Читаем без скачивания Счастливо оставаться! (сборник) - Татьяна Булатова

– Господи ты, боже мой, – взмолилась девочка. – Ну что ей еще от меня надо? Ведь только выпустила.

– О-о-олька, – заорал снизу Вовик. – Ну, где ты там? Идти-и-и надо!

– Щща-ас, – шикнула Ольга вниз и приоткрыла дверь. – Ма-а-ам?

– Доча! – обрадовалась Ираида прибывшей группе поддержки, но главный свой вопрос не задала.

– Звала? – уточнила девочка, экономя драгоценное время, отпущенное до бани.

– Отец там чего? Баню топит? – немного в сторону поинтересовалась мать.

О том, что баня топится, можно было догадаться и так. Сквозь распахнутые окна сюда, на второй этаж, долетал соблазнительный запах дыма. Ольга с недоумением посмотрела на мать:

– Топит.

– А Вовку ты, Оль, накормила?

– А чего его кормить-то? Он же не ест ничего! – искренне изумилась девочка.

– А гусей? Гусей смотрела?

– Ма-а-ам! Ты чего? Ты ж сама сказала к загону не подходить.

– Ой, и ты послушалась?!

– Я ж в бане сидела, – уклончиво ответила Оля.

Ираида на секунду замолчала, собралась с силами и задала свой главный вопрос:

– И как я?

– Чего? – не поняла девочка.

– Ничего. Как я выгляжу, доча?

Ольга поперхнулась от обрушившегося на нее доверия и внимательно посмотрела на мать. Та, опустив руки, смиренно ждала приговора. Девочка смерила Ираиду строгим взглядом и почему-то басом ответила:

– Краси-ивая.

– Правда? – заулыбалась женщина.

– Ма-ам, ты чего?

Ираида весело рассмеялась:

– Чего-чего? Ничего! Хо-ро-шо просто!

Ольга недоуменно смотрела на мать, не понимая, что происходит. Но на всякий случай как-то криво улыбалась. Ираида схватила дочь за руку и с силой потянула к себе. Девочка не сопротивлялась.

– Встань сюда! – скомандовала женщина и развернула дочь лицом к зеркалу. – Смотри!

Ольга вытаращила глаза что есть силы, отчего ее изображение в зеркале приобрело испуганный вид. За спиной лукаво щурилась мать. Больше в зеркале ничего не было.

– Ну как? – шепнула Ираида. – Похожи?

Детский взгляд наткнулся на уродливое пятно, навечно поселившееся на носу, и посуровел:

– Не похожи, – дернула плечом Ольга и вывернулась из материнских рук.

Настроение было испорчено.

– Доча, ты чего?

– А то ты не знаешь чего, – буркнула девочка и направилась к двери.

– Я тебя не спросила: отец баню топит?

– Ты меня спросила. Топит.

– Ну ладно, – согласилась Ираида. – Пусть топит.

– Ма-ам, – взмолилась Оля, – я пойду?

– Куда еще?

– Меня Вовка ждет.

– Где он тебя ждет?

– Внизу.

– Ага, – согласилась мать. – Когда не надо, он тебя всегда ждет. Что за дети! – завела Ираида свою привычную песнь.

Впрочем, слушать ее уже было некому.

Вовка, расставив ноги, стоял около калитки. Его мучило любопытство – по улице чинно шествовало стадо гусей. Домашняя птица, запертая в загоне, услышала движение близких родственников и призывно загоготала.

– Есть! – восторженно произнес Вовик и стремглав понесся к дому навстречу выпорхнувшей сестре.

Ольга под впечатлением от материнского эксперимента злобно бурчала себе под нос: «Похожи… очень похожи… еще как похожи…» Девочка обернулась и показала язык распахнутым окнам. Завершив акцию протеста, маленькая бунтовщица сжала кулачки и, не глядя перед собой, устремилась вперед. Далеко Оле уйти не удалось – на пути возник Вова:

– Олька! Гусей погнали.

– Ну и что?

– Давай Трифона выпустим!

– Это еще зачем? – полюбопытствовала сестра.

– Ну как зачем?! – наскакивал Вовка. – Посмотрим.

– Тебе мать потом посмотрит! Давно в бане не сидел?

– Как ты не понимаешь, – огорчился мальчик. – Он же король!

– Кто король? – не поняла Ольга.

– Он!

– Да кто?!

– Да он! Он!

Оля строго посмотрела на брата и презрительно переспросила:

– Трифон, что ли?

Вовка в ответ закивал головой.

Оля подумала:

– И че будет?

– Посмотрим, – успокоил сестру Вовик.

Посмотреть на выход Трифона в свет дети не успели. Степан прокричал домочадцам:

– Ба-а-ня го-то-ва!

Первой откликнулась Ираида:

– Ты чего, Степ?! – высунулась она из окна. – Звал меня, что ли?

– Готова баня. Собирай детей, Ирка.

Услышав родительские голоса, Ольга с Вовкой ринулись к дому небольшими перебежками, стараясь не вызвать подозрений матери, строго-настрого запретившей не просто открывать загон с гусями, но даже подходить к нему. Второпях Вовик забыл о том, что отодвинул щеколду и даже чуточку, можно сказать, самую малость, приоткрыл калитку. Одним словом – выпустил Вовка гусей.

Детей повели мыться первыми. В предбаннике Ольга заартачилась:

– Я не буду с ним мыться!

Ираида оторопела:

– Это почему еще?

– Я уже большая, – ответила девочка и наотрез отказалась снимать платье.

– Да что еще это такое?! – всплеснула руками Ираида Семеновна. – На прошлой неделе, значит, она большая не была. А за неделю вдруг выросла?

Вовка, молча наблюдавший за перепалкой, тоже на всякий случай отказался снимать трусы. Спокойно такое пережить Ираиде было не под силу:

– А если я сейчас сама с тебя трусы сниму? – полушутя-полусерьезно спросила она сына. – Ты, значит, тоже у нас большой?

– Я большой, – согласился Вовик.

– Камнями, значит, кидаться он не большой, а трусы снимать большой? – задумчиво поинтересовалась мать. – А если я сейчас… – Ираида осмотрелась по сторонам. – Не посмотрю, что ты большой…

Взгляд ее упал на заранее замоченный Степаном веник.

– Да как приложу тебе по заднице!

Мать схватила веник и замахнулась на сына, отчего по стене отпечатался веер брызг. Вовка спрыгнул с лавки и бросился к противоположной стене, где стояла Ольга, прижав платье к груди. На всякий случай мальчик тоже подтянул трусы как можно выше, всем своим видом демонстрируя, что будет стоять насмерть. Внешне скульптурная группа, застывшая у стены, напоминала пленных партизан перед расстрелом. Исполнительница приговора не ожидала такой прыти и замерла с оружием в руках. С веника капало. Ираида растерялась. Решение пришло неожиданно:

– Хорошо. Не хотите раздеваться – не надо. Одна большая сейчас в дом пойдет, будет там сидеть, ждать пока мать с отцом из бани придут. А потом – в баню самая последняя, когда сам домовой мыться ходит.

Ольга, услышав про домового, побледнела, но рук от груди не отняла.

– А другого большого, – грозно продолжала Ираида, – я Трифону отдам!

Она сделала шаг к стене, схватила за руку сына и потащила к двери. Вовка упирался, но был слишком легковесным, чтобы остановить впавшую в раж мать. Ираида толкнула ногой дверь и чуть не закричала от ужаса – у порога стоял Трифон. Белая птица на фоне вечерних сумерек выглядела зловеще. Вовкино сердечко забилось, и мальчик истошно заорал:

– Не-е-е на-а-адо! Ма-а-ама, не-е-е на-а-адо!

Вовка визжал и извивался с такой силой, что Ираида еле удерживала его в руках. Услышав детский крик, к бане мчался Степан, и сердце его обрывалось от страшных предчувствий. Увидев хозяина, гусак сделал шаг в сторону, но не больше. Степан схватил извивающегося сына на руки и с силой прижал к себе, пытаясь остановить истерику. Понемногу Вовка начал успокаиваться, рыдания перешли во всхлипывания и скоро затихли.

– Он что, обварился? – спросил отец.

– Он испугался, – с готовностью сообщила Оля.

– Чего?

– Не чего, а кого… Трифона…

– Зажарю я, на хрен, твоего гусака, – пообещал Степан Ираиде, чем вызвал у сына вторую волну истерики.

– Не-е-е на-а-а-адо! Па-а-а-па, не-е-е на-а-а-до!

– Не будет, сыночка, – пообещала Ираида Семеновна, благоразумно умолчавшая о выбранном для мальчика наказании. – Не будет папа гусочку резать.

– А жарить? – неожиданно уточнил Вовка.

Родители переглянулись.

– И жарить не будет, – заверила Ираида. А потом подозрительно посмотрела на дочь: – А кто Трифона выпустил?

Ольга прямо смотрела матери в глаза.

– Она не выпускала, – доложил Вовка.

– А кто ж тогда? – язвительно уточнила Ираида. – Сам вышел?

– Сам. – Вовка утвердительно качнул головой и прижался к отцу. – Папа, я с ними не хочу мыться! Я же уже большой мальчик? – Он решил идти до конца.

– Большой, – согласился Степан и выразительно посмотрел на жену. – Большой он у нас, Ирка. Придется учесть. И взять в команду.

Довольный Вовка, не дожидаясь ответа матери, начал стаскивать с себя трусы, нисколько не стесняясь своей наготы.

– Без баб, пап?

– Я те дам «без баб», – в который раз замахнулась на сына Ираида, но вскоре вслед за Степаном расхохоталась.

– Пойдем, доча, – позвала мать зачинщицу смуты, и та бесстрашно выскользнула из бани в темноту.

В августовской тьме белел Трифон, так и не сошедший со своего наблюдательного пункта. Похоже, птица была просто дезориентирована в пространстве по причине окончательно спустившейся на землю темноты.