лезет и лезет. И ведь вспоминаю, блин, такие штуки, которых и видеть не мог, потому что темно было.

Игорь курил, глядя в сторону. У него онемело лицо. Надо было сказать: «Я тоже» или: «Как, у тебя то же самое?» Но Игорь молчал и делал вид, будто навязчивое состояние Тимура его не касается. Перед глазами у него мельтешила будто бы сетка, будто туча мошкары затрудняла зрение, и казалось, что привычный мир расседается, как гнилое мясо. Твердые вещи, как дорога, и мягкие вещи, как спинка сиденья, и повторяющиеся вещи, как начало рабочего дня или новости по телевизору. Все они складываются в систему, в картину наших представлений о мире, но достаточно крохотного толчка, чтобы иллюзия растаяла. Мы смертны, висим над пропастью, и все твердые, мягкие, повторяющиеся вещи слишком хрупки, чтобы защитить нас от хаоса…

Но мы вернемся домой. Выспимся, успокоимся, примем душ. Ничего нет правильнее душа в родной ванной: мир сразу встанет на место. Ничего.

Зашелестели верхушками елки. Витька сплюнул, поглядел направо, налево; со времен древних «Жигулей» ни одной машины не показывалось.

— А мы правильно едем? — спросил вдруг Тимур. — Что-то дорогая какая-то…

— Воскресенье, — Витька сплюнул. — А дороги везде одинаковые. Возьми, если хочешь, карту в бардачке и проверь.

Вернулся Антоша, бледный до синевы и очень задумчивый. Молча сели в машину; елки поехали назад, промелькнула автобусная остановка, а на ней бабка с жестяным ведром, накрытым тряпкой. Тимур снова запел на заднем сиденье. Игорь плотнее надвинул наушники; звучала попсовая песенка из альбома, который слила ему на флешку Катька. Простая песенка с припевом: «Топ, топ, топ…»

…Люди, когда-то похороненные там, были забыты. Их дети и внуки сами умерли и лежали на других кладбищах, возможно, за много тысяч километров от родного, заброшенного, поросшего дикой травой.

Топ, топ, топ.

И фанерные звезды со следами серебрянки. Да хрен бы его побрал, это кладбище!

Он снял наушники, но припев звучал в ушах. Топ, топ, топ. Далекие медленные шаги.

К десяти тридцати воздух дрожал над разогретой дорогой, и вдалеке мерещились несуществующие лужи. В машине работал кондиционер, развеивая перегар и табачный дух, нагнетая прохладу.

Антоша пытался загрузить карту областей в свой телефон и открыть GPS-навигатор. Карта никак не хотела грузиться, а когда установилась наконец, телефон сдох — закончился заряд аккумулятора.

У Игоря был простой надежный телефон без всяких карт и отдельно — хороший плеер. Витька не доверял GPS-навигаторам, а Тимур ничего не смыслил в технике. Впрочем, это дела не меняло — машина шла по прямой, развилок на трассе не было, только съезды к деревням.

Игорь пытался дозвониться Катьке. Связь то возникала, то пропадала, пока не сгинула совсем. Странно. Он был уверен, что везде, даже в самой глуши, теперь есть покрытие. Может, дело в мобильном операторе?

Они ехали и молчали: Антоша пытался заснуть, мысленно проделывал йоговские упражнения, но расслабиться не удавалось ни на секунду. Игорь смотрел вперед; Тимур тупо рассматривал свои пальцы, массировал суставы и вглядывался в ладони, будто желая прочитать по ним судьбу. В десять сорок две Игорь в первый раз оглянулся. Быстро повернул голову, посмотрел назад — и принялся тереть уши, и они сделались багровыми, как гребешок растревоженного индюка.

Тимур сделал вид, что ничего не заметил. Тогда Игорь обернулся еще, и еще, и еще раз. Он то заглядывал в зеркало заднего вида, то поворачивался всем телом и смотрел назад, всякий раз оказываясь почти нос к носу с Тимуром, но не фокусируя на нем взгляд; при этом лицо у Игоря было рассеянно-деловое — смотрю, мол, на кое-что необходимое, и ничего странного в этом нет. Просто оглядываюсь назад. Просто.

— Что ты все время вертишься? — не выдержал Витька. Игорь не ответил. Вертеться на некоторое время перестал, сел, скособочившись, постукивая по ушам, будто туда попала вода.

Зато Тимур с Антошей начали переглядываться. Им не хотелось встречаться глазами — каждый пытался застать другого врасплох. Они смотрели искоса, натыкались взглядами друг на друга и быстро отворачивались; каждому очень хотелось заговорить. Никто не решался начать первым.

Игорь, прервав десятиминутный мораторий, оглянулся назад и снова начал вертеться, как на сковородке.

— Курить охота, — сквозь зубы сказал Витька. — Остановимся?

— Не надо, — быстро и как-то суетливо сказал Игорь.

— Я говорю, курить…

— Кури в машине, — вдруг разрешил Антоша.

Это было как гром среди ясного неба. Антоша сам смутился.

— Да, кури, — повторил тоном ниже, но очень уверенно. — Просто поехали вперед. Просто поехали, и все.

— Поехали, — пробормотал Тимур.

Витька крякнул:

— Мужики, я хочу нормально покурить, без суеты!

Джип остановился на обочине посреди поля, в стороне виднелось село, а в ста метрах впереди валялся остов легковушки, недавно сгоревшей дотла. На него не хотелось смотреть — но он все равно притягивал взгляды. Витька вышел на дорогу, остальные трое как сидели в машине, так и не трогались с места.

Витька помял в руках сигаретную пачку. Обошел машину, открыл заднюю дверь:

— Ну, в чем дело?

Игорь и Тимур переглянулись.

— Ты курить хотел, — пробормотал Игорь. — Кури скорее, и поехали.

— А то — что? — с каждой секундой Витька все больше раздражался.

— А ты сам не знаешь? — шепотом спросил Антоша.

Прокатил, посигналив джипу, облепленный грязью автобус и сгинул за пригорком. Тимур переглянулся на этот раз с Антошей. Залегла пауза, каждый ждал, что другой заговорит. Трое из четверых очень надеялись, что Витька начнет скандалить, материться и требовать объяснений: тогда станет ясно как день, что трое отравлены, во власти бреда, а Витька…

Витька побледнел. Его загорелое лицо за несколько мгновений сделалось желтым. Он продолжал мять в руках пачку сигарет, оттуда на жухлую траву сыпались крошки; трое отвели взгляды. Пауза из напряженной сделалась естественной, как труп: больше ничего не нужно было говорить.

Они молчали секунд двадцать, но каждому показалось — не меньше минуты.

— Мужики, — Тимур первым решился разорвать молчание. — Когда приедем домой… будем ржать друг над другом. Дома. А теперь… Теперь поехали, а?